25 октября Петроград проснулся белым, а 26 октября — красным. Горожане даже не поняли, что произошло. Современные историки называют это чудом, заговором, переворотом. Советские учёные, напротив, не видели в этом ничего удивительного. По их мнению, большевики взяли то, что и так валялось под ногами.
Мы не будем спорить, правда ли население поддерживало большевиков, имели ли они право брать власть и испортили ли жизнь России-матушке. Ясно одно: если бы у красных не было силы, на Олимпе они бы не оказались. А сила — это винтовки. Откуда они их брали?
Вопрос не из лёгких. Тем более, если учесть, что к концу октября Красная гвардия фактически стала настоящей армией. Мы подняли ряд источников и выяснили, кто доставал большевикам оружие, где они собирали броневики и почему Временное правительство закрывало на это глаза.
Коротко о Красной гвардии
Красная гвардия не изобретение большевиков. Как и Советы, она появилась по воле самих рабочих, причём задолго до Октябрьской революции. Рабочие создали её в 1917 году, после того как на апрельской демонстрации их обстреляли сторонники либерального правительства. Заводским труженикам не понравилось, что Милюков призвал продолжать войну до победного конца. Поэтому они вышли на улицы, а в ответ получили пулю.
Так было каждый раз, когда рабочие перечили новой власти. Они поняли, что «материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой» (как выражался известный немецкий философ). Поэтому они сохраняли и развивали Красную гвардию много позже апреля.
К октябрю новые рабочие «легионы», пережив облавы милиции, террор Половцова и Корниловщину, сплотились в организацию, с которой власть вынуждена была считаться. Только в Петрограде в ней состояло четыре тысячи человек. К этому времени у неё были устав, ячейки на 27 предприятиях, склады с оружием и командный состав. Один Путиловский завод мог поставить под ружьё пять-шесть тысяч красногвардейцев, если бы это потребовалось.
Красная гвардия не стала обычной армейской структурой, но и не была простой кучкой вооружённых рабочих. В уставе её Выборгского отделения, принятого 10 октября, сказано: она есть «средство защиты рабочих, крестьян и всех угнетаемых капиталом граждан общества от гнёта насилий и произвола буржуазии». Из этой формулировки видно, что речь идёт о силовой организации эксплуатируемых, которая защищает их интересы, — а они составляли большинство населения. Именно поэтому Красная гвардия с самого начала не была привязана к партиям и подчинялась только Советам.
Создавалась она как объединение тружеников: неудивительно, что в том же Петрограде её основной ячейкой стала дружина завода. У каждой дружины был начальник, но тот не решал всё единолично. Он исполнял указания заводского комитета Красной гвардии, в который входило пять человек: один представитель от завкома[simple_tooltip content=‘Фабрично-заводские комитеты (завкомы) — органы рабочих, возникшие на предприятиях после Февральской революции. Через них рядовые труженики решали вопросы увольнения, зарплаты, учёта и распределения продукции’]*[/simple_tooltip], три от красногвардейцев и сам начальник. Гвардия была пролетарской не на словах, а на деле: дружина подчинялась заводскому комитету — самим рабочим.
Если в такую ячейку входило 40–60 человек, она составляла взвод, разделённый на два-четыре отделения. Если из числа заводских рабочих в Красной гвардии состояло 80–150 бойцов, они составляли роту с двумя взводами. На предприятии покрупнее было в среднем 400–600 красногвардейцев, составлявших батальон из четырёх рот. Завод-гигант вроде Путиловского мог поставить под штык 800‑1200 рабочих — это полк из двух батальонов.
Такая структура появилась неспроста. Она учитывала жизнь и условия труда рабочих. Чем выше была концентрация производства, на котором они трудились, тем сплочённей и масштабней оказывались их ряды.
Дружины подчинялись районному штабу, который отчитывался перед районным Советом, а уже тот — перед Петросоветом. Вот и получается, что Красной гвардией управлял тот, кто имел большинство мандатов в сердце пролетарской власти.
А большинство имели большевики — ещё с августа. Тогда в Исполком Петросовета избрали 13 большевиков, шесть эсеров и три меньшевика, а его председателем стал Троцкий. Да и районные Советы объяли ленинцы: их программу поддерживали 11 из 17 районов Петрограда.
В Красную гвардию могли вступать люди не моложе 18 лет, «не замеченные ни в каких худых поступках, что должно быть заверено советом старост и политическими организациями, если поступающий состоит в таковых» — так сказано в уставе. Красногвардеец должен был приходить на боевые тренировки, бережно относиться к оружию, не пятнать лицо объединения. Он был обязан проявлять высокоморальные качества и служить примером для окружающих — всякое малодушие пресекалось соратниками.
Командиры отделений, взводов, рот, батальонов, полков избирались на собраниях на демократических началах. Чтобы красногвардейца избрали начальником, за него должна была проголосовать треть личного состава. При этом выборность командиров ограничивалась районным штабом: он мог отзывать их в любое время.
Начальники и инструктора, присланные из Военной организации при ЦК РСДРП(б), учили рабочих обращаться с винтовкой, стрелять и драться в рукопашном бою. Тренировались прямо во дворах, как это было на Путиловском заводе. Довольно дерзко, не так ли?
Временное правительство тоже так думало, но ничего не делало. В июле оно сперва отобрало оружие у рабочих, разгромив Красную гвардию, а потом, в августе, опять к ней обратилось. Надо было бороться с Корниловым, а у правительства не нашлось свободных солдат — с тех пор рабочие легально носили ружья и закупались ими.
Вооружаемся, товарищи!
Большевики нацелились на восстание ещё в сентябре, но они не торопились. Кризис назрел, обстановка была накалена до предела: низы не хотели, а верхи не могли. Да, всё так. Только большевики учитывали ещё один фактор — готов ли пролетариат к восстанию? Ещё в начале октября в этом не было полной уверенности. Ленин предупреждал:
«Надо… не дать правительству и буржуазии задушить революцию кровавым подавлением преждевременного восстания. Не поддаться на провокацию. Дождаться нарастания полной волны: она всё сметёт и даст победу коммунистам…
Не пойти на провокацию.
Во что бы то ни стало вырастить революцию до полного созревания плода».
Для этого оставалось вооружиться до зубов. Оружия не хватало. Если в районах-застрельщиках революции, таких как Выборгский, всегда было из чего пострелять, то в других районах с «пушками» дела были хуже. По оценкам советского историка Виталия Старцева, на трёх-четырёх человек в среднем приходилась одна винтовка. На заседаниях ЦК РСДРП(б) партийцы не раз жаловались, что бочка народного гнева могла взорваться и без пороха — красногвардейцы хотели драться, да вот нечем!
Рабочий Лемешев вспоминал, что часто видел, как товарищи отрабатывали удары воображаемыми винтовками, тренируясь в Екатерингофском саду. В Лесновском подрайоне была похожая ситуация: Михаил Калинин докладывал, что винтовок было 84, а людей — в разы больше.
Людмила Менжинская сетовала:
«В смысле вооружения плохо. В комитете шесть винтовок, в одном заводе 100 штук, в другом — две».
На Обуховском заводе на две тысячи красногвардейцев приходилось 500 ружей, один пулемёт и один броневик. То же самое было и в Пороховском, Петроградском, Шлиссельбургском районах. Большевики понимали, что опрометчиво лезть на баррикады с такой подготовкой. Тогда они и взялись за «всеобщее вооружение народа».
Большевики не волновались, где достать ружья. Они свободно дышали и ходили с развязанными руками. Правительство Керенского изредка «кусало» их юнкерами, но ситуацию это не спасало. Центральная власть потеряла авторитет и влияние. А власть другая, пролетарская формировалась из заводских, солдатских и крестьянских комитетов. Чья программа господствовала в этих органах, того решения и воплощали в жизнь. В октябре большинство рабочих с 79 предприятий Петрограда поддерживало большевиков. Это примерно 336 тысяч человек — 94% рабочих, занятых на 84% заводов.
