Петербургские финны: как жили и чем занимались уроженцы Финляндии в столице империи

«Весь пред­ре­во­лю­ци­он­ный Петер­бург дышал фин­ским воз­ду­хом, про­се­и­вал сквозь паль­цы тон­кий фин­ский песок, рас­ти­рал о свой гра­нит­ный лоб лёг­кий фин­ский снег и в тяжё­лом бре­ду лихо­рад­ки слу­шал звон коло­коль­чи­ков бегу­щей упряж­ки креп­ких фин­ских лоша­дей», — писал Осип Ман­дель­штам. Дей­стви­тель­но, фин­ская диас­по­ра игра­ла важ­ную роль в жиз­ни сто­ли­цы импе­рии. Фин­ны рабо­та­ли на про­мыш­лен­ных пред­при­я­ти­ях, обслу­жи­ва­ли желез­ные доро­ги, пере­во­зи­ли людей по рекам и кана­лам горо­да на мно­го­чис­лен­ных паро­хо­дах, объ­еди­ня­лись в обще­ства по инте­ре­сам и изда­ва­ли газеты.

Кем были пер­вые фин­ские жите­ли Петер­бур­га, как была устро­е­на жизнь мно­го­ты­сяч­ной общи­ны, какую роль уро­жен­цы Суо­ми игра­ли в эко­но­ми­ке горо­да и чем зани­ма­лись в сво­бод­ное вре­мя, рас­ска­зы­ва­ет Ники­та Николаев.

Культурное пограничье

Тер­ри­то­рия совре­мен­ной Ленин­град­ской обла­сти, исто­ри­че­ская Ингер­ман­лан­дия (назва­ние свя­зы­ва­ют с женой Яро­сла­ва Муд­ро­го, швед­ской прин­цес­сой Инги­гер­дой), издрев­ле была местом пере­се­че­ния несколь­ких этно­сов и куль­тур. Самое древ­нее зафик­си­ро­ван­ное в пись­мен­ных источ­ни­ках насе­ле­ние это­го реги­о­на — фин­но-угор­ское пле­мя водь, кото­рое ока­за­лось под кон­тро­лем Нов­го­ро­да в XI веке.

«Вод­ская пяти­на», погра­ни­чье рес­пуб­ли­ки, часто ста­но­ви­лось аре­ной про­ти­во­сто­я­ния меж­ду рус­ски­ми и шве­да­ми, кото­рые коло­ни­зи­ро­ва­ли сосед­нюю Фин­лян­дию в XII сто­ле­тии. Пле­ме­на часто ока­зы­ва­лись раз­де­лён­ны­ми посто­ян­но меняв­ши­ми­ся гра­ни­ца­ми. Часть пле­мён, про­жи­вав­шая на рос­сий­ских тер­ри­то­ри­ях, при­ня­ла пра­во­сла­вие. Их сосе­ди, ока­зав­ши­е­ся под кон­тро­лем скан­ди­на­вов, при­ня­ли като­ли­че­ство, а позд­нее — лютеранство.

В 1617 году вся Ингер­ман­лан­дия была при­со­еди­не­на к Шве­ции. На тер­ри­то­рии совре­мен­но­го Санкт-Петер­бур­га воз­ник город Ниен — опор­ный пункт скан­ди­на­вов на Неве. Льви­ная доля его насе­ле­ния состо­я­ла из фин­нов, при­чём не толь­ко мест­ных, но и пере­се­лив­ших­ся из пре­де­лов Швед­ско­го коро­лев­ства. Рядом жили и пра­во­слав­ные рус­ские — сей­час на месте их домов рас­по­ла­га­ет­ся Смоль­ный монастырь.

В 1703 году швед­ский пери­од в исто­рии реги­о­на закон­чил­ся. Ниен был взят, а на Заячьем ост­ро­ве, бли­же к Фин­ско­му зали­ву, Пётр I при­ка­зал воз­ве­сти новую кре­пость. Вокруг неё стал фор­ми­ро­вать­ся город, буду­щая сто­ли­ца — Санкт-Петербург.

Первые годы жизни Санкт-Петербурга

Конеч­но, мест­ные фин­ны нику­да не про­па­ли. Мно­гие кре­стьяне и ремес­лен­ни­ки участ­во­ва­ли в стро­и­тель­стве одно­го из глав­ных детищ царя-рефор­ма­то­ра. При этом фин­ское насе­ле­ние бере­гов Невы попол­ня­лось извне. В годы Север­ной вой­ны рус­ские вой­ска частич­но заня­ли швед­скую Фин­лян­дию. В исто­рию Суо­ми это вре­мя вошло под назва­ни­ем «Вели­кое лихо­ле­тье» (Isoviha). От 10 до 20 тысяч жите­лей стра­ны исполь­зо­ва­лись в каче­стве дешё­вой рабо­чей силы на строй­ках буду­ще­го Санкт-Петер­бур­га. Мно­гим из них не суж­де­но было вер­нуть­ся домой.

Суще­ству­ет любо­пыт­ная леген­да, кото­рая свя­зы­ва­ет фин­ских жите­лей Санкт-Петер­бур­га и Пет­ра Вели­ко­го. По пре­да­нию, зафик­си­ро­ван­но­му бла­го­да­ря немец­ко­му гра­ве­ру Яко­бу Ште­ли­ну, зна­ме­ни­тый домик Пет­ра I, рас­по­ло­жен­ный на совре­мен­ной Пет­ров­ской набе­реж­ной, изна­чаль­но при­над­ле­жал фин­ско­му аборигену.

«В 1703 году начал он в самом деле пола­гать осно­ва­ние сего горо­да с кре­по­стью на одной сто­роне Невы и Адми­рал­тей­ством на дру­гой. Он не нашёл на этом месте ниче­го, кро­ме одной дере­вян­ной рыба­чьей хижи­ны на Петер­бург­ской сто­роне, в кото­рой спер­ва и жил, и кото­рая поныне ещё для памя­ти сохра­не­на и сто­ит под кров­лею, утвер­ждён­ною на камен­ных столбах».

По дру­гой вер­сии, домик Пет­ра изна­чаль­но при­над­ле­жал одно­му из швед­ских жите­лей Ние­на и был пере­ве­зён побли­же к Пет­ро­пав­лов­ской крепости.

Общую чис­лен­ность фин­ско­го насе­ле­ния новой сто­ли­цы Рос­сии в пер­вые годы суще­ство­ва­ния сей­час уста­но­вить доста­точ­но слож­но. В этом могут помочь цер­ков­ные про­те­стант­ские доку­мен­ты, одна­ко и здесь суще­ству­ют зна­чи­тель­ные про­бле­мы. Еван­ге­ли­че­ская общи­на была сме­шан­ной фин­ско-швед­ской, а собра­ния при­хо­жан про­хо­ди­ли в квар­ти­ре пас­то­ра Яко­ба Май­де­ли­на в доме на Мил­ли­он­ной ули­це — позд­нее на его месте были постро­е­ны Пав­лов­ские казар­мы. Веро­ят­но, чис­лен­ность фин­нов состав­ля­ла несколь­ко тысяч человек.

В пер­вые годы суще­ство­ва­ния Санкт-Петер­бур­га тер­ри­то­рия око­ло Мар­со­ва поля назы­ва­лась «фин­ски­ми шхе­ра­ми». Имен­но здесь, в непо­сред­ствен­ной бли­зо­сти от глав­ных город­ских стро­ек, про­жи­ва­ла фин­ская диас­по­ра. В 1734 году импе­ра­три­ца Анна Иоан­нов­на даро­ва­ла ещё еди­ной общине земель­ный уча­сток на Боль­шой Коню­шен­ной ули­це, где была воз­ве­де­на дере­вян­ная цер­ковь, назван­ная в честь свя­той Анны.

В 1745 году общи­на раз­де­ли­лась по наци­о­наль­но­му при­зна­ку. Про­цесс был есте­ствен­ным — и шве­ды, и фин­ны испы­ты­ва­ли неудоб­ства во вре­мя общих бого­слу­же­ний, да и отно­ше­ния меж­ду вид­ны­ми чле­на­ми диас­пор зача­стую остав­ля­ли желать луч­ше­го. Уча­сток на Боль­шой Коню­шен­ной остал­ся за фин­на­ми. В 1767 году шве­ды нача­ли стро­ить новый храм, уже на сосед­ней Малой Конюшенной.

