Первая кровь мировой войны

Пер­вая миро­вая вой­на — это, в первую оче­редь, исто­рия дипло­ма­тии и воен­ных сра­же­ний. Но на этом боль­шом гео­по­ли­ти­че­ском фоне лома­лись судь­бы отдель­ных людей, о кото­рых ред­ко вспо­ми­на­ют. Этот рас­сказ — о самой пер­вой тра­ги­че­ской жерт­ве Вели­кой войны.


Пол­ков­ник Сер­гей Мясо­едов, каз­нён­ный по лож­но­му обви­не­нию в шпи­о­на­же в мар­те 1915 года, стал самой извест­ной жерт­вой, поне­сён­ной жан­дарм­ским ведом­ством в тяжё­лое вре­мя Пер­вой миро­вой вой­ны. Но по стран­но­му сте­че­нию обсто­я­тельств, пер­вая кровь, про­лив­ша­я­ся на зем­ле Рос­сий­ской импе­рии на заре Вели­кой вой­ны, так­же при­над­ле­жа­ла жан­дар­му, при­чём бли­жай­ше­му помощ­ни­ку Мясоедова.

Здесь и далее — доре­во­лю­ци­он­ные фото­гра­фии погра­нич­но­го город­ка Вержболово.

Судь­бы этих людей пере­сек­лись в Верж­бо­ло­во, рус­ской при­гра­нич­ной стан­ции, неод­но­крат­но вос­пе­той в лите­ра­ту­ре вме­сте с теми, кто отве­чал там за поря­док и бла­го­чи­ние. Так, напри­мер, Васи­лий Роза­нов в сво­ём очер­ке, опи­сы­вая впе­чат­ле­ния, с кото­ры­ми Сал­ты­ков-Щед­рин воз­вра­щал­ся по желез­ной доро­ге из Евро­пы в Рос­сию, пере­да­ёт исто­рию его встре­чи с жан­дарм­ским офи­це­ром на стан­ции Вержболово:

«…Вый­дя на… нашу первую рус­скую стан­цию, мину­тах в двух от ихне­го пога­но­го Эйдку­не­на, он вдруг очу­тил­ся перед гро­мад­ным жан­дар­мом. Рост его, кра­си­вый и вид­ный, до того пора­зил сати­ри­ка, что он вынул и пода­рил ему три руб­ля. Так как жан­дарм есть сокры­то мужи­чок, — то он не цере­мо­нил­ся поло­жить трёх­руб­лев­ку в кар­ман. При­е­хав в Петер­бург, Сал­ты­ков гнев­но гово­рил зна­ко­мым и друзьям:

— Наро­ду нет там (за гра­ни­цей). Дрянь какая-то! Мелюз­га. Пер­вый насто­я­щий чело­век, что я уви­дел за (столь­ко-то) вре­ме­ни путе­ше­ствия, был рус­ский жан­дарм на гра­ни­це. И я дал ему три руб­ля. Про­сто от удо­воль­ствия видеть чело­ве­ка. Рост, пле­чи — красота!»

Вот эти­ми-то кра­сав­ца­ми и заве­до­вал до 1907 года Мясо­едов, а после его скан­даль­ной отстав­ки — его быв­ший помощ­ник, Алек­сандр Дмит­ри­е­вич Веде­ня­пин. Обла­да­тель «отлич­ных нрав­ствен­ных и слу­жеб­ных качеств», он, одна­ко, был лишён талан­тов и изоб­ре­та­тель­но­сти сво­е­го быв­ше­го началь­ни­ка, снис­кав­ше­го самую лест­ную харак­те­ри­сти­ку у гла­вы немец­кой воен­ной раз­вед­ки Валь­те­ра Нико­лаи как «одно­го из самых успеш­ных» опе­ра­тив­ни­ков в исто­рии России.

