«Мужчинам советую не читать». «Слезинки. Записки старой девы» В. Лариной

Изда­тель­ство «Вздор­ные кни­ги» (импринт «Common Place») стре­мит­ся оправ­ды­вать своё назва­ние. Ранее VATNIKSTAN сооб­щал об их пере­из­да­нии доре­во­лю­ци­он­но­го «Днев­ни­ка учи­тель­ни­цы вос­крес­ной шко­лы» Эми­лии Кис­лин­ской-Вах­те­ро­вой, но недав­но «Вздор­ные кни­ги» нашли дей­стви­тель­но вздор­ное про­из­ве­де­ние — сочи­не­ния некой «ста­рой девы» В. Лариной.

Её пол­ное имя пока что даже не уда­лось рас­шиф­ро­вать, но от это­го мне­ния неиз­вест­ной гувер­нант­ки и шляп­ни­цы кажут­ся ещё инте­рес­нее. Она как буд­то гово­рит от име­ни непред­став­лен­но­го и обде­лён­но­го жен­ско­го мень­шин­ства нача­ла XX века, объ­яс­няя, поче­му не сле­ду­ет выхо­дить замуж, какие несча­стья ожи­да­ют жен­щи­ну в сугу­бо «муж­ском» мире и по каким при­чи­нам льют­ся жен­ские слезинки.

Редак­то­ры «Вздор­ных книг» Анна Сла­щё­ва и Тимур Сели­ва­нов крат­ко пред­став­ля­ют элек­трон­ное пере­из­да­ние про­из­ве­де­ний В. Лари­ной и фраг­мент из её «Запи­сок ста­рой девы».

О чём эта книга?

Анна: Неболь­шой сбор­ник сти­хов и вос­по­ми­на­ний — всё, что оста­лось от таин­ствен­ной В. В. Лари­ной — на пер­вый раз кажет­ся курьё­зом на гра­ни гра­фо­ма­нии. Там, на этой гра­ни и суще­ству­ют такие кни­ги — повест­во­ва­ния о себе, пере­ме­жа­е­мые, откро­вен­но гово­ря, дале­ко не луч­ши­ми сти­ха­ми и с при­со­во­куп­ле­ни­ем не самых смеш­ных анекдотов.

Но по раз­мыш­ле­нии ясно, что перед нами — инте­рес­ный голос из про­шло­го. Голос жен­щи­ны, доста­точ­но обра­зо­ван­ной, что­бы напи­сать целую кни­гу, доста­точ­но при­ви­ле­ги­ро­ван­ной, что­бы сде­лать это гра­мот­но, но в то же вре­мя доста­точ­но бес­та­лан­ной, что­бы её тру­ды не ста­ли переот­кры­тым спу­стя сто лет «забы­тым шедевром».

В. В. явно не суф­ра­жист­ка, явно не про­во­ди­ла вре­мя, спо­ря о «жен­ском вопро­се», хотя актив­но инте­ре­со­ва­лась им и пре­тво­ря­ла мно­гие прин­ци­пы жен­ско­го дви­же­ния в жизнь. Как она это дела­ла — рас­ска­за­но в «Запис­ках ста­рой девы», кото­рые мож­но рас­смат­ри­вать и как уни­каль­ный при­мер жиз­не­твор­че­ства, где гра­ни­ца меж­ду жиз­нью и искус­ством раз­ру­ша­ет­ся со сто­ро­ны жиз­ни. Что же каса­ет­ся её сти­хо­тво­ре­ний, то они, как мне кажет­ся, будучи лишён­ны­ми талант­ли­во­сти и поэ­тич­но­сти, всё-таки отте­ня­ют свое­об­ра­зие её таланта.

Тимур: О житье-бытье гувер­нант­ки, шляп­ни­цы и по сов­ме­сти­тель­ству ста­рой девы на зака­те Рос­сий­ской импе­рии, в сти­хах и в прозе.

Кому будет интересно прочесть книгу сегодня?

А.: Кро­ме тра­ди­ци­он­но пере­чис­ля­е­мых исто­ри­ков, социо­ло­гов, спе­ци­а­ли­стов и люби­те­лей лите­ра­тур­ных курьё­зов, хоте­лось бы отме­тить две кате­го­рии людей.