Фин­ны, в свою оче­редь, в нача­ле XIX века пере­стро­и­ли достав­шу­ю­ся им в наслед­ство дере­вян­ную кир­ху. Новая цер­ковь архи­тек­то­ра Готт­ли­ба Пауль­се­на была осве­ще­на в 1805 году и назва­на в честь свя­той Марии. Она ста­ла цен­тром фин­ской про­те­стант­ской общи­ны. Зда­ние сохра­ни­лось до наших дней и при­над­ле­жит Еван­ге­ли­че­ско-люте­ран­ской церк­ви Ингрии.

Рабочие мигранты

Зна­чи­тель­ный рост фин­ской диас­по­ры в Санкт-Петер­бур­ге при­шёл­ся на XIX век. В 1809 году Фин­лян­дия по ито­гам послед­ней вой­ны со Шве­ци­ей была при­со­еди­не­на к Рос­сии. Мно­гие уро­жен­цы Суо­ми, нуж­дав­ши­е­ся в зара­бот­ке, устре­ми­лись в сто­ли­цу, где, как им каза­лось, воз­мож­но­стей про­кор­мить себя и семью было намно­го выше, чем на родине.

Посте­пен­но фин­ские общи­ны ста­ли появ­лять­ся в раз­ных рай­о­нах горо­да, не огра­ни­чи­ва­ясь «шхе­ра­ми»: в Коломне, на Васи­льев­ском ост­ро­ве и Петер­бург­ской (буду­щей Пет­ро­град­ской) сто­роне. Чаще все­го фин­ны зани­ма­лись руч­ным тру­дом, устра­и­ва­лись на фаб­ри­ки, под­ра­ба­ты­ва­ли прач­ка­ми, тор­го­ва­ли на рын­ках и раз­во­зи­ли жите­лей и гостей горо­да на эки­па­жах. Треть сто­лич­ных тру­бо­чи­стов были выход­ца­ми из Финляндии.

В 20‑е годы XIX века в раз­ных рай­о­нах горо­да появи­лись фин­ские началь­ные шко­лы. На эти цели пра­ви­тель­ство выде­ли­ло сред­ства в раз­ме­ре двух тысяч руб­лей. Учи­те­ля при­бы­ва­ли из Фин­лян­дии, а в сере­дине сто­ле­тия в Кол­пи­но спе­ци­аль­но для под­го­тов­ки педа­го­гов была откры­та семинария.

Насто­я­щий бум тру­до­вой мигра­ции при­шёл­ся на вто­рую поло­ви­ну XIX века. В 1870 году меж­ду Петер­бур­гом и Вели­ким кня­же­ством Фин­лянд­ским была постро­е­на пер­вая желез­но­до­рож­ная вет­ка. Фин­ны обслу­жи­ва­ли пути на всём про­тя­же­нии. Вокруг Фин­лянд­ско­го вок­за­ла ста­ла фор­ми­ро­вать­ся новая диас­по­ра, состо­я­щая в основ­ном из рабо­чих желез­ных дорог.

Мелкие лавочники, ювелиры, пароходчики

Соглас­но город­ской пере­пи­си 1900 года, в Санкт-Петер­бур­ге про­жи­ва­ло 21 тыся­ча уро­жен­цев Фин­лян­дии. Из них 18,5 тыся­чи чело­век назы­ва­ли фин­ский язык род­ным. Веро­ят­но, в этот спи­сок не вхо­ди­ли потом­ки автох­тон­ных жите­лей дере­вень, вошед­ших в город­скую чер­ту, а так­же фин­ны, при­ез­жав­шие в сто­ли­цу импе­рии на непро­дол­жи­тель­ное вре­мя на зара­бот­ки. Одна­ко даже офи­ци­аль­ные циф­ры пора­жа­ют. По коли­че­ству про­жи­вав­ших в Санкт-Петер­бур­ге фин­нов сто­ли­ца мог­ла срав­нить­ся со вто­рым по зна­че­нию горо­дом Вели­ко­го кня­же­ства — Тур­ку. Фин­ская диас­по­ра зани­ма­ла тре­тье место по чис­лен­но­сти ино­стран­цев в сто­ли­це, усту­пая нем­цам и полякам.

Ситу­а­ция с тру­до­устрой­ством на про­тя­же­нии деся­ти­ле­тий суще­ствен­но не меня­лась. Фин­ны всё так же рабо­та­ли на фаб­ри­ках, заво­дах и желез­ных доро­гах, выпол­ня­ли раз­лич­ные под­соб­ные рабо­ты. Жен­щин нани­ма­ли в каче­стве слу­жа­нок бога­тые горо­жане. Фин­ны часто откры­ва­ли соб­ствен­ные мел­кие лав­ки, где тор­го­ва­ли про­дук­та­ми живот­но­вод­ства. Впро­чем, эти ИП обыч­но не суще­ство­ва­ли дол­го и закры­ва­лись в тече­ние года, не выдер­жи­вая кон­ку­рен­ции с рус­ски­ми торговцами.

В отли­чие от дру­гих ино­стран­цев, преж­де все­го нем­цев и шве­дов, фин­ны не явля­лись успеш­ны­ми и извест­ны­ми пред­при­ни­ма­те­ля­ми. Обыч­но они зани­ма­ли, как бы сей­час ска­за­ли, нишу мало­го и сред­не­го биз­не­са. Одна­ко исто­рия зна­ет несколь­ко при­ме­ров успеха.

В кон­це XIX века в Петер­бур­ге зара­бо­та­ло «Фин­лянд­ское паро­ход­ное обще­ство». Его осно­вал Рафа­ил фон Гарт­ман (Рафа­эль фон Хаарт­ман), пред­ста­ви­тель доста­точ­но извест­ной в Суо­ми семьи швед­ско­го про­ис­хож­де­ния. В 1872 году Гарт­ман купил несколь­ко паро­хо­дов, кото­рые ста­ли кур­си­ро­вать по Неве и пере­во­зить пас­са­жи­ров от Васи­льев­ско­го озе­ра через Адми­рал­тей­скую сто­ро­ну до Фин­лянд­ско­го вок­за­ла. Услу­га поль­зо­ва­лась попу­ляр­но­стью. Спу­стя пару деся­ти­ле­тий паро­хо­ды обще­ства кур­си­ро­ва­ли уже по 12 город­ским маршрутам.

Суд­на обслу­жи­ва­ли фин­ские рабо­чие, а капи­та­на­ми ста­но­ви­лись отстав­ные моря­ки. Паро­хо­ды обще­ства ста­ли важ­ной дета­лью город­ско­го пей­за­жа, а изю­мин­кой — акцент обслу­жи­ва­ю­ще­го пер­со­на­ла. «Перет», «сад­ний кот» и дру­гие коман­ды вызы­ва­ли улыб­ки рус­ско­языч­ной пуб­ли­ки. Успех Гарт­ма­на был огром­ным. Позд­нее он при­мет непо­сред­ствен­ное уча­стие в орга­ни­за­ции паро­ход­но­го сооб­ще­ния в Кры­му, а госу­дар­ство будет часто при­бе­гать к арен­де судов для про­ве­де­ния офи­ци­аль­ных меро­при­я­тий. Фин­ны, рабо­тав­шие на паро­хо­дах обще­ства, полу­чи­ли от петер­бурж­цев про­зви­ще «фин­лянд­чи­ки».

Рафа­ил фон Гарт­ман, хоть и был уро­жен­цем Вели­ко­го кня­же­ства, но всё же был шве­дом. Купец Иван Пар­ви­ай­нен, напро­тив, про­ис­хо­дил из насто­я­щей, «глу­бин­ной» Фин­лян­дии, окрест­но­стей Куопио. Вме­сте с кол­ле­га­ми-шве­да­ми в 1900 году он осно­вал в Петер­бур­ге несколь­ко заво­дов, а так­же открыл тор­го­вый дом. На пред­при­я­ти­ях рабо­та­ли фин­ны. Дело при­но­си­ло хоро­ший доход, но пло­да­ми успе­ха Пар­ви­ай­нен поль­зо­вал­ся недол­го — он скон­чал­ся в 1902 году, а пред­при­я­тия пере­шли в руки его коллег-шведов.

При­мер Пар­ви­ай­не­на был исклю­че­ни­ем. В Вели­ком кня­же­стве боль­шую роль в поли­ти­ке и эко­но­ми­ке игра­ли шве­ды, и, хотя с тече­ни­ем вре­ме­ни бла­го­да­ря фин­ско­му наци­о­наль­но­му дви­же­нию, их доля ста­ла сни­жать­ся, тен­ден­ции пере­нес­лись и в Санкт-Петер­бург. Им при­над­ле­жа­ла фир­ма «Крей­тон и Ко», кото­рая зани­ма­лась построй­кой раз­лич­ных судов. При­ме­ча­тель­но, что Мор­ское мини­стер­ство часто раз­ме­ща­ло здесь воен­ные зака­зы. Одним из самых извест­ных сто­лич­ных юве­ли­ров был Алек­сандр Тил­лан­дер, вла­дев­ший мага­зи­на­ми в цен­тре горо­да и обслу­жи­вав­ший мно­гих пред­ста­ви­те­лей выс­ше­го све­та — от чинов­ни­ков до бале­рин Мари­ин­ско­го театра.

Трезвость и спорт

Основ­ная мас­са фин­ско­го насе­ле­ния, в отли­чие от швед­ских сооте­че­ствен­ни­ков, зани­ма­ла ниж­ние ряды про­из­вод­ствен­ной цепоч­ки. По под­счё­там иссле­до­ва­те­лей, око­ло 76% уро­жен­цев Суо­ми рабо­та­ли в про­мыш­лен­но­сти или обслу­жи­ва­ли пути сооб­ще­ния. Как же они про­во­ди­ли досуг?

Здесь фин­нам помо­гал опыт роди­ны. Одним из про­яв­ле­ний наци­о­наль­но­го про­буж­де­ния вто­рой поло­ви­ны XIX века в Суо­ми ста­ло осно­ва­ние боль­шо­го коли­че­ство все­воз­мож­ных обществ, где люди про­во­ди­ли сво­бод­ное вре­мя. В такой «спай­ке» нуж­да­лись фин­ны и в Санкт-Петер­бур­ге. В 1885 году фин­ны орга­ни­зо­ва­ли одно из пер­вых обществ, кото­рое со вре­ме­нем обре­ло извест­ность, — обще­ство трез­во­сти «Алку». Его глав­ной целью ста­ла борь­ба с пьян­ством, а так­же обу­строй­ство досу­га фин­ских рабо­чих. В кон­це сто­ле­тия в «Алку» состо­я­ло око­ло 1300 чело­век, кото­рые про­во­ди­ли чте­ния и слу­ша­ли лек­ции о поль­зе трез­во­го обра­за жиз­ни. В рай­оне совре­мен­ной стан­ции Лес­ная суще­ство­ва­ла обшир­ная биб­лио­те­ка, кото­рой мог­ли поль­зо­вать­ся чле­ны анти­ал­ко­голь­но­го клуба.

Чле­ны диас­по­ры вме­сте зани­ма­лись спор­том. На рубе­же веков одним из самых извест­ных спор­тив­ных обществ ста­ло фин­ское объ­еди­не­ние «Тар­мо». Его участ­ни­ки ста­но­ви­лись чем­пи­о­на­ми в лег­ко­ат­ле­ти­че­ских сорев­но­ва­ни­ях, неко­то­рые из них позд­нее высту­па­ли на Олим­пий­ских играх в соста­ве сбор­ной Вели­ко­го кня­же­ства. Вооб­ще фин­ские спор­тив­ные объ­еди­не­ния были часты­ми сопер­ни­ка­ми рос­сий­ских в самых раз­ных видах — от лёг­кой атле­ти­ки до фут­бо­ла и лыж­ных гонок.