Имея репу­та­цию заяд­ло­го охот­ни­ка, Мясо­едов неод­но­крат­но при­гла­шал­ся в сосед­ний Ромин­тен, где рас­по­ла­га­лись охот­ни­чьи уго­дья кай­зе­ра, и был лич­но пред­став­лен Виль­гель­му II. И хотя эти поезд­ки нер­ви­ро­ва­ли жан­дарм­ское началь­ство, имен­но зна­ком­ство с гер­ман­ским импе­ра­то­ром слу­жи­ло гаран­ти­ей непри­кос­но­вен­но­сти в раз­ве­ды­ва­тель­ной дея­тель­но­сти лов­ко­го жан­дар­ма. А вёл он её с раз­ма­хом: под видом путе­ше­ствен­ни­ка Мясо­едов разъ­ез­жал по тер­ри­то­рии Гер­ма­нии на новом авто­мо­би­ле мар­ки Бенц и «любо­вал­ся вида­ми» в рай­оне Мазур­ских озёр. По утвер­жде­нию ряда иссле­до­ва­те­лей, Мясо­едов сфор­ми­ро­вал сеть из сво­их аген­тов, и даже соб­ствен­но­го зятя отпра­вил в Кёнигсберг для наблю­де­ния за воен­ны­ми приготовлениями.

Его пре­ем­ник, Веде­ня­пин, в про­шлом «наи­бо­лее при­лич­ный офи­цер Самар­канд­ско­го гар­ни­зо­на», выгод­но женив­ший­ся на доче­ри быв­ше­го воен­но­го губер­на­то­ра Самар­канд­ской обла­сти гене­рал-май­о­ра Яко­ва Фёдо­ро­ва, пре­крас­но гово­рил по-фран­цуз­ски, имел весь­ма пред­ста­ви­тель­ную наруж­ность и ходил на мед­ве­дя. Более того, он был про­из­ве­дён в пол­ков­ни­ки лич­но импе­ра­то­ром и даже удо­сто­ен бесе­ды. Как цен­ный сотруд­ник, в нояб­ре 1910 года под­пол­ков­ник Веде­ня­пин был коман­ди­ро­ван в Париж для озна­ком­ле­ния с мера­ми фран­цуз­ско­го пра­ви­тель­ства, пред­при­ня­ты­ми для подав­ле­ния извест­ной заба­стов­ки фран­цуз­ских желез­но­до­рож­ни­ков «grève de la thune».

Воз­мож­но, Веде­ня­пин был чест­нее сво­е­го быв­ше­го шефа, не заво­дил сомни­тель­ных финан­со­вых афер, не впу­ты­вал­ся в скан­да­лы и не вызы­вал подо­зре­ний в содей­ствии кон­тра­бан­де. Но вот в отно­ше­нии орга­ни­за­ции раз­вед­ки у Мясо­едо­ва дела шли явно весе­лей, чем у его преемника.

Веде­ня­пин не сумел сбе­речь уна­сле­до­ван­но­го от быв­ше­го началь­ни­ка аген­та Фаль­ка, началь­ни­ка Верж­бо­лов­ско­го отде­ле­ния разъ­езд­ной почты и быв­ше­го парт­нё­ра Мясо­едо­ва по «Севе­ро-Запад­ной рус­ской паро­ход­ной ком­па­нии». Вплоть до 1912 года Фальк ока­зы­вал шта­бу Вилен­ско­го воен­но­го окру­га содей­ствие в орга­ни­за­ции воен­ной раз­вед­ки в каче­стве посред­ни­ка по при­об­ре­те­нию сек­рет­ных сотруд­ни­ков за гра­ни­цей. Одна­ко это содей­ствие, в целом при­нес­шее поло­жи­тель­ные резуль­та­ты, лич­но для Фаль­ка и его сотруд­ни­ков обер­ну­лось про­ва­лом. К 1912 году он уже нахо­дил­ся под неот­ступ­ным наблю­де­ни­ем гер­ман­ских вла­стей, одна­ко, несмот­ря на это про­дол­жал ока­зы­вать услу­ги под­пол­ков­ни­ку Веде­ня­пи­ну, кото­рый с сек­рет­ны­ми сотруд­ни­ка­ми не был даже лич­но зна­ком. Дело кон­чи­лось дур­но. 23 фев­ра­ля 1912 года Фальк был аре­сто­ван в Эйдт­ку­нене прус­ски­ми вла­стя­ми по подо­зре­нию в шпионаже.

Неот­ступ­ная тре­во­га и ужас надви­га­ю­щей­ся ката­стро­фы захлест­ну­ли Верж­бо­ло­во ещё в сере­дине июля 1914 года. 13 июля Веде­ня­пин теле­гра­фи­ру­ет: «Поