Ровно 21 год назад мир готовился к коллапсу. Наступала эпохальная дата смены тысячелетий — миллениум. В этот момент многие ждали краха цивилизации: ведь столь значимой дате должны соответствовать сопоставимые по масштабу события.
По всему миру разразилась массовая паника, известная как «проблема-2000» — и она была столь серьёзной, что потребовала вмешательства от властей. Государственная дума в России выделила на её решение два миллиарда рублей, а правительства всего мира — около 600 миллиардов долларов. Почему совпали страхи правительств и выживальщиков и какую роль во всём этом сыграла «Матрица» — читайте в новогоднем материале VATNIKSTAN.
В 1998 году «Коммерсант» опрашивал предпринимателей касательно проблемы 2000 года. Среди респондентов оказался и президент Объединённого корпоративного общества Владимир Мединский. Будущий министр отметил: «У нас не настолько развиты телекоммуникации, чтобы „жучок-2000“ сильно нам навредил», что «проблему раздувают компьютерные фирмы, чтобы на ней заработать».
По мнению Мединского, знаменитый в те годы питерский хакер Владимир Левин, прославившийся выводом двух миллионов долларов со счетов Ситибанка, легко справился бы с ней за месяц.
Не все разделяли подобный оптимизм. Кто-то ждал конца света, кто-то — локальных катастроф. Проблема 2000 года объединила гражданских чиновников и военных, правительства и выживальщиков, Россию и Америку.
Что такое проблема 2000 года?
В повседневной речи мы редко называем календарный год полностью. Так поступали и первые программисты при написании кода. Дат было много, а памяти у первых ЭВМ — не особо, так что при указании года проставляли лишь две последние цифры. По такой логике, машина не отличит родившегося в 2001 году от долгожителя, появившегося в 1901‑м, но в самом начале истории высоких технологий кодеров это не волновало.
Хотя компьютеры со временем становились мощнее, объёмы памяти всё равно требовали больших затрат. Macintosh Classic 1990 года с жёстким диском на 40 Мб стоил 1499 долларов. В итоге многие программы, созданные даже в 80‑е годы, на датах экономили.
Проблему пытались решить и прежде. В 1987 году Нью-йоркская фондовая биржа потратила 100 миллионов долларов для модернизации своего ПО. Но чаще о грядущем 2000 годе просто не задумывались.
Первым забил тревогу программист Питер де Ягер. В 1993 году он написал в журнал Computerworld заметку под названием «Судный день — 2000». Вскоре на очерк обратили внимание более крупные СМИ, и Запад охватила паника. По достижении календарного рубежа ждали критических сбоев в работе программ по всему миру, в котором люди всё больше начинали зависеть от «умных машин».
Страх перед машиной
Чем меньше времени оставалось до 2000 года, тем больше западный мир охватывала эсхатологическая тревога. Конец света ждали и прежде, в 1666 году из-за числа зверя, или позже, в 2012 году — на этой дате обрывался цикл древнего календаря майя. 2000 год хоть и не начинал новое тысячелетие (несмотря на массовое убеждение, на самом деле чисто математически рубеж миллениума наступал в 2001‑м), но очень страшил своими нулями. В эпоху научно-технической революции к ожиданиям апокалипсиса добавился страх перед невиданным доселе распространением ЭВМ.
Начиная с 1970‑х годов компьютеры всё активнее внедрялись в жизнь людей. Маршрут их распространения пролегал от развитых стран к бедным. Вступая на новую территорию, они занимали сперва университеты и предприятия, а затем появлялись и в домах. Оптимизм и вера в связанный с ЭВМ прогресс соседствовал со страхом: что, если могущественное творение человека внезапно восстанет против создателей?
Первые опасения по поводу бунта машин, если не считать мифологических мотивов, появились ещё в 1920‑х годах. Три закона робототехники Азимова были разработаны в 1943‑м, а тест Тьюринга, который исследует способность компьютеров мыслить, мимикрировать под людей и становиться хитрее, — в 1950‑м. В 1980–1990‑е эта тема — да простят моё дилетантство знатоки фантастики — становится особенно популярной. «Терминатор» вышел в 1984‑м, спустя год после помещения на обложку журнала Time персонального компьютера.
А премьера культовой «Матрицы» состоялась в 1999‑м, аккурат в разгар актуальности проблемы-2000 и за год до биржевого краха пузыря доткомов, ударившему по западным интернет-компаниям. Оба фильма провоцировали новую волну тревоги перед вычислительной техникой, которая становилась всё более мощной и разумной. Параллельно фобии перед восстанием машин возникал осознанный страх потери контроля. Он во многом и породил эсхатологию 2000 года.
Массовая паника
На Западе проблема 2000 года породила массовую панику. Ждали коллапса цивилизации: сотню Чернобылей, авиакатастрофы, крах финансовой системы. Помимо глобального апокалипсиса, высказывались и более узкие сценарии. Одни теоретики ждали проблемы с пиратском ПО, которое будет непросто оптимизировать. Другие опасались аварий на небольших негосударственных предприятиях химической промышленности. Третьи — повторения нью-йоркского локаута 1977 года.
Нередко сами правительства — главные оппоненты конспирологов — давали советы, если не в духе сайтов выживальщиков, то в духе инструкций по гражданской обороне: запасайте воду, продукты, лекарства, бензин, не держите наличные суммы, следуйте инструкциям. Наконец, в англосаксонских странах паника ходила среди фанатично настроенных протестантов. Проповедники умело подогревали паству, вопя о конце света и требуя массового покаяния.
В России паники не было. После расстрела Белого дома, нищеты, чеченской войны и дефолта ошибки в ПО казались чем-то очень далёким. Да и гуляющие меметическими вирусами «пророчества Ванги» и «предсказания старцев» как-то заглушали заокеанские страхи. Отечественные эзотерики—поклонники Блаватской и Елены Рерих—и вовсе ожидали от календарного рубежа не катастрофы, а всемирного обновления: астрологическая «эра Рыб», полная войн и насилия, должна была уступить место мирной и благоденственной «эре Водолея». Свою роль сыграла и меньшая компьютеризация страны по сравнению с Западом.
Как решали проблему 2000 года
Во всём мире на проблему-2000 выделили 600 миллиардов долларов. Столько же Америка потратила за время вьетнамской войны. На вопрос, а стоило ли выделять столько средств, не дан ответ до сих пор. По одной версии, угроза катастроф действительно существовала, а привлечение внимания со стороны правительства и бизнеса не только предотвратило возможные аварии, но и дало сильный толчок индустрии. Другая точка зрения гласит, что масштабы грядущих бедствий преувеличили. По информации англоязычных медиа тех лет, никаких форс-мажоров не было: ни в странах, где старались проверять ПО, ни там, где гипотетическую катастрофу проигнорировали.
В действительности власти в России решали проблему-2000. Госкомитет по связи и информатизации даже разработал специальный национальный план. Проверялись все АЭС, системы нефтяной и угольной добычи, банковский сектор. Американские и отечественные специалисты проводили совместное наблюдение над возможными сбоями в работе ядерного оружия. Госдума выделила два миллиарда рублей.
Готовились и частные компании: от «Скайлинка» до «Юкоса». Поздняя компьютеризация сыграла на руку: ошибок на современном ПО практически не имелось.
И всё равно эксперты опасались. В компании TerraLink, например, полагали, что Россия готова к решению проблемы на 30% против 78% в Европе и 90% в США.
Однако конец света так и не случился. Вместо него наступил Новый год. Цифры поменялись, и крот истории стал рыть дальше, как ни в чём не бывало.
Читайте также «Самые удивительные партии и политические блоки России».