Огром­ную роль в обще­ствен­ной жиз­ни фин­ской диас­по­ры игра­ла и цер­ковь Свя­той Марии на Боль­шой Коню­шен­ной. Люте­ран­ские пас­то­ры зани­ма­лись бла­го­тво­ри­тель­но­стью, помо­гая попав­шим в слож­ную жиз­нен­ную ситу­а­цию, про­во­ди­ли куль­тур­ные меро­при­я­тия и кури­ро­ва­ли рабо­ту фин­ских школ, рас­по­ло­жен­ных по все­му Санкт-Петер­бур­гу и в его пригородах.

Газеты

Конеч­но, жизнь мно­го­ты­сяч­ной диас­по­ры на рубе­же XIX и XX веков невоз­мож­но пред­ста­вить без прес­сы. Пер­вая фин­но­языч­ная газе­та Петер­бур­га (одно­вре­мен­но пер­вая за пре­де­ла­ми Суо­ми) Pietarin Sanomat была осно­ва­на в 1870 году и рас­про­стра­ня­лась в при­хо­де Свя­той Марии. Тираж состав­лял око­ло одной тыся­чи экзем­пля­ров. Из-за кон­флик­та внут­ри редак­ции она про­су­ще­ство­ва­ла все­го три года, одна­ко дала тол­чок к созда­нию дру­гих пери­о­ди­че­ских изданий.

Самой круп­ной и извест­ной петер­бург­ской газе­той на фин­ском язы­ке ста­ла осно­ван­ная в 1884 году Inkeri. Изда­ние выхо­ди­ло раз в неде­лю тира­жом в три тыся­чи экзем­пля­ров. Inkeri так­же рас­про­стра­ня­лась в основ­ном в цер­ков­ном при­хо­де. В 1906 году в Выбор­ге появи­лась на свет газе­та Uusi Inkeri, на стра­ни­цах кото­рой часто мож­но было встре­тить кри­ти­ку поли­ти­ки цар­ско­го пра­ви­тель­ства по отно­ше­нию к Фин­лян­дии. Это ста­ло при­чи­ной ско­ро­го закры­тия газеты.

Вплоть до 1917 года фин­ская петер­бург­ская печать дели­лась на два направ­ле­ния. Более кон­сер­ва­тив­ные фин­ны выби­ра­ли Inkeri, в то вре­мя как более про­грес­сив­ные и ради­каль­ные чле­ны диас­по­ры чита­ли газе­ту Newa. Все пере­чис­лен­ные изда­ния пре­кра­ти­ли суще­ство­ва­ние после при­хо­да к вла­сти в Рос­сии большевиков.

Рево­лю­ция и Граж­дан­ская вой­на при­ве­ли к сокра­ще­нию насе­ле­ния Пет­ро­гра­да. Не ста­ла исклю­че­ни­ем и фин­ская диас­по­ра. Мно­гие вер­ну­лись на роди­ну, где участ­во­ва­ли в мест­ном внут­рен­нем кон­флик­те меж­ду крас­ны­ми и белы­ми. В 1920‑е годы в Пет­ро­гра­де-Ленин­гра­де про­жи­ва­ло чуть менее семи тысяч фин­нов — в основ­ном это были крас­ные фин­ны, вынуж­ден­ные поки­нуть Фин­лян­дию после пора­же­ния в граж­дан­ской войне.

В наши дни отго­лос­ки фин­ско­го при­сут­ствия в Санкт-Петер­бур­ге оста­лись во мно­гих топо­ни­мах. Назва­ния рай­о­нов Авто­во, Лиго­во, Шуша­ры, Лах­та и неко­то­рых дру­гих име­ют фин­ское назва­ние. Цер­ковь Свя­той Марии в цен­тре горо­да до сих пор при­над­ле­жит Еван­ге­ли­че­ской церк­ви Ингрии.

После 1917 года исто­ри­че­ские судь­бы Фин­лян­дии и Рос­сии были тес­но свя­за­ны. О том, какую роль рус­ские сыг­ра­ли в граж­дан­ской войне в Суо­ми, читай­те в отдель­ном мате­ри­а­ле.