Поэтому большевики в завкомах чувствовали себя как дома. Это важно, потому что винтовки делали не в чистом поле, а на заводах. Если производство — под рабочим контролем, а рабочий контроль — под РСДРП(б), то и продукция — тоже их. Например, Главное артиллерийское управление жаловалось, что на оборонных предприятиях власть фактически перешла ленинцам. Посему производство нужного количества винтовок было вопросом времени.
Огнестрельной житницей был Сестрорецкий завод. За первые три недели октября он произвёл 7700 винтовок, а за месяц — 9600. Около 6000 из них попали в руки Красной гвардии. Только 12 октября Петросовет потребовал пять тысяч штук. 17 октября член завкома Андреев пришёл в заводской магазин и выписал 400, а 23 октября рабочий Батунов — ещё 700 винтовок.
Перевозили ружья не торопясь, небольшими партиями. Использовали грузовики и приезжали под покровом ночи. Например, завком Балтийского завода выделил Василеостровской комендатуре Красной гвардии грузовой автомобиль «для поездки на Сестрорецкий завод». Куда именно свозили оружие, мы не знаем, потому что эта информация не разглашалась. Видимо, винтовки хранили на армейских складах, в завкомах и партийных ячейках.
Оружие добывали и более простыми способами. Петроградский гарнизон, перешедший на сторону Петросовета, выделял рабочим винтовки, но в ограниченном количестве. Солдаты не могли давать те ружья, которые были нужны им самим. Поэтому красногвардейцы рассчитывали на свои силы. Они разоружали милиционеров и заводских охранников, которые подчинялись фабрикантам.
Иногда рабочие действовали легально. Например, завкомы Шлиссельбургского и Охтинского пороховых заводов попросили у властей винтовки, прикрываясь тем, что предприятия надо охранять, но нечем. Военные шофёры, которые развозили ружья по нарядам и сочувствовали большевикам, бывало, отгружали десяток-другой в укромных местах. 15 октября таким путём приобрели 30 винтовок, вспоминал член завкома Адмиралтейского завода.
Кронверкский арсенал Петропавловской крепости был лакомым кусочком, которым хотел завладеть Петросовет. В складах и погребах хранилось до 100 тысяч винтовок. Взяв крепость, можно было разом решить проблему вооружения. Большевики агитировали гарнизон, засылали туда агентов, переманивали петропавловцев на свою сторону.
Крепость держала нейтралитет, пока 20 октября Военно-революционный комитет — штаб левых сил — не поставили перед фактом: Временное правительство вывозит ружья в неизвестном направлении. Медлить было нельзя, и ВРК (вопреки воле Керенского) назначил комиссаром крепости Мкртича Тер-Арутюнянца, члена Военной организации при ЦК РСДРП(б). Он пресёк вывоз оружия «в контрреволюционных целях», поставил его на учёт и стал распределять среди завкомов.
Винтовки находили, а как добывали к ним патроны? Всё теми же путями: рабочий контроль выручал в любой ситуации. 22 октября завком Петроградского патронного завода по распоряжению ВРК выпустил 50 тысяч боевых, пять тысяч учебно-боевых и две тысячи учебных патронов. 23 октября туда прибыл командир Красной гвардии и вывез на грузовиках 83 ящика с боеприпасами — в каждом было по 600 штук. Завкомы Охтинского завода и Арсенала Петра Великого передавали даже гранаты.
Ещё рабочие запасались тяжёлым вооружением. Выполняя оборонные заказы, кое-что они забирали себе. Известно, что у красногвардейцев Выборгского района в распоряжении было как минимум три броневика. Начальник отрядов Обуховского завода вспоминал, что у них в наличии оказался неисправный, но стреляющий автомобиль.
