«Речь» против Первой мировой войны

Исто­рия еже­днев­ной поли­ти­че­ской, эко­но­ми­че­ской и лите­ра­тур­ной газе­ты «Речь» во мно­гом схо­жа с дру­ги­ми доре­во­лю­ци­он­ны­ми СМИ: изда­ние было созда­но на день­ги меце­на­та, отра­жа­ло взгля­ды опре­де­лён­но­го сосло­вия, но сре­ди более бед­ных сло­ёв рас­про­стра­ня­лось на льгот­ных усло­ви­ях, а поз­же было закры­то боль­ше­ви­ка­ми. VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет, поче­му Сара­ев­ское убий­ство ста­ло клю­че­вым собы­ти­ем в жиз­ни «Речи».

Одной из зна­чи­мых пред­ста­ви­тель­ниц доре­во­лю­ци­он­ных СМИ в Рос­сии была еже­днев­ная газе­та «Речь». Это поли­ти­че­ское и лите­ра­тур­ное изда­ние выхо­ди­ло в печать с 1906 по 1918 год.

Мысль о созда­нии боль­шой поли­ти­че­ской газе­ты при­над­ле­жа­ла лиде­ру Кон­сти­ту­ци­он­но-демо­кра­ти­че­ской пар­тии Пав­лу Нико­ла­е­ви­чу Милю­ко­ву. Ещё в 1905 году он пред­ла­гал открыть важ­ней­ший либе­раль­ный орган в систе­ме рос­сий­ской пери­о­ди­че­ской печа­ти. Такая воз­мож­ность в тот момент под­креп­ля­лась сни­же­ни­ем цен­зу­ры на фоне рево­лю­ци­он­но­го подъёма.

В фев­ра­ле 1906 года обще­ствен­ный дея­тель Юли­ан Бори­со­вич Бак, вло­жив в изда­ние 30 тысяч руб­лей (для срав­не­ния — жало­ва­ние депу­та­та I Госу­дар­ствен­ной Думы в то вре­мя состав­ля­ло 350 руб­лей в месяц), запу­стил печать «Речи», пред­ва­ри­тель­но вве­рив её веде­ние каде­там — хотя газе­та пози­ци­о­ни­ро­ва­лась как вне­пар­тий­ная и независимая.

После смер­ти Бака «Речь» нача­ла новую стра­ни­цу сво­ей исто­рии: в 1908 году было обра­зо­ва­но Това­ри­ще­ство по изда­нию газе­ты, в состав кото­ро­го вошли такие дея­те­ли кадет­ской пар­тии, как Иван Пет­рун­ке­вич и Вла­ди­мир Набо­ков. Кре­ди­то­ра­ми «Речи» высту­пи­ли состо­я­тель­ные пред­ста­ви­те­ли руко­вод­ства каде­тов, а так­же чле­ны сове­та Азов­ско-Дон­ско­го ком­мер­че­ско­го бан­ка. Уже в 1914 году тираж газе­ты соста­вил око­ло 40 тысяч экземпляров.

На стра­ни­цах осве­ща­лись хро­ни­ка про­вин­ци­аль­ной, сто­лич­ной и меж­ду­на­род­ной жиз­ни, печа­та­лись ана­ли­ти­че­ские мате­ри­а­лы и замет­ки, а так­же рас­ска­зы­ва­лось о куль­тур­ных собы­ти­ях. «Речь» счи­та­лась доро­гим изда­ни­ем, ори­ен­ти­ро­ван­ным на обес­пе­чен­ную ауди­то­рию либе­раль­но настро­ен­ной интел­ли­ген­ции и буржуазии.

Одна­ко поли­ти­ка газе­ты преду­смат­ри­ва­ла и льгот­ную под­пис­ку, кото­рая предо­став­ля­лась, напри­мер, сель­ским учи­те­лям, кре­стья­нам, рабо­чим и студентам.

В раз­ное вре­мя с изда­тель­ством сотруд­ни­ча­ли рус­ский исто­рик искус­ства Алек­сандр Бенуа, лите­ра­тур­ный кри­тик Семён Вен­ге­ров, учё­ный-есте­ство­ис­пы­та­тель Вла­ди­мир Вер­над­ский, обще­ствен­ный и поли­ти­че­ский дея­тель Пётр Стру­ве, писа­тель Дмит­рий Мереж­ков­ский и дру­гие выда­ю­щи­е­ся современники.

С 1908 по 1917 год в газе­те регу­ляр­но пуб­ли­ко­ва­лась отдель­ная руб­ри­ка под назва­ни­ем «Худо­же­ствен­ные пись­ма», где чита­те­лям пред­ла­гал­ся обзор важ­ней­ших собы­тий куль­тур­ной жиз­ни. Имен­но её вёл упо­мя­ну­тый выше исто­рик искус­ства и худож­ник Алек­сандр Бенуа. У каж­до­го пись­ма был поряд­ко­вый номер, а сам жанр вос­хо­дил к извест­ным худо­же­ствен­но-кри­ти­че­ским «Пись­мам к дру­гу» Вик­то­ра Гри­го­ро­ви­ча 1820‑х годов и пись­мам-отчё­там о сало­нах поэта и про­за­и­ка Тео­фи­ля Готье. Бенуа рас­ска­зы­вал о худож­ни­ках, выстав­ках, теат­раль­ных пре­мье­рах и дру­гих собы­ти­ях в мире искусства.

Рус­ский искус­ство­вед Нико­лай Вран­гель, обра­тив вни­ма­ние на эту руб­ри­ку, писал автору:

«Мне при­шла мысль про­сить и Вас согла­сить­ся на изда­ние всех ваших ста­тей из „Речи“, что может соста­вить инте­рес­ней­шую книгу».

«Об отно­ше­нии к совре­мен­но­му твор­че­ству», «Пово­рот к луб­ку», «Рус­ские спек­так­ли в Пари­же», «Новые поста­нов­ки Худо­же­ствен­но­го теат­ра», «Ван­да­лизм и стро­и­тель­ство», «Цер­ков­ное роко­ко» и дру­гие ста­тьи Алек­сандра Нико­ла­е­ви­ча чаще все­го содер­жа­ли в себе острую кон­фликт­ность. Преж­де все­го это­го выра­жа­лось в отста­и­ва­нии авто­ром сво­их прин­ци­пи­аль­ных тези­сов. Так, Бенуа высту­пал в защи­ту тра­ди­ци­он­ной стан­ко­вой кар­ти­ны, вопре­ки ново­мод­ным вея­ни­ям. Мно­гие убеж­де­ния худож­ни­ка под­вер­га­лись напад­кам со сто­ро­ны пред­ста­ви­те­лей рус­ской интел­ли­ген­ции, что спо­соб­ство­ва­ло раз­но­гла­си­ям в кру­гу дея­те­лей искусства.

Нико­лай Рерих поз­же писал:

«Алек­сандр Бенуа — ред­кий зна­ток искус­ства, вос­пи­тав­ший целое поко­ле­ние моло­дё­жи сво­и­ми убе­ди­тель­ны­ми худо­же­ствен­ны­ми письмами».

Изда­ние про­яв­ля­ло инте­рес и к вопро­сам внеш­ней поли­ти­ки, подроб­но инфор­ми­руя чита­те­лей об акту­аль­ной кар­тине собы­тий на меж­ду­на­род­ной арене. Авто­ры ста­тей сме­ло выска­зы­ва­лись, пред­ла­гая ауди­то­рии соб­ствен­ную оцен­ку кон­крет­ной поли­ти­че­ской ситу­а­ции, что все­гда вызы­ва­ло бур­ные обсуж­де­ния в обществе.
«Речь» не оста­ви­ла без вни­ма­ния и одно из глав­ных меж­ду­на­род­ных собы­тий 1914 года, став­шее про­ло­гом Пер­вой миро­вой войны.

Пуб­ли­куя мате­ри­ал о сло­жив­шей­ся ситу­а­ции в Сара­е­ве, изда­ние при­дер­жи­ва­лось поли­ти­ки осто­рож­но­сти в отно­ше­нии выска­зы­ва­ний сво­их авто­ров. В новост­ных обзо­рах убий­ство эрц­гер­цо­га Фран­ца Фер­ди­нан­да, наслед­ни­ка авст­ро-вен­гер­ско­го пре­сто­ла, и его жены гер­цо­ги­ни Софии Гоген­берг при­зна­ва­лось страш­ным пре­ступ­ле­ни­ем, а дея­ние тер­ро­ри­стов стро­го осуждалось.

«Поку­ше­ние в Сара­е­ве… есть одно из тех собы­тий, послед­ствия кото­рых не могут быть взве­ше­ны и опре­де­ле­ны сра­зу, так как послед­ствия эти неисчислимы».

«Мысль не может обра­тить­ся ни к чему, кро­ме фак­та смер­ти, вста­ю­ще­го перед нами в скорб­ном вели­чии како­го-то изна­чаль­но­го, древ­не­го, тра­ги­че­ско­го рока, кото­рый пре­сле­ду­ет дом Габс­бур­гов. Наслед­ни­ки пре­ста­ре­ло­го монар­ха пада­ют один за дру­гим, под­ко­шен­ные насиль­ствен­ной смер­тью от сво­ей или чужой пре­ступ­ной руки… Даже у людей, мало склон­ных к суе­ве­рию, может заро­дить­ся какой-то без­от­чёт­ный суе­вер­ный страх или тра­ги­че­ский ужас перед этим неот­ступ­ным пре­сле­до­ва­ни­ем несча­стья, перед этой печаль­ной вере­ни­цей ката­строф и смертей».

Пози­ция «Речи» по вопро­су убий­ства австрий­ско­го эрц­гер­цо­га и его супру­ги выде­ля­лась на фоне дру­гих оте­че­ствен­ных пери­о­ди­че­ских изда­ний. Это про­яв­ля­лось в сдер­жан­но­сти и мало­чис­лен­но­сти кате­го­рич­ных суж­де­ний. «Речь» выска­зы­ва­лась про­тив вме­ша­тель­ства Рос­сии в авст­ро-серб­ский конфликт.

2 авгу­ста 1914 года выпуск «Речи», после офи­ци­аль­но­го объ­яв­ле­ния о вступ­ле­нии Рос­сий­ской импе­рии в Первую миро­вую вой­ну, был при­оста­нов­лен. Одна­ко по лич­ной прось­бе пред­се­да­те­ля Госу­дар­ствен­ной Думы Миха­ил Родзян­ко изда­ние газе­ты воз­об­но­ви­ли. С это­го момен­та «Речь» опуб­ли­ко­ва­ла Мани­фест Нико­лая II о нача­ле вой­ны с Гер­ма­ни­ей, а редак­ция при­зы­ва­ла чита­те­лей отло­жить внут­рен­ние про­ти­во­ре­чия на вто­рой план ради поли­ти­че­ских инте­ре­сов сво­ей страны.

Несмот­ря на при­ми­ре­ние сто­рон, уси­ли­я­ми боль­ше­ви­ков уже 26 октяб­ря 1917 газе­та была закры­та. До 3 авгу­ста 1918 года состав быв­ше­го изда­ния выпус­кал в свет газе­ты «Наша речь», «Сво­бод­ная речь», «Век», «Новая речь», «Наш век», кото­рые, к сожа­ле­нию, не смог­ли про­дол­жить мис­сию сво­ей предшественницы.

Читай­те так­же исто­рию дру­го­го доре­во­лю­ци­он­но­го изда­ния «„Рус­ские ведо­мо­сти“. Про­тив монар­хии, про­тив боль­ше­ви­ков».