Наделавший шум фильм «Матильда» привлёк внимание к исторической фигуре балерины Матильды Кшесинской, любовницы великого князя Николая Александровича, ставшего императором Николаем II. Но однажды жизненный путь Кшесинской пересёкся и с другим будущим главой государства — с самим Лениным. Произошло это, однако, косвенным и немного комичным образом…
В начале XX века в Петербурге, недалеко от Петропавловской крепости и домика Петра I, по заказу Матильды Кшесинской был построен особняк в передовом на тот момент стиле «северный модерн». Дом строился с 1904 по 1906 год. Газета «Петроградский листок» в 1917 году отмечала:
«Уже несколько лет, как столичные обыватели любовались на изящный домик-особняк на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, принадлежащий балетной артистке М. Ф. Кшесинской. Место, которое выбрала эта балетная премьерша для своего палаццо, является в настоящее время лучшим в Петрограде, так как с постройкой Троицкой площади, Каменноостровский проспект в этой начальной своей части превратился в одну из аллей Булонского леса в Париже».
Судя по всему, Кшесинская дорожила этим роскошным «палаццо» на зависть публике, и это порождало различные слухи. Некоторые говорили, что между особняком и Зимним дворцом прорыт подземный ход через Неву для тайных визитов Николая II к балерине, хотя роман между ними закончился ещё за десять лет до строительства здания. В прессе публиковались слухи о том, что особняк хотят выкупить, а затем снести мусульмане, чтобы он не загораживал вид на мечеть с левого берега Невы — Кшесинская же отвечала на подобные предложения фразой «ни за какие миллионы!».
Богемная идиллия продолжалась недолго. В первые дни Февральской революции беспокойство за безопасность побудило Кшесинскую уехать из своего дворца. Революционный хаос не заставил себя ждать: драгоценности, ценные и личные вещи балерины частью разграбили, частью вывезли в общественное градоначальство, а к многочисленным комнатам удобного и близкого от центра особняка стали присматриваться революционные организации. Среди них были, например, центральный комитет и петроградский комитет партии большевиков, петроградский районный комитет партии эсеров, центральное бюро профсоюзов и редакции двух большевистских газет («Правды» и «Солдатской Правды»).
Вернувшись в особняк, Матильда Кшесинская обнаружила в нём не только неизвестных людей, но и сдвинутую мебель, залитый чернилами ковёр из Парижа, солдатские ружья на полках, наполненную окурками ванну, и так далее… Некий студент Горного института Агабабов, непосредственно живший в особняке, предложил Кшесинской переехать обратно, сказав, что ей уступят комнаты её сына. Обращение к министру юстиции Александру Керенскому не помогло — министр не хотел из-за этого повода развязывать вооружённый конфликт прямо в столице, ибо особняк теперь надёжно охраняли солдаты броневого дивизиона, поддерживавшие большевиков.
В апреле 1917 года в Петроград вернулся Ленин, и его речи с балкона особняка Кшесинской стали символом набирающей популярность большевистской партии. «Сейчас Ленин для многих — модная знаменитость», — писал репортёр «Петроградского листка» в статье «Гайд-парк у Дунькина переулка»; именно такой образ он дал толпе обывателей, ожидавшей у стен особняка очередное ораторское выступление Ильича.
Популярность большевиков носила двоякий характер, поскольку вместе с ростом сторонников массово тиражировали и кривотолки о германских связях Ленина. Оппоненты социал-демократов могли идти на провокации. Так, в один из майских дней в пять часов утра в особняк приехали трое неизвестных и, проникнув в здание, подожгли кипу газет с целью вызвать пожар. Проснувшиеся жители особняка успели его потушить, потеряв лишь 40 тысяч экземпляров газет.
Тем временем Кшесинская продолжила попытки вернуть свою собственность. На солдат, занимавших нижний этаж здания, она решила воздействовать через Совет солдатских депутатов, и тот в конце апреля издал постановление об удалении из особняка команды броневого дивизиона. Против остальных организаций, а также нескольких физических лиц (в том числе Ленина), адвокат Кшесинской Владимир Хесин подал судебный иск с требованием выселения. Правда, факт проживания Ленина в особняке доказать не удалось, но тем не менее именно он стал восприниматься в прессе в качестве одного из главных действующих лиц этого дела.
