От записок тинейджера-гардемарина до измышлений петроградского чиновника. Личные источники по истории 1917 года

Обще­ствен­ную атмо­сфе­ру 1917 года мож­но уло­вить по мно­же­ству все­воз­мож­ных источ­ни­ков. Это и доку­мен­ты непо­сред­ствен­но 1917 года (газе­ты и жур­на­лы, днев­ни­ко­вые запи­си, пуб­ли­ци­сти­ка, мате­ри­а­лы пере­пис­ки, аген­тур­ные дан­ные, ана­ли­ти­че­ские справ­ки внут­рен­не­го поль­зо­ва­ния) и создан­ные впо­след­ствии (впе­чат­ле­ния, мему­а­ры, вос­по­ми­на­ния современников). 

VATNIKSTAN пред­став­ля­ет автор­скую выбор­ку источ­ни­ков, состав­лен­ную Сер­ге­ем Лунё­вым, соав­то­ром кни­ги «1917 год. День за днём». Собра­ны мате­ри­а­лы, харак­те­ри­зу­ю­щие настро­е­ния в Москве и Пет­ро­гра­де, на пере­до­вой и на митин­гах, сре­ди город­ских обы­ва­те­лей и непо­сред­ствен­ных участ­ни­ков поли­ти­че­ско­го про­цес­са. Сре­ди авто­ров — тща­тель­ный хро­ни­кёр рево­лю­ции из сре­ды мос­ков­ских при­каз­чи­ков и резю­ми­ру­ю­щий мате­ри­а­лы допро­сов вели­кий рус­ский поэт; взяв­ший псев­до­ним героя Досто­ев­ско­го боль­ше­вик-гар­де­ма­рин, опи­сав­ший бур­ля­щий Крон­штадт, и две аме­ри­кан­ских жур­на­лист­ки; комис­сар нарож­да­ю­щей­ся мос­ков­ской мили­ции и ещё мно­го инте­рес­ных фигур. Часть источ­ни­ков была исполь­зо­ва­на при сов­мест­ной рабо­те Сер­гея Лунё­ва и Артё­ма Соко­ло­ва над про­ек­том «1917 год. День за днём» и одно­имён­ной книгой.


Александр Блок — Последние дни Императорской власти

В кон­тек­сте рус­ской рево­лю­ции обыч­но вспо­ми­на­ют поэ­му Алек­сандра Бло­ка «Две­на­дцать». Одна­ко Блок не толь­ко отра­зил Вели­кую рус­скую рево­лю­цию в сво­ей поэ­зии. Вос­тор­жен­но при­няв­ший и Фев­раль, и Октябрь поэт про­ра­бо­тал в каче­стве лите­ра­тур­но­го редак­то­ра учре­ждён­ной Вре­мен­ным пра­ви­тель­ством комис­сии по рас­сле­до­ва­нию пре­ступ­ле­ний выс­ших санов­ни­ков цариз­ма (пол­ное наиме­но­ва­ние — «Чрез­вы­чай­ная след­ствен­ная комис­сия для рас­сле­до­ва­ния про­ти­во­за­кон­ных по долж­но­сти дей­ствий быв­ших мини­стров, глав­но­управ­ля­ю­щих и про­чих выс­ших долж­ност­ных лиц как граж­дан­ско­го, так воен­но­го и мор­ско­го ведомств»).

Уже лите­ра­тур­ная зна­ме­ни­тость, 37-лет­ний Алек­сандр Блок посе­щал допро­сы, редак­ти­ро­вал сте­но­грам­мы и, в кон­це кон­цов, на осно­ве доку­мен­тов след­ствен­ной комис­сии сфор­ми­ро­вал исто­ри­че­ский очерк. Как пишет иссле­до­ва­тель Нина Барковская:

«Блок видел свой долг в том, что­бы оста­вить пись­мен­ное сви­де­тель­ство о той кар­тине, кото­рая выри­со­вы­ва­лась из пока­за­ний допра­ши­ва­е­мых. Нача­тый в авгу­сте очерк-отчет он выдер­жи­ва­ет в бес­страст­ном тоне, стро­го сле­дуя хро­но­ло­ги­че­ской кан­ве собы­тий, исполь­зуя не толь­ко пока­за­ния, но и днев­ни­ки, тек­сты теле­грамм, при­ка­зов, рас­по­ря­же­ний лиц, так или ина­че участ­во­вав­ших в собы­ти­ях кон­ца фев­ра­ля — нача­ла мар­та 1917 года».

Очерк опи­сы­ва­ет обще­ствен­ную атмо­сфе­ру нача­ла 1917 года, фоку­си­ру­ясь на цар­ской семье и её окру­же­нии, а затем — собы­тия Фев­раль­ской рево­лю­ции. Блок не бес­при­страст­ный пере­сказ­чик доку­мен­тов, он сво­ей оцен­ки не скры­ва­ет. К при­ме­ру, Нико­лай II для авто­ра «упря­мый, но без­воль­ный, нерв­ный, но при­ту­пив­ший­ся ко все­му, изве­рив­ший­ся в людях, задёр­ган­ный и осто­рож­ный на сло­вах». Блок созда­ёт порт­ре­ты поли­ти­че­ских дея­те­лей послед­них меся­цев суще­ство­ва­ния Рос­сий­ской импе­рии. По мне­нию авто­ра, монар­хия была обре­че­на. Зати­шье ока­за­лось апа­ти­ей, кото­рое сме­ни­лось бес­пре­це­дент­ным народ­ным выступ­ле­ни­ем в Пет­ро­гра­де. Имен­но мне­ние Бло­ка, пусть и заву­а­ли­ро­ван­ное порой бес­при­страст­ной сти­ли­сти­кой, даёт пра­во отне­сти дан­ное про­из­ве­де­ние к чис­лу лич­ных источников.

Алек­сандр Блок в 1917 году

Рабо­та Бло­ка уви­де­ла свет уже после Октябрь­ской рево­лю­ции. Впер­вые очер­ки Бло­ка были опуб­ли­ко­ван в 1919 году в жур­на­ле «Былое». А в 1921 году «Послед­ние дни импе­ра­тор­ской вла­сти» изда­ны в каче­стве отдель­ной книги.

Читать: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/10803-blok-a-a-poslednie-dni-imperatorskoy-vlasti-pb-1921–168‑s


Ф.Ф. Раскольников — Кронштадт и Питер в 1917 году

Боль­ше­вик со сту­ден­че­ской ска­мьи Санкт-Петер­бург­ско­го поли­те­ха, вне­брач­ный отпрыск офи­цер­ско­го рода Ильи­ных и вос­пи­тан­ник сирот­ско­го при­ю­та Фёдор в каче­стве псев­до­ни­ма исполь­зо­вал фами­лию пер­со­на­жа про­из­ве­де­ния Досто­ев­ско­го «Пре­ступ­ле­ние и нака­за­ние». В 1917 году он был слу­ша­те­лем гар­де­ма­рин­ских кур­сов и полу­чил чин мич­ма­на. 25-лет­ний Рас­коль­ни­ков уже рево­лю­ци­о­нер со ста­жем: за пле­ча­ми арест и оди­ноч­ка, несо­сто­яв­ша­я­ся высыл­ка в Гер­ма­нию и амни­стия в свя­зи 300-лети­ем дома Рома­но­вых в 1913 году. Собы­тия 1917 года ста­ли для Фёдо­ра Рас­коль­ни­ко­ва звёзд­ным часом: один из немно­гих боль­ше­ви­ков, нахо­дя­щих­ся на момент нача­ла фев­раль­ских бес­по­ряд­ков на сво­бо­де и в сто­ли­це, изби­рал­ся в Крон­штадт­ский совет, цита­дель ради­ка­лиз­ма, аре­сто­вы­вал­ся Вре­мен­ным пра­ви­тель­ством летом, а после Октябрь­ской рево­лю­ции подав­лял выступ­ле­ние частей, лояль­ных Керен­ско­му, в Гат­чине и юнке­ров в Москве. Вос­по­ми­на­ния Фёдо­ра Рас­коль­ни­ко­ва вышли в 1925 году сра­зу по окон­ча­нии Граж­дан­ской вой­ны в Рос­сии и пре­вра­ти­лись в бестселлер.

Фёдор Рас­коль­ни­ков

«Крон­штадт и Питер в 1917 году» — запи­си дей­ству­ю­ще­го лица рево­лю­ции. Встре­тив Фев­раль­скую рево­лю­цию в сто­лич­ных гар­де­ма­рин­ских клас­сах, Фёдор Рас­коль­ни­ков уже в кон­це мар­те отправ­ля­ет­ся в Крон­штадт. Кре­пость-порт Бал­тий­ско­го фло­та имел вну­ши­тель­ные рево­лю­ци­он­ные тра­ди­ции. В 1905 году здесь про­ис­хо­ди­ло вос­ста­ние, а вско­ре после Фев­раль­ской рево­лю­ции мат­ро­сы рас­пра­ви­лись с несколь­ки­ми адми­ра­ла­ми и офи­це­ра­ми, зани­мав­ши­ми руко­во­дя­щие посты в Бал­тий­ском фло­те и адми­ни­стра­ции Крон­штад­та. Зада­чи Рас­коль­ни­ко­ва заклю­ча­лись в том, что­бы обуз­дать анар­хист­скую сти­хию мат­ро­сов, рас­про­стра­нить идеи боль­ше­ви­ков, не допу­стить повто­ре­ние мар­тов­ской рез­ни и пре­вра­тить Крон­штадт в рево­лю­ци­он­ный центр. Вме­сте с Рас­коль­ни­ко­вым в Крон­штадт был отко­ман­ди­ро­ван дру­гой вид­ный моло­дой боль­ше­вик Семён Рошаль. Им уда­лось спра­вить­ся с зада­ча­ми. Крон­штадт, без сомне­ний, «сде­лал­ся аван­по­стом рево­лю­ци­он­но­го фрон­та» и надёж­ным резер­вом для боль­ше­вист­ской пар­тии. Рас­коль­ни­ков опи­сы­ва­ет спе­ци­фи­ку горо­да, насе­лён­но­го прак­ти­че­ски исклю­чи­тель­но мат­ро­са­ми. Фёдор Фёдо­ро­вич, име­ю­щий зна­чи­тель­ный жур­на­лист­ский опыт, подроб­но, чуть сухо­ва­тым сло­гом, опи­сы­ва­ет про­ис­хо­дя­щие с ним собы­тия и встре­чен­ных людей. Его повест­во­ва­ние пре­ис­пол­не­но динамизмом.

После рево­лю­ции жизнь Рас­коль­ни­ко­ва про­дол­жит­ся в при­клю­чен­че­ском клю­че, а закон­чит­ся тра­ги­че­ски. Во вре­мя Граж­дан­ской вой­ны он попа­дёт в плен к англи­ча­нам, а затем будет коман­до­вать крас­ны­ми фло­ти­ли­я­ми. После обра­зо­ва­ния Совет­ско­го Сою­за Фёдор Фёдо­ро­вич перей­дёт на дипло­ма­ти­че­скую служ­бу. Рас­коль­ни­ков рабо­тал в Афга­ни­стане, Эсто­нии и Бол­га­рии. В 1938 году, пред­чув­ствуя ско­рый арест, дипло­мат отка­зы­ва­ет­ся воз­вра­щать­ся в СССР и пере­ез­жа­ет во Фран­цию. В 1939 году пакт Моло­то­ва — Риббен­тро­па стал ката­ли­за­то­ром пси­хи­че­ских рас­стройств Рас­коль­ни­ко­ва. Он поги­ба­ет 12 сен­тяб­ря 1939 года. После смер­ти Рас­коль­ни­ко­ва вышло его «Откры­тое пись­мо Ста­ли­ну». Суще­ству­ет три вер­сии смер­ти Рас­коль­ни­ко­ва — само­убий­ство, пнев­мо­ния и убий­ство аген­та­ми НКВД. Наи­бо­лее убе­ди­тель­ной явля­ет­ся пер­вая версия.

Читать: https://imwerden.de/pdf/raskolnikov_kronstadt_i_piter_v_1917_godu_1990_text.pdf


Н.Р. Вреден — Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина 1914 — 1919

Нико­лая Вре­де­на оши­боч­но в рус­ском изда­нии его впер­вые опуб­ли­ко­ван­ных в США мему­а­ров име­но­ва­ли «Реде­ном». Изда­тель­ская ошиб­ка не долж­на сму­щать. Нико­лай Вре­ден — это сво­е­го рода анти-Рас­коль­ни­ков, тоже гар­де­ма­рин, но высо­ко­род­ный и совсем юный в 1917 году. После побе­ды боль­ше­ви­ков Нико­лай будет сра­жать­ся в рядах Белой Армии. В 1920 году уедет из Рос­сии в США. Вре­де­ну ещё не было 20 лет. Его отец, ува­жа­е­мый врач, Роберт Робер­то­вич Вре­ден, оста­нет­ся в Совет­ской Рос­сии в ста­ту­се чуть ли не глав­но­го орто­пе­да страны.

Нико­лай Вреден

Рево­лю­ция сов­па­ла со взрос­ле­ни­ем Нико­лая Вре­де­на. Его вос­по­ми­на­ния — это замет­ки о тиней­джер­стве в усло­ви­ях исто­ри­че­ских пери­пе­тий. Про­из­ве­де­ние Вре­де­на затра­ги­ва­ет не толь­ко Рево­лю­цию, но и Первую миро­вую, и Граж­дан­скую вой­ну. С одной сто­ро­ны, у Вре­де­на мно­го юно­ше­ско­го бахваль­ства и ребя­че­ства. Он и его дру­зья посто­ян­но попа­да­ет в анек­до­ти­че­ские пере­дря­ги. То его при­я­тель запо­ёт «Боже, царя хра­ни», то уже сам Вре­ден у дома Кше­син­ской будет высме­и­вать толь­ко что высту­пив­ше­го Лени­на. С дру­гой сто­ро­ны, моло­дой чело­век тон­ко под­ме­ча­ет осо­бен­но­сти рево­лю­ци­он­ной повсе­днев­но­сти, фик­си­руя изме­не­ния в соци­аль­ных нор­мах. Вре­ден опи­сы­ва­ет тру­до­вые арте­ли преж­де при­ви­ле­ги­ро­ван­ных сло­ёв и стрель­бу посре­ди теат­раль­ных пред­став­ле­ний. Вре­ден резю­ми­ру­ет сле­ду­ю­щим обра­зом: «Без­за­ко­ние, под­сте­ре­га­ю­щие вокруг опас­но­сти и частые сце­ны кро­во­про­ли­тия дер­жа­ли чело­ве­че­скую пси­хи­ку в посто­ян­ном напря­же­нии. Люди пере­дви­га­лись в горо­де подоб­но диким зве­рям в джун­глях — в посто­ян­ном ожи­да­нии вне­зап­но­го напа­де­ния, все­гда гото­вые бежать или набро­сить­ся на вра­га». Диа­гноз Вре­де­на — Рос­сия боль­на мас­со­вым психозом.

Яркие и эмо­ци­о­наль­ные мему­а­ры Вре­де­на, без­услов­но, увле­кут чита­те­лей без­от­но­си­тель­но их поли­ти­че­ских симпатий.


А.Н. Вознесенский — Москва в 1917 году

Автор дан­ных вос­по­ми­на­ний Алек­сандр Нико­ла­е­вич Воз­не­сен­ский, выпуск­ник юрфа­ка Импе­ра­тор­ско­го уни­вер­си­те­та, адво­кат, редак­тор пра­во­во­го жур­на­ла, про­бо­вав­ший себя и на лите­ра­тур­ном попри­ще, был при­ко­ман­ди­ро­ван Вре­мен­ным пра­ви­тель­ством к мос­ков­ско­му гра­до­на­чаль­ству в каче­стве комис­са­ра. Воз­не­сен­ский участ­во­вал в созда­нии рево­лю­ци­он­ной мили­ции в про­ти­во­вес разо­гнан­ной ста­рой поли­ции. Одна из клю­че­вых тем вос­по­ми­на­ний — пра­во­со­зна­ние и пра­во­при­ме­не­ние в усло­ви­ях рево­лю­ции. Воз­не­сен­ский опи­сы­ва­ет раз­ные явле­ния, но воз­мож­ные толь­ко в рево­лю­ци­он­ной реаль­но­сти: съез­ды воров и про­сти­ту­ток, само­су­ды, пер­вые сво­бод­ные выбо­ры, фор­ми­ро­ва­ние с нуля ново­го орга­на защи­ты пра­во­по­ряд­ка, да и в прин­ци­пе само­го пра­во­по­ряд­ка. У Воз­не­сен­ско­го лёг­кий, иро­нич­ный слог. Он обра­ща­ет вни­ма­ние на изме­не­ние город­ско­го про­стран­ства — как памят­ни­ки А.С. Пуш­ки­ну и Ско­бе­ле­ву пре­вра­ти­лись в маг­ни­ты для митин­гу­ю­щих. Но после бес­по­ряд­ков июль­ских дней в Пет­ро­гра­де митин­ги фор­маль­но запрещают.

Алек­сандр Вознесенский

Воз­не­сен­ский непо­сред­ствен­но участ­во­вал в клю­че­вых город­ских собы­ти­ях. Он в крас­ках рас­пи­сы­ва­ет Госу­дар­ствен­ное сове­ща­ние и попыт­ки наи­бо­лее пра­вых кру­гов про­ти­во­по­ста­вить пер­во­пре­столь­ную Пет­ро­гра­ду в каче­стве центр при­тя­же­ния для кон­сер­ва­то­ров. С этой целью в Боль­шом теат­ре про­ве­ли Госу­дар­ствен­ное собра­ние, выра­жа­ясь сло­ва­ми В.И. Лени­на, «гово­риль­ню» цен­зо­вых кру­гов. Имен­но там с поли­ти­че­ской речью высту­пил толь­ко назна­чен­но­го глав­но­ко­ман­ду­ю­щим гене­ра­ла Кор­ни­ло­ва. Воз­не­сен­ский даёт оцен­ку Кор­ни­ло­ву и Керен­ско­му — как на осно­ве лич­но­го вос­при­я­тия, так и обще­ствен­но­го мне­ния. Но наи­бо­лее важ­ная роль Воз­не­сен­ско­му была уго­то­ва­на во вре­мя Октябрь­ской рево­лю­ции. Боль­ше­ви­ки в Москве побе­ди­ли после про­дол­жав­ших­ся несколь­ко дней город­ских боёв, полу­чив­ших наиме­но­ва­ние «Октябрь­ской неде­ли». Лояль­ные Вре­мен­но­му пра­ви­тель­ству мос­ков­ские вла­сти, юнке­ра, неко­то­рые сту­ден­ты и часть офи­цер­ства пыта­лись орга­ни­зо­вать сопро­тив­ле­ние боль­ше­ви­кам. Тогда про­ис­хо­дил обстрел Крем­ля. Воз­не­сен­ский, в свою оче­редь, руко­во­дил обо­ро­ной зда­ния гра­до­на­чаль­ства от Воен­но-рево­лю­ци­он­но­го коми­те­та, о чём он сооб­ща­ет чита­те­лям с явным сму­ще­ни­ем, сгла­жи­вая углы. В изло­же­нии Воз­не­сен­ско­го это слу­чай­ность. Хоть и автор был про­тив­ни­ком боль­ше­ви­ков, его мему­а­ры были изда­ны в кон­це 1920‑х годов в СССР, а сам Воз­не­сен­ский не эми­гри­ро­вал и рабо­тал в теат­раль­ной сфе­ре. Тем не менее Воз­не­сен­ский подроб­но пишет о собы­ти­ях Октябрь­ской неде­ли, кон­цен­три­руя вни­ма­ние в том чис­ле и на непри­ят­ных для боль­ше­ви­ков моментах.


Флоренс Харпер — Неудержимая Россия // Бесси Битти — Красное сердце России

Репор­тёр­ские рабо­ты двух аме­ри­ка­нок, побы­вав­ших в Рос­сии в 1917 году, изда­ны РОС­СПЭНом в серии источ­ни­ков о Вели­кой рус­ской рево­лю­ции. Реше­ние изда­те­лей понят­но: эти про­из­ве­де­ния заколь­цо­ва­ны, отзер­ка­ли­ва­ют друг дру­га и вза­им­но допол­ня­ют. В отли­чие от участ­ни­ков и оче­вид­цев рево­лю­ции из чис­ла мест­ных, ино­стран­ные жур­на­ли­сты погру­жа­ют в соци­о­куль­тур­ный кон­текст, оче­вид­ный совре­мен­ни­кам эпо­хи, но не все­гда улав­ли­ва­е­мый нынеш­не­му читателю.

Несмот­ря на внеш­ние источ­ни­ко­вед­че­ские сход­ства, репор­та­жи жур­на­ли­сток сто­ит рас­смат­ри­вать по отдель­но­сти. Столь раз­нят­ся автор­ские личности.

Фло­ренс Хар­пер при­е­ха­ла в Рос­сию в каче­стве воен­но­го кор­ре­спон­ден­та. Несмот­ря на муж­скую про­фес­сию, Хар­пер не сим­па­ти­зи­ру­ет феми­нист­кам, она — иска­тель­ни­ца при­клю­че­ний. Для Хар­пер важ­но опи­сать соб­ствен­ный опыт. Она ока­зы­ва­ет­ся в гуще рево­лю­ци­он­ных собы­тий в Пет­ро­гра­де, рабо­та­ет мед­сест­рой в при­фрон­то­вой зоне, нахо­дит общий язык с людь­ми раз­ной соци­аль­ной при­над­леж­но­сти. Хар­пер столь зацик­ле­на на самой себе, что вполне при­ме­ним к её замет­кам тер­мин из 1960‑х «гон­зо-жур­на­ли­сти­ка». Мно­гие опи­сан­ные Хар­пер сце­ны кине­ма­то­гра­фич­ны: Фев­раль­ская рево­лю­ция пред­ста­ёт отнюдь не бес­кров­ной, а про­ти­во­сто­я­ни­ем наро­да и поли­ции. Хар­пер обра­ща­ет вни­ма­ние на те сфе­ры, кото­ры­ми обыч­но пре­не­бре­га­ют серьёз­ные авто­ры. Так, Фло­ренс Хар­пер рас­пи­сы­ва­ет вли­я­ние рево­лю­ции на сек­су­аль­ное рас­кре­по­ще­ние медсестёр.

Фло­ренс Харпер

Бес­си Бит­ти гораз­до серьёз­нее сво­ей сооте­че­ствен­ни­цы. Их марш­ру­ты пере­се­ка­лись: Бит­ти посе­ща­ла Крас­ный Крест через несколь­ко меся­цев после Фло­ренс Хар­пер и замет­на раз­ная оцен­ка. Бес­си Бит­ти заста­ла Октябрь­скую рево­лю­цию. Боль­ше­ви­ки Хар­пер импо­ни­ру­ют, её вполне мож­но назвать Джо­ном Ридом в юбке. Как след­ствие, жур­на­лист­ка вхо­жа во мно­гие каби­не­ты новой вла­сти. Бес­си Бит­ти побы­ва­ла на исто­ри­че­ском съез­де сове­тов II Все­рос­сий­ском съез­де Сове­тов рабо­чих и сол­дат­ских депу­та­тов и засви­де­тель­ство­ва­ла сол­дат­скую дипло­ма­тию кану­на Брест­ско­го мира. Бит­ти рас­ска­зы­ва­ет и том, как было устро­е­но рево­лю­ци­он­ное пра­во­су­дие. Она опи­сы­ва­ет судеб­ные про­цес­сы и усло­вия содер­жа­ния в тюрь­ме. А для того, что­бы узнать мне­ние про­стых людей, Бес­си Бит­ти отправ­ля­ет в оче­ре­ди свою переводчицу.

Бес­си Битти

Никита Окунев. Дневник москвича

Ники­та Оку­нев, 49-лет­ний соци­аль­но актив­ный при­каз­чик семей­но­го пред­при­я­тия, вёл очень подроб­ный днев­ник, буд­то рас­счи­ты­вая, что его когда-нибудь опуб­ли­ку­ют. Его и опуб­ли­ко­ва­ли. Днев­ник Оку­не­ва по пра­ву счи­та­ет­ся авто­ром само­го глав­но­го обы­ва­тель­ско­го сви­де­тель­ства рево­лю­ци­он­ной эпо­хи. Ники­та Пота­по­вич начал свои замет­ки ещё в 1914 году, а завер­шил в 1924 году вско­ре после смер­ти В.И. Лени­на. Дол­гое вре­мя в печа­ти днев­ник фигу­ри­ро­вал в обре­зан­ном виде, пока «Куч­ко­во поле» не выпу­сти­ло пол­ную руко­пись под загла­ви­ем «Н.П. Оку­нев. В годы вели­ких потря­се­ний. Днев­ник мос­ков­ско­го обы­ва­те­ля» с фото­гра­фи­я­ми все­го семей­ства Окуневых.

Ники­та Окунев

Ники­та Оку­нев начал вести днев­ник, пото­му что ощу­щал необ­хо­ди­мость отра­зить свою жизнь на фоне собы­тий исто­ри­че­ско­го зна­че­ния. Спус­ко­вым крюч­ком для запи­сей ста­ло нача­ло Пер­вой миро­вой вой­ны, в побед­ном исхо­де кото­рой Ники­та Пота­по­вич не сомне­вал­ся. В ито­ге полу­чи­лась хро­ни­ка обы­ва­тель­ских стра­да­ний. По запи­сям Оку­не­ва мож­но фик­си­ро­вать изме­не­ния и в город­ской сре­де, и в настро­е­ни­ях, и в эко­но­ми­ке. Ники­та Оку­нев, кажет­ся, пыта­ет­ся запи­сать все воз­мож­ные сто­ро­ны город­ской повсе­днев­но­сти. Он про­пи­сы­ва­ет сто­и­мость това­ров на рын­ке и тем­пе­ра­ту­ру воз­ду­ха, пус­ка­ет­ся в про­стран­ные вос­по­ми­на­ния и тща­тель­но кон­спек­ти­ру­ет газет­ные замет­ки, а затем и декре­ты. Керен­ско­го пона­ча­лу Оку­нев пре­воз­но­сит, а потом про­кли­на­ет. Меня­ет­ся отно­ше­ние у Оку­не­ва и к сол­да­там. От было­го пат­ри­о­тиз­ма ниче­го не осталось.

Осо­бые пере­жи­ва­ния Ники­ты Оку­не­ва свя­за­ны с судь­бой его сына пра­пор­щи­ка, полу­чив­ше­го Геор­ги­ев­ский кре­ста. Ники­та Пота­по­вич дол­гое вре­мя не полу­чал писем от сына, о чём писал в днев­ни­ке. Выяс­нит­ся, что Оку­нев-млад­ший почти четы­ре меся­ца про­вёл в пле­ну. Подоб­ные семей­ные штри­хи добав­ля­ют сим­па­тии Ники­те Потаповичу.


Юрий Дюшен. Дневник Петроградского чиновника

Днев­ник высо­ко­по­став­лен­но­го слу­жа­ще­го мини­стер­ства финан­сов 1917–1918 гг. был най­ден в нор­веж­ских архи­вах в 1985 году. В науч­ный обо­рот руко­пись вве­ли Петер Ниль­сен и Борис Вайль. Впер­вые отрыв­ки днев­ни­ка появи­лись в эми­грант­ской печа­ти. В СССР запи­си пет­ро­град­ско­го чинов­ни­ка опуб­ли­ко­вал жур­нал «Нева» в 1990 году. Автор­ство днев­ни­ка было источ­ни­ко­вед­че­ской загад­кой. Днев­ник пона­ча­лу при­пи­сы­ва­ли моло­до­му гос­слу­жа­ще­му Сер­гею Бель­гар­да, но иссле­до­ва­те­ли Андрей Ново­жи­лов и Нина Бело­зе­ро­ва дока­за­ли, что авто­ром днев­ни­ка являл­ся чинов­ник осо­бых пору­че­ний мини­стер­ства финан­сов Юрий (Геор­гий) Дюшен. Наи­бо­лее пол­ную вер­сию днев­ни­ка с подроб­ны­ми ком­мен­та­ри­я­ми изда­ло «Куч­ко­во поле» в 2020 году.

Юрий Дюшен — это ари­сто­крат пра­вых убеж­де­ний, зани­ма­ю­щий весь­ма высо­кую долж­ность, нена­ви­дя­щий боль­ше­ви­ков, но про­дол­жа­ю­щий ходить на рабо­ту после Октябрь­ской рево­лю­ции. Он опи­сы­ва­ет попыт­ки кол­лег басто­вать, уль­ти­ма­ту­мы совет­ско­му пра­ви­тель­ству и борь­бу за день­ги Гос­бан­ка, кото­рые вот-вот наци­о­на­ли­зи­ру­ют. Дюшен вхож в посоль­ства госу­дарств Антан­ты, раз­го­во­ры за обе­да­ми в дипмис­си­ях он пере­ска­зы­ва­ет. Бесе­ды состо­ят из все­воз­мож­ных слу­хов — о ско­ром свер­же­нии боль­ше­ви­ков, захва­те Пет­ро­гра­да боль­ше­ви­ка­ми и само­убий­стве нена­вист­но­го Керен­ско­го. Юрий Дюшен про­стран­но рас­суж­да­ет о поли­ти­ке. Он сим­па­ти­зи­ру­ет наи­бо­лее пра­вым, а спа­се­ние Рос­сии видит исклю­чи­тель­но в ино­стран­ной интервенции.

Дру­гая сто­ро­на днев­ни­ка — это тща­тель­но задо­ку­мен­ти­ро­ван­ный быт как само­го авто­ра, так и людей его кру­га. Титу­ло­ван­ная ари­сто­кра­тия хире­ет и стал­ки­ва­ет­ся с дефи­ци­том. Преж­де солид­ные гос­по­да вынуж­де­ны сами носить себе дро­ва, а затем вовсе голо­дать. Дюшен не огра­ни­чи­ва­ет­ся опи­са­ни­ем быта, пере­ска­зом слу­хов и рас­суж­де­ни­я­ми о поли­ти­ке. Этот кон­сер­ва­тив­ный чинов­ник зафик­си­ро­вал, напри­мер, попу­ля­ри­за­цию поэ­зии Вла­ди­ми­ра Маяковского.


Яков Кальницкий — От Февраля к Октябрю: воспоминания фронтовика

Цен­ный источ­ник из армей­ской сре­ды, кото­рый мож­но было бы про­ти­во­по­ста­вить мно­го­чис­лен­ным гене­раль­ским мему­а­рам от Бело­го дви­же­ния. Яков Каль­ниц­кий, геро­и­че­ский рядо­вой Пер­вой миро­вой вой­ны, удо­сто­ен­ный геор­ги­ев­ской лен­ты, после побе­ды Фев­раль­ской рево­лю­ции был избран «сол­дат­ским депу­та­том». По сво­им поли­ти­че­ским убеж­де­ни­ям он был боль­ше­ви­ком. Яко­ву Иса­а­ко­ви­чу в 1917 году было все­го 22 года, а запи­сал свои вос­по­ми­на­ния нака­нуне трид­ца­ти­ле­тия. Они были изда­ны в 1924 году и име­ли успех у чита­те­ля. Полу­чи­лось живое цель­ное про­из­ве­де­ние. Впо­след­ствии Яков Каль­ниц­кий ста­нет про­фес­си­о­наль­ным писателем.

Это очень яркие мему­а­ры, запе­чат­лев­шие сце­ны окоп­ной дей­стви­тель­но­сти и поли­ти­че­ские пре­об­ра­зо­ва­ния юго-запа­да. На осно­ве заме­ток мож­но отсле­дить изме­не­ние сол­дат­ских настро­е­ний. Каль­ниц­кий отра­жа­ет содер­жа­ние раз­го­во­ров и даже осо­бен­но­сти речи. Рас­сказ­чик любо­зна­те­лен и вни­ма­те­лен до дета­лей: фрон­то­вая зона для него не толь­ко место бое­вых дей­ствий, но и кра­соч­но опи­сан­ное про­стран­ство с опре­де­лён­ным ланд­шаф­том и кли­ма­ти­че­ски­ми усло­ви­я­ми. В каж­дом насе­лён­ном пунк­те Каль­ниц­кий пыта­ет­ся най­ти что-нибудь инте­рес­ное и находит.

Каль­ниц­кий — участ­ник пол­ко­вых коми­те­тов. Он изла­га­ет, как рабо­та­ли эти орга­ны армей­ско­го само­управ­ле­ния. Подроб­но рас­пи­са­но и дру­гой уни­каль­ный фено­мен 1917 года — сол­дат­ские бра­та­ния, про­ис­хо­див­шие осо­бо мас­со­во вес­ной. Каль­ниц­кий засви­де­тель­ство­вал визит Керен­ско­го в его часть, про­ил­лю­стри­ро­вав на фак­ти­че­ском мате­ри­а­ле, поче­му вождь Фев­ра­ля полу­чил про­зви­ще «глав­но­уго­ва­ри­ва­ю­щий». Через приз­му сол­дат­ско­го депу­та­та пока­за­на «кор­ни­лов­щи­на» и укра­и­ни­за­ция неко­то­рых частей. Завер­ша­ют­ся вос­по­ми­на­ния при­зна­ни­ем вла­сти большевиков.

Читать: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/24101-kalnitskiy-ya-i-ot-fevralya-k-oktyabryu-vospominaniya-frontovika-harkov-1924

 


В.С. Войтинский — 1917‑й. Год побед и поражений

Вос­по­ми­на­ния эко­но­ми­ста Вла­ди­ми­ра Саве­лье­вич Вой­тин­ско­го пред­став­ля­ют собой взгляд на Рус­скую рево­лю­цию из лаге­ря соци­а­ли­сти­че­ской аль­тер­на­ти­вы боль­ше­ви­кам. Вой­тин­ский был убеж­дён­ным марк­си­стом, в моло­до­сти сим­па­ти­зи­ро­вав­ший боль­ше­ви­кам, а затем при­мкнув­ший к мень­ше­ви­кам. Кни­га «1917‑й. Год побед и пора­же­ний» долж­на была завер­шать три­ло­гию рево­лю­ци­он­ных вос­по­ми­на­ний Вой­тин­ско­го. В 1920‑е годы были изда­ны рабо­ты эми­гри­ро­вав­ше­го соци­а­ли­ста про Первую рус­скую рево­лю­цию и пери­од с 1906-го по 1916 год. Запи­си про 1917 год суще­ство­ва­ли в виде руко­пи­си до 1990 года.

Вла­ди­мир Войтинский

1917 год 32-лет­ний Вла­ди­мир Вой­тин­ский встре­чал на катор­ге в Иркут­ске. Он опи­сы­ва­ет, как весть о дол­го­ждан­ной рево­лю­ции, кото­рая при этом была неожи­дан­но­стью, дошла до Сиби­ри и как про­ис­хо­ди­ло осво­бож­де­ние поли­ти­че­ских заклю­чён­ных. Доста­точ­но быст­ро пере­ез­жа­ет в Пет­ро­гра­де, где попа­да­ет в самую гущу поли­ти­че­ских собы­тий. Быв­ший полит­ка­тор­жа­нин, опыт­ный рево­лю­ци­о­нер был ком­про­мисс­ной фигу­рой. Его зна­ли и боль­ше­ви­ки, и мень­ше­ви­ки, и эсе­ры, и вид­ные лич­но­сти, сим­па­ти­зи­ро­вав­шие соци­а­ли­стам, вро­де Мак­си­ма Горь­ко­го. Вой­тин­ский пона­ча­лу не скло­нял­ся ни к одной из сто­рон. Он рабо­тал в Испол­ни­тель­ном коми­те­те Сове­та рабо­чих и сол­дат­ских депу­та­тов. Рас­ска­зы­ва­ет Вой­тин­ский, как пона­ча­лу дей­ство­вав­ший как моно­лит испол­ни­тель­ный коми­тет рас­пал­ся на фрак­ции и, в свя­зи с чем боль­ше­ви­ки полу­чи­ли вли­я­ние. У Вой­тин­ско­го неза­шо­рен­ный взгляд, он ста­ра­ет­ся сохра­нить объ­ек­тив­ность суж­де­ний. К при­ме­ру, «бра­та­ния», в кото­рых огуль­но обви­ня­ли попе­ре­мен­но то боль­ше­ви­ков, то немец­кий ген­штаб, то и тех и дру­гих разом, — это для Вой­тин­ско­го «мир­ные сно­ше­ния сто­я­щих друг про­тив дру­га сол­дат двух вра­же­ских армий [кото­рые], так же ста­ры, как ста­ра вой­на». Он пыта­ет­ся загля­нуть в корень собы­тий, а не при­нять его обо­лоч­ку. Тем не менее Вой­тин­ский был сто­рон­ни­ком вой­ны до побед­но­го кон­ца, а Лени­на, сво­е­го руко­во­ди­те­ля вре­мён Пер­вой рус­ской рево­лю­ции, обви­нял в анар­хиз­ме. Он с гру­стью опи­сы­ва­ет июль­ские дни как выступ­ле­ние «мак­си­ма­лист­ской сти­хии» и посте­пен­ную утра­ту дове­рия соци­а­ли­сти­че­ско­го аль­ян­са мень­ше­ви­ков и эсе­ров («соци­а­ли­стов-согла­ша­те­лей» в лек­си­коне В.И. Ленина).

Вой­тин­ский рабо­та­ет не толь­ко в сто­ли­це, но и на фрон­те. Нака­нуне лет­ней ката­стро­фы рос­сий­ской армии Вла­ди­мир Вой­тин­ский ездит в каче­стве комис­са­ра по арми­ям Север­но­го фрон­та и опи­сы­ва­ет паде­ние Риги, пере­лом­ный момент для рос­сий­ской армии. Впро­чем, Вой­тин­ский счи­та­ет, что армия утра­ти­ла бое­спо­соб­ность ещё до рево­лю­ции. «Кор­ни­лов­щи­на» повер­же­на бла­го­да­ря настро­е­ни­ям рус­ских сол­дат, а затем насту­па­ет «аго­ния» сло­жив­ше­го­ся коа­ли­ци­он­но­го режи­ма. Вой­тин­ский опи­сы­ва­ет, поче­му в конеч­ном счё­те став­шие для него нена­вист­ны­ми боль­ше­ви­ки захва­ти­ли власть.

Читать: http://az.lib.ru/w/wojtinskij_w_s/text_1924_1917_god_pobed.shtml


А.А. Бубликов — Русская революция (её начало, арест царя, перспективы)

Потом­ствен­ный желез­но­до­рож­ник Алек­сандр Алек­сан­дро­вич Буб­ли­ков напи­сал вос­по­ми­на­ния по горя­чим сле­дам, ещё до кон­ца Вели­кой рус­ской рево­лю­ции. Завер­шил свои запи­си Буб­ли­ков через год после свер­же­ния монар­хии, спу­стя четы­ре меся­ца после уста­нов­ле­ния вла­сти боль­ше­ви­ков. Ещё не закон­чи­лась Пер­вая миро­вая, Рос­сия же нахо­ди­лась нака­нуне Граж­дан­ской вой­ны, а Буб­ли­ков уже даёт оцен­ки и опи­сы­ва­ет пер­спек­ти­вы рево­лю­ци­он­но­го про­цес­са. Сам Буб­ли­ков к это­му момен­ту успел эми­гри­ро­вать в Америку.

Алек­сандр Бубликов

Депу­тат Госу­дар­ствен­ной думы, при­над­ле­жа­щей к фрак­ции про­грес­си­стов, Буб­ли­ков непо­сред­ствен­но участ­во­вал в Фев­раль­ских собы­ти­ях. По его при­ка­зу желез­но­до­рож­ни­ки оста­но­ви­ли поезд импе­ра­то­ра, а затем Буб­ли­ков участ­во­вал в аре­сте Нико­лая II. Не полу­чив долж­ность мини­стра путей и сооб­ще­ний, депу­тат кри­ти­че­ски отно­сит­ся к Вре­мен­но­му пра­ви­тель­ству. Для него клю­че­вым поро­ком Вре­мен­но­го пра­ви­тель­ства всех трёх соста­вов было «отсут­ствие людей с харак­те­ром, с опре­де­лён­ной волей к вла­сти». Буб­ли­ков пер­со­наль­но рас­пи­сы­ва­ет, чем не соот­вет­ство­ва­ли те или иные фигу­ры мини­стер­ской пози­ции. По мне­нию Буб­ли­ко­ва, Милю­ков был «абсо­лют­но не наход­чи­вым, не чут­ким к бие­нию поли­ти­че­ско­го пуль­са», Некра­со­ва Буб­ли­ков назы­вал «лов­ким интри­га­ном», Коно­ва­ло­ва — «нев­ра­сте­ни­че­ски без­воль­ным», а Ники­ти­на, кня­зя Льво­ва, Мануй­ло­ва и Про­ко­по­ви­ча — вовсе ничто­же­ства­ми. Керен­ско­го Буб­ли­ков срав­ни­ва­ет с Нико­ла­ем II. С точ­ки зре­ния Буб­ли­ко­ва, власть Вре­мен­но­го пра­ви­тель­ства долж­на была пасть ещё в июле. В пре­сло­ву­тые июль­ские дни дождь, а не лояль­ные вла­сти части разо­гна­ли про­те­сто­вав­ших мат­ро­сов и сол­дат. Но кни­га цен­на не толь­ко ост­ро­сло­ви­ем автора.

Алек­сандр Алек­сан­дро­вич был про­мыш­лен­ни­ком до моз­га костей. Он был дру­жен, к при­ме­ру, со зна­ме­ни­ты­ми куп­ца­ми бра­тья­ми Рябу­шин­ски­ми. На Госу­дар­ствен­ном сове­ща­нии в Москве Буб­ли­ков высту­пал от лица пред­при­ни­ма­те­лей. При этом Буб­ли­ков при­дер­жи­вал­ся соци­а­ли­сти­че­ских идей (соци­а­лизм, по его мне­нию, дости­гал­ся эво­лю­ци­он­ным, а не рево­лю­ци­он­ным путём). Алек­сандр Буб­ли­ков в сво­их мему­а­рах кон­цен­три­ру­ет­ся на эко­но­ми­че­ских вопро­сах. Он кри­ти­ку­ет роль госу­дар­ства в желез­но­до­рож­ной систе­ме Рос­сий­ской импе­рии, объ­яс­ня­ет фено­мен гипе­рин­фля­ции в пер­вые рево­лю­ци­он­ные меся­цы и воз­ник­но­ве­ние дефи­ци­та. Это мему­а­ры дело­во­го чело­ве­ка, раз­би­ра­ю­ще­го­ся в финан­со­вых вопросах.

Читать: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/72206-bublikov-a-a-russkaya-revolyutsiya-ee-nachalo-arest-tsarya-perspektivy-vpechatleniya-i-mysli-ochevidtsa-i-uchastnika-m-2018-k-100-letiyu-velikoy-rossiyskoy-revolyutsii


Читай­те подроб­нее про кни­гу «1917 год. День за днём. Сбор­ник доку­мен­тов, вос­по­ми­на­ний, днев­ни­ко­вых и газет­ных запи­сей»

Поделиться