Пер­вая — это моло­дые жен­щи­ны, кото­рые не стре­мят­ся сде­лать тра­ди­ци­он­ную в веч­ном пат­ри­ар­халь­ном обще­стве «карье­ру» в виде заму­же­ства и чадо­рож­де­ния, и в то же вре­мя не жела­ют ста­но­вить­ся на тер­ни­стый путь акти­виз­ма. Здесь В. В. Лари­на может послу­жить даже неко­то­рым жиз­нен­ным при­ме­ром. Хоте­лось бы её пред­ста­вить эта­кой кол­лек­тив­ной дво­ю­род­ной пра­пра­ба­буш­кой, кото­рая спо­кой­но и рас­су­ди­тель­но зани­ма­лась, как сей­час гово­рят, «реклей­мин­гом» нелест­но­го эпи­те­та «ста­рая дева».

Вто­рая кате­го­рия людей — сле­до­ва­те­ли, а точ­нее, иссле­до­ва­те­ли лите­ра­тур­но-исто­ри­че­ских зага­док. По все­му тек­сту раз­бро­са­ны мно­го­чис­лен­ные намё­ки на обсто­я­тель­ства жиз­ни В. В. (мно­го ли вы зна­е­те жен­ских гим­на­зий в губерн­ских горо­дах, кото­рые нахо­ди­лись в двух­этаж­ных зда­ни­ях?), но ни один из них пока не смог при­ве­сти к пол­но­цен­ной рас­шиф­ров­ке это­го псев­до­ни­ма. Вар­ва­ра? Вик­то­рия? Вален­ти­на? Да и Лари­на ли она? Эти вопро­сы, наде­юсь, будут когда-нибудь решены.

Т.: Всем людям доб­рой воли, всем, чьё серд­це откры­то для поэ­зии и состра­да­ния. «Сле­зин­ки» всё-таки.

Какие дальнейшие планы у издательства?

А.: Изда­тель­ство, а вер­нее, импринт «Common Place», появи­лось (по одной из вер­сий) два года назад, из жела­ния двух дав­них зна­ко­мых изда­вать кни­ги, кото­рые поче­му-то не изда­вал никто дру­гой. Пла­нов набра­лось лет на десять впе­рёд, если выпус­кать по четы­ре кни­ги в год. Из бли­жай­ших бумаж­ных — сбор­ник рас­ска­зов, сбор­ник сти­хов, двух­том­ник рас­ска­зов и пове­стей. Наде­юсь, они осуществятся.

Т.: Наш изда­тель­ский пакет «Дик­си» уже почти про­рвал­ся от оби­лия книг, кото­рые мы жаж­дем напе­ча­тать: там и про катор­гу, и про бес­при­зор­ни­ков, и про ино­зем­ных про­ле­та­ри­ев, и про дель­цов-бел­ле­три­стов — уф, сдю­жить бы.

В. Ларина
Почему я замуж не вышла

Уже с дет­ства я нача­ла скеп­ти­че­ски отно­сить­ся к заму­же­ству, пото­му что все те, кото­рых я боль­ше всех тогда люби­ла, были несчаст­ли­вы в бра­ке. Так, напр., одна пожи­лая бары­ня, кото­рая люби­ла меня как дочь, и в кото­рой я души не чая­ла, жила со сво­им мужем врозь. Умер­ла она в 1882 г., когда ей было 75 лет. Она рас­ска­за­ла мне, что её выда­ли замуж 14 лет, когда она ещё игра­ла в кук­лы, за инже­не­ра, и когда муж её ухо­дил на служ­бу, она доста­ва­ла кук­лу из сун­ду­ка и игра­ла с ней. Наиг­рав­шись же, сно­ва пря­та­ла её в сун­дук, что­бы муж не видал, а то, пожа­луй, осме­ёт. Я тоже игра­ла в кук­лы очень дол­го, послед­няя кук­ла была у меня, когда мне было 15 лет, но игра, конеч­но, состо­я­ла в том, что я её обши­ва­ла. Жила я в то лето у одно­го пол­ков­ни­ка в деревне, куда моя мать была при­гла­ше­на, что­бы при­го­то­вить 16-лет­нюю дочь в инсти­тут. При­ез­жаю туда со сво­ей хоро­шень­кой вос­ко­вой кук­лой со свет­лы­ми воло­са­ми и откры­ва­ю­щей и закры­ва­ю­щей гла­за (теперь вос­ко­вых уже не вид­но) и к сво­ей вели­кой радо­сти нахо­жу точь-в-точь такую же у буду­щей инсти­тут­ки, и мы вме­сте с ней в плохую пого­ду обши­ва­ли их. Когда же ей надо было ехать в Петер­бург на экза­мен, она пода­ри­ла мне свою, говоря:

— Возь­ми её себе, а то меня там все осме­ют, что я, посту­пая в послед­ний класс, всё ещё играю в куклы.

<…>

Почти каж­дый день чита­ем в газе­тах, что отра­ви­лась гим­на­зист­ка, застре­лил­ся сту­дент. Они слиш­ком рано начи­на­ют жить, слиш­ком мно­го чита­ют, что, конеч­но, застав­ля­ет чрез­мер­но рабо­тать и утом­ля­ет неокреп­ший ещё мозг, и к 15–16 годам уже разо­ча­ро­ва­ны и пус­ка­ют себе пулю в лоб, а мы до 16 лет игра­ли в кук­лы, после 16-ти начи­на­ли толь­ко хоро­шень­ко откры­вать гла­за на всё окру­жа­ю­щее, и если разо­ча­ро­вы­ва­лись в жиз­ни, то обык­но­вен­но к 30 и 40 годам, а тогда уж ред­ко кто пус­кал себе пулю в лоб, пото­му что был креп­че духов­но и физи­че­ски и пото­му лег­че пере­но­сил все житей­ские невзго­ды, кото­рых и в наше вре­мя было нема­ло. По теат­рам нас тоже ред­ко тас­ка­ли, что, по-мое­му, очень хоро­шо, а то смот­рит наша впе­чат­ли­тель­ная моло­дёжь на какую-нибудь раз­ди­ра­ю­щую дра­му, видит, как на сцене герои кра­си­во уми­ра­ют, и как пуб­ли­ка их жале­ет, и при пер­вой неуда­че дума­ет: «Дай-ка и я разыг­раю такую же дра­му, будет так тро­га­тель­но, все заго­во­рят обо мне и будут меня жалеть» — и стре­ля­ет­ся, или, что ещё хуже, уби­ва­ет дру­гих, ника­ко­го не имея пра­ва рас­по­ря­жать­ся чужой жизнью.

<…>

Итак, я гово­ри­ла, что мно­гие из окру­жа­ю­щих меня в дет­стве людей были несчаст­ли­вы в бра­ке, — так моя мать через три года уже овдо­ве­ла, один гос­по­дин, кото­ро­го я тоже очень люби­ла, веро­ят­но, за то, что он всё играл со мной в пья­ни­цы (в кар­ты), когда мне было пять лет, тоже через год после сва­дьбы уже овдо­вел, и так мно­гие дру­гие, одни не схо­ди­лись харак­те­ра­ми, дру­гие дела­лись вдов­ца­ми. С года­ми я всё боль­ше вни­ка­ла в окру­жа­ю­щую меня жизнь и нашла, что замуж луч­ше не выхо­дить, пото­му что иде­ал свой слиш­ком труд­но най­ти, а если даже и най­дешь тако­го дей­стви­тель­но хоро­ше­го, чест­но­го и поря­доч­но­го чело­ве­ка, с кото­рым мож­но было бы про­жить всю жизнь, то или он тебя не любит, или же уми­ра­ет, вооб­ще в кон­це кон­цов жди какую-нибудь гадость, кото­рая отра­вить всю любовь и жизнь.

Да, таких совсем хоро­ших муж­чин дей­стви­тель­но труд­но най­ти, боль­шей частью они дес­по­ты, дра­чу­ны, пья­ни­цы или норо­вят женить­ся на каком угод­но уро­де, лишь бы полу­чить поболь­ше денег. В про­вин­ции муж­чи­ны всё же гораз­до луч­ше, чем в сто­ли­цах, пото­му что там они боль­ше стес­ня­ют­ся, так как каж­дый их шаг там известен.

Вый­дя замуж, долж­на давать отчёт в малей­ших сво­их поступ­ках, пре­вра­ща­ешь­ся в какую-то рабу и часто, имея даже хоро­шее при­да­ное, кото­рое, по боль­шей части, муж заби­ра­ет себе, долж­на клян­чить у него каж­дый грош, пото­му что ред­кий из них дога­да­ет­ся давать что-нибудь жене на её лич­ные рас­хо­ды. Я зна­ва­ла муж­чин, кото­рые все­гда сами поку­па­ли женам пла­тья и шляп­ки, не спра­ши­вая их сове­та. Хоро­шо ещё, если у мужа есть вкус, а дру­гой наря­дит тебя насто­я­щим попу­га­ем. Да, что каса­ет­ся наря­дов, то рус­ский муж если и любит коло­тить свою жену, зато уж и наря­жа­ет всем на диво, и, конеч­но, не сколь­ко из люб­ви к жене, сколь­ко из само­лю­бия. Неда­ром гово­рят, что англи­ча­нин свою милую ува­жа­ет, фран­цуз обо­жа­ет, немец вос­пе­ва­ет, рус­ский наря­жа­ет, а испа­нец с ита­льян­цем оби­жа­ют. Эти послед­ние, вер­но, раз десять на день устра­и­ва­ют ей сце­ны ревности.

Ста­рая дева, по край­ней мере, совсем само­сто­я­тель­на, живёт и оде­ва­ет­ся как хочет и на зад­них лап­ках перед каким-нибудь дес­по­том не ходит. Конеч­но, был бы рай с мужем хоро­шим, но где же его, это­го иде­аль­но­го мужа, най­дёшь, они по боль­шей части быва­ют иде­аль­ны толь­ко пер­вый год после сва­дьбы, а потом…

Моло­дая девуш­ка, выхо­дя замуж, раду­ет­ся, думая, что теперь она при­стро­и­лась и счаст­ли­во про­жи­вет до самой смер­ти, но тут-то стра­да и начи­на­ет­ся. Даже если ей и удаст­ся бла­го­по­луч­но обой­ти все под­вод­ные ска­лы в виде непри­ят­но­стей с супру­гом, детьми, нянь­ка­ми, кор­ми­ли­ца­ми, док­то­ра­ми и т. п., и, дожив с мужем до 50 лет, она всё-таки не может быть уве­ре­на в семей­ном сво­ём сча­стье. Я зна­ва­ла пре­сим­па­тич­ную пароч­ку, про­жив­шую душа в душу 25 лет и отпразд­но­вав­шую свою сереб­ря­ную сва­дьбу. Мой зна­ко­мый пре­под­нёс им даже про­чув­ство­ван­ные сти­хи сво­е­го сочи­не­ния, в кото­рых поздрав­лял их и гово­рил, что в наш век так труд­но най­ти супру­гов, кото­рые жили бы так счаст­ли­во! И что же! в тече­ние это­го же года гос­по­дин этот на ста­ро­сти лет влю­бил­ся в какую-то деви­цу и бро­сил свою жену, кото­рая чуть с ума не сошла от огорчения.

Мно­гие жен­щи­ны, имея мужем дес­по­та, мирят­ся с подоб­ной жиз­нью, но это те, у кото­рых не хва­та­ет муже­ства жить соб­ствен­ным тру­дом и у кото­рых нет само­лю­бия, так как гото­вы выно­сить вся­кие уни­же­ния, лишь бы муж кор­мил и наря­жал, или, нако­нец, те, кото­рые чув­ствен­ные удо­воль­ствия ста­вят выше всего.

Посмот­ри­те, как наш кре­стья­нин тира­нит лошадь, жену и детей сво­их, назы­ва­ет себя пра­во­слав­ным, а смот­реть, так точ­но сам дья­вол сидит в нём. Обра­ти­ли ли вы вни­ма­ние на то, что, гуляя по Москве, вы часто встре­ча­е­те лоша­дей с одним гла­зом, дру­гой же вышиб­лен кну­том или кула­ком ломо­вым или извоз­чи­ком в пья­ную или злоб­ную мину­ту, или посмот­ри­те, как они муча­ют лоша­дей, кото­рые возят кир­пи­чи, цемент и вооб­ще тяже­сти: кро­ме того, что они нава­ли­ва­ют на живот­ное выше его сил, они ещё при­вя­зы­ва­ют при­стяж­ную тол­стой верёв­кой и все­гда так натя­нут, что про­ти­ра­ют лоша­ди весь бок, при этом часто ещё завя­жут на самом боку узел, чтоб ещё луч­ше нати­ра­ло. Двух улиц нель­зя спо­кой­но прой­ти, не натал­ки­ва­ясь на подоб­ные без­об­ра­зия, от кото­рых дол­го ещё стра­да­ешь, во-пер­вых, пото­му, что жале­ешь живот­ное, кото­рое всю жизнь без уста­ли рабо­та­ет, и во-вто­рых, что в наш XX век суще­ству­ют ещё такие извер­ги, кото­рые так могут обра­щать­ся с живот­ным, кото­рое их же кор­мит. Так посту­па­ет про­стой народ, а интел­ли­ген­ты на это спо­кой­но смот­рят, что дока­зы­ва­ет, что у муж­чин реши­тель­но нет ни души, ни серд­ца, ина­че это­го бы не было. Как мужик обра­ща­ет­ся с лошадь­ми, так­же он обра­ща­ет­ся с женой сво­ей и детьми.

Но и баре неда­ле­ко ушли, толь­ко кре­стья­нин это про­де­лы­ва­ет при всём наро­де, пото­му что зна­ет, что никто ему ниче­го не ска­жет, так как почти каж­дый из зри­те­лей сам так­же посту­па­ет, ну а барин — тот похит­рее, этот и с лест­ни­цы жену спу­стит, да без сви­де­те­лей. И офи­цер ден­щи­ку в зубы даёт тоже ред­ко при сви­де­те­лях — немно­го, всё-таки, как вид­но, стес­ня­ют­ся. Да, насколь­ко я люб­лю муж­чин за их ум, настоль­ко же нена­ви­жу их за их жесто­кость и гру­бость. Да, нако­нец, что же и мог­ло полу­чить­ся дру­го­го от наше­го вос­пи­та­ния: с дет­ства ребе­нок муча­ет кош­ку, соба­ку, бьёт кула­ком или чем попа­ло свою нянь­ку, и никто его не оста­но­вит, и он уже с этих пор при­вы­ка­ет быть тира­ном и эго­и­стом. Все на него молят­ся, испол­ня­ют все его капри­зы, и ребе­нок при­хо­дит к заклю­че­нию, что все толь­ко для него и суще­ству­ют, а он, конеч­но, ни для кого. В учеб­ных же заве­де­ни­ях нас учат ариф­ме­ти­ке, гео­гра­фии, гео­мет­рии, физи­ке, кос­мо­гра­фии, но не учат нас быть чест­ны­ми, доб­ры­ми, само­сто­я­тель­ны­ми и сер­деч­ны­ми людь­ми, что в жиз­ни самое глав­ное, напро­тив, вся­кое стрем­ле­ние к прав­де; вся­кую инди­ви­ду­аль­ность, вся­кую ини­ци­а­ти­ву ста­ра­тель­но заглу­ша­ют, ста­ра­ясь, что­бы все были по одно­му шаб­ло­ну, вот поче­му у нас столь­ко сухих и чёрст­вых эго­и­стов. Мане­рам тоже ника­ким моло­дёжь нашу не учат, и ред­кий из них уме­ет веж­ли­во покло­нить­ся, и, при­дя к вам по делу, ред­кий из них дога­да­ет­ся, раз­го­ва­ри­вая с вами, снять шляпу.

Муж­чи­ны по боль­шей части так само­лю­би­вы, что реши­тель­но не выно­сят, когда жена или любов­ни­ца им в чем-нибудь пере­чат, но куда же, спра­ши­ва­ет­ся, дева­ет­ся их само­лю­бие, пола силь­но­го, когда они, нисколь­ко не сты­дясь, отби­ра­ют у жены или любов­ни­цы всё до послед­ней зара­бо­тан­ной копей­ки, а таких муж­чин мы встре­ча­ем на каж­дом шагу.

<…>

Я мог­ла бы при­ве­сти мно­го при­ме­ров того, как бес­че­ло­веч­но и бес­со­вест­но посту­па­ют с нами муж­чи­ны, у кото­рых всё ещё не ум и не бла­го­род­ство, а кулак и кнут на пер­вом плане, но для это­го при­шлось бы напи­сать целый том, а у меня нико­гда бы не хва­ти­ло вре­ме­ни, что­бы его напи­сать, ни финан­сов, что­бы его напе­ча­тать. Всё это, конеч­но, ещё остат­ки кре­пост­но­го пра­ва, кото­рые поне­мно­гу исче­за­ют и ско­ро, Бог даст, совер­шен­но исчез­нут, и мы, жен­щи­ны, сде­ла­ем­ся нако­нец рав­но­прав­ны­ми с муж­чи­на­ми, будем так же хоро­шо зара­ба­ты­вать и навсе­гда изба­вим­ся от их сапо­га и кулака.

Муж­чи­ны посто­ян­но нас упре­ка­ют в том, что мы, жен­щи­ны, не созда­ли ниче­го вели­ко­го ни в лите­ра­ту­ре, ни в искус­стве, но что же тут уди­ви­тель­но­го: в умную муж­скую голо­ву уже сколь­ко веков вся­че­ски вби­ва­ют вся­кую пре­муд­рость, тогда как от нас сколь­ко веков тре­бо­ва­лось толь­ко, что­бы мы хоро­шо детей нян­чи­ли, хоро­шо уме­ли бы стря­пать, чтоб получ­ше накор­мить сво­е­го пове­ли­те­ля, и ходи­ли бы за ним, как нянь­ка за малым ребён­ком, ина­че он, отправ­ля­ясь в гости, сунет в кар­ман вме­сто плат­ка носок или тряп­ку, кото­рой толь­ко что выти­рал лам­пу, не дове­ряя при­слу­ге, что уже быва­ло с мои­ми зна­ко­мы­ми. Гим­на­зии, а тем более выс­шие кур­сы откры­ты срав­ни­тель­но недав­но, так что в уче­нии мы, конеч­но, отста­ли, но будут учить, и любая жен­щи­на тогда любо­го муж­чи­ну за пояс заткнёт. Мно­гим муж­чи­нам это очень не нра­вит­ся, и они вся­че­ски ста­ра­ют­ся ста­вить нам вся­кие пре­гра­ды — так, напр., в неко­то­рых учре­жде­ни­ях при­ни­ма­ют жен­щин, толь­ко кон­чив­ших гим­на­зию и зна­ю­щих язы­ки, тогда как муж­чи­ны сплошь и рядом сидят там с двух- и трёх­класс­ным обра­зо­ва­ни­ем. Ещё стран­ность: выда­ют жен­щине диплом на зва­ние адво­ка­та, а защи­щать не поз­во­ля­ют. Толь­ко недав­но нако­нец раз­ре­ши­ли. Мы видим жен­щин в раз­лич­ных про­фес­си­ях пре­крас­но и доб­ро­со­вест­но испол­ня­ю­щих свои обя­зан­но­сти, и часто видим муж­чин, кото­рые, конеч­но, счи­тая себя гораз­до умнее и силь­нее нас, при этом нисколь­ко не стес­ня­ют­ся сва­ли­вать всю рабо­ту на свою сосед­ку по служ­бе или на жену в домаш­нем хозяй­стве. Даже сей­час, в XX веке, я знаю дво­их муж­чин из интел­ли­ген­ции, кото­рые реши­тель­но не могут видеть кни­гу или газе­ту в руках жены:

— Брось, — гово­рят, — ты и так умна.

Конеч­но, мно­го ещё жен­щин, кото­рые всё ещё не могут отвык­нуть от сво­е­го раб­ства и кото­рые без­ро­пот­но полу­ча­ют плю­хи физи­че­ски и нрав­ствен­но и мирят­ся с подоб­ным поло­же­ни­ем, но нату­ры гор­дые, кото­рые сами не спо­соб­ны на подоб­ную низость, и пото­му впра­ве тре­бо­вать и к себе неко­то­ро­го ува­же­ния. В одних номе­рах жила пре­хо­ро­шень­кая 17-лет­няя девуш­ка, жив­шая на содер­жа­нии у одно­го гос­по­ди­на, кото­рый, при­дя одна­жды к ней, взду­мал за что-то хле­стать её по щекам, что в откры­тое окно виде­ла со дво­ра при­слу­га. После его ухо­да она повесилась.

Рас­пу­щен­ность вооб­ще во всём ужас­ная, и вот, хоро­шень­ко взве­сив всё выше­ска­зан­ное, а так­же и пер­спек­ти­ву всю жизнь иметь око­ло себя суще­ство, кото­рое будет чадить, как фаб­рич­ная тру­ба, и сво­им куре­ньем будет отрав­лять здо­ро­вье себе и всем окру­жа­ю­щим, я при­шла к заклю­че­нию, что вме­сто того, что­бы обза­ве­стись мужем, детьми или любов­ни­ком, гораз­до луч­ше обза­ве­стись мар­тыш­кой, что я и сде­ла­ла и в чем нисколь­ко не рас­ка­и­ва­юсь, пото­му что она сво­им милым нра­вом всех очень забав­ля­ет и отвле­ка­ет от серьёз­ной умствен­ной рабо­ты, не при­чи­няя при этом ника­ких огор­че­ний, как это все­гда быва­ет с близ­ки­ми людь­ми, отче­го я чув­ствую на душе пол­ный покой.

Пол­но­стью про­честь пере­из­да­ние про­из­ве­де­ний В. Лари­ной мож­но по ссыл­ке.

Сле­ди­те за ново­стя­ми «Вздор­ных книг» в соци­аль­ных сетях «ВКон­так­те» и Telegram.