Ни балерина, ни лидер большевиков 5 мая 1917 года, в день «тяжбы Кшесинской и Ленина» в суд не явились. Первую сторону представлял Хесин, вторую — Мечислав Козловский, а также проживавший в особняке Сергей Багдатьев (оба юристы и большевики). Кадетская газета «Речь», внимательно следившая за процессом, так передавала позицию последних:
«Она (Кшесинская. — В. К.) сама оставила свой дом. Да и как можно говорить о законном и незаконном в революции? Ведь вся революция незаконна с точки зрения старого закона и напрасно здесь читали какие-то старые сенатские решения. Если бы броневики (солдаты броневого дивизиона. — В. К.), о выселении которых теперь говорят, не заняли дома Кшесинской, он бы был уничтожен толпой».
«Как может улица создавать законы?» — удивлялся мировой судья таким аргументам. В итоге было принято постановление о выселении революционных организаций в 20-дневный срок. В конце мая «население» дворца Кшесинской попросило продлить срок до 11 июня. Но даже после этой даты в особняке остался клуб военных организаций, сославшись на отсутствие помещения для переезда. Свободные комнаты были очень быстро заняты клубом. Попытки Хесина обратиться к судебному приставу и даже начальнику петроградского военного округа с просьбой выселить нарушителей силой не увенчались успехом.
«Петроградский листок» 14 июня злорадно писал:
«Несколько грузовиков перевезли собственность отрицающей собственность партии из дворца Кшесинской в бывшие номерные бани, с великолепного Каменноостровского проспекта в дичь и глушь заплеванной Кавалергардской улицы.
Здесь, среди пустырей, хибар и заборов, как каменный шип, возвышается узкий и длинный пятиэтажный дом.
Бывший владелец, купец, строил его со специальной целью: для торговых бань.
<…>
После „дворца“ Кшесинской в собственном особняке рядом с харчевней — не разгуляешься!»
Однако злорадство длилось недолго. Решившие остаться в особняке солдаты быстро убедились, что о выселении можно не беспокоиться. Параллельно с повторным разгромом в здание потихоньку возвращались и партийные организации. В середине июня они даже провели в нём всероссийский съезд делегатов большевиков из провинции.
Скорее всего, добровольно сдать особняк большевики и не захотели бы. Именно там военная организация партии разместила свою штаб-квартиру во время неудачной попытки восстания в начале июля. В связи с этим утром 6 июля дом Кшесинской был занят лояльными правительству войсками. По сведениям «Петроградского листка», кроме оружия и обгорелых номеров «Солдатской Правды», в особняке нашли… кипу открыток с изображением ритуальных убийств и документы совета «Союза русского народа». Учитывая, что дворец несколько недель был проходным двором, неудивительно, что туда могли занести документы самых разных направлений, поэтому выводы газеты о «тесной связи работы большевиков и черносотенных организаций» оставим на её совести.
«Загадили такие палаты ленинцы!» — говорили вернувшиеся с фронта солдаты батальона самокатчиков, очищавшие особняк от мусора. По решению властей, им было разрешено расквартироваться здесь. Позже во дворце оказались матросы, а в августе — комитет по формированию отрядов добровольцев из увечных воинов. Матильда Кшесинская осознала, что даже без большевиков и Ленина особняк ей в ближайшее время не вернуть. Уехав из столицы, она сюда уже не вернулась.
Теперь в её особняке — Музей политической истории России. В его залах можно пройтись по экспозиции «Матильда Кшесинская: фуэте судьбы», которая рассказывает о жизни и деятельности известной балерины, а ещё можно увидеть рабочую комнату Ленина, с балкона которой он произносил свои речи. Кажется, что спустя век «тяжба Кшесинской и Ленина» всё-таки закончилась мировым соглашением.