На некоторых предприятиях у рабочих были и тяжёлые артиллерийские орудия. На Путиловском заводе даже начали создавать бронепоезд! Настолько тщательно сторонники ленинской партии готовились к восстанию.
За месяц из гвардии — в армию
Большевики за месяц проделали филигранную работу. К концу октября в городе находилось 20 тысяч обученных красногвардейцев, 18 тысяч из которых были вооружены. Эти отряды завладели 14 районами Петрограда, а также Сестрорецком, Шлиссельбургом, Колпино и Кронштадтом. Больше всего красногвардейцев оказалось в Выборгском районе — до 10 тысяч человек. В Василеостровском расквартировалось пять тысяч, в Петергофском — пять тысяч, а в Петроградском — три тысячи человек. Один Путиловский завод располагал несколькими подразделениями по 1250 человек в каждом.
Красная гвардия была не только хорошо вооружённой — у каждого рабочего была трёхлинейная винтовка или винтовка системы Бердана, пара рожков патронов и граната — она была и очень мобильной. Её личный состав находился там, где и всегда: на заводах. Рабочий мог в любое время сойти со станка, взять оружие из запасов завкома и встать в строй. Заводов в городе было несколько сотен, поэтому и красногвардейские точки были рассыпаны по всей карте столицы. Ещё учтём, что у каждого отряда был в распоряжении автомобиль. Поэтому Красная гвардия была живой, подвижной, сплочённой организацией.
По оценкам советского историка Геннадия Соболева, 24–25 октября численность Красной гвардии увеличилась вдвое, и под ружьём в эти дни на фабриках и заводах находилось 40–45 тысяч человек. По приказу ВРК красногвардейцы за сутки заняли мосты, телеграф, почту, заблокировали юнкерские казармы. Петроград объяла красная чума, и лишь сторонники Керенского, стянувшиеся к Зимнему, судорожно строили баррикады.
В том, что большевики за месяц создали армию и за день овладели столицей, нет ничего удивительного. Они восемь месяцев шли к тому, чтобы подготовить для себя идеальные условия: овладевали Петросоветом, завкомами и рабочим контролем на производствах, даже получили большинство мандатов в Городской Думе. Сама большевистская партия сформировалась крепкой и сплочённой, проверенной годами ссылок и заключений.
Она предлагала реальную программу, так что рабочие видели только в большевиках силу, которая смогла бы решить их проблемы. Поэтому широкие связи последних основывались сугубо на народной поддержке, — а не на подкупах, заговорах или обмане.
В условиях, когда Временное правительство перестало контролировать Петроград, Красная гвардия была вооружена до зубов, а в Советах сидели люди Ленина, победа большевиков оставалась вопросом времени.
Рабочий Соколов вспоминал:
«Трубочный завод, а тем более его столовую нельзя было узнать. Оживлённые разговоры слышались повсюду, все были воодушевлены, и только группа соглашателей из 4‑й мастерской шептались в сторонке.
В чём дело? Дело в том, что в этот день Красная гвардия завода в последний день проверяла свои силы и знания перед решительной битвой. Молодёжь, как всегда, впереди — весёлая, довольная сбором и обучением. Но не одна молодёжь выстроилась для осмотра, среди красногвардейцев много пожилых рабочих… Перед фронтом речь держит райкомовец: „Пришла пора, когда Красная гвардия должна показать буржуазии на деле свою силу и мощь. Не сегодня-завтра будьте готовы для решительной борьбы за власть Советов“. Этих слов было достаточно. Единодушное „ура“ эхом прокатилось по рядам стоявших рабочих».
Что почитать по теме?
- Соболев Г.Л. Пролетарский авангард в 1917 году.
- Старцев В.И. Очерки по истории Петроградской Красной гвардии.
- Питерские рабочие и Великий Октябрь. Под ред. О.Н. Знаменского.
Читайте также «Комуч и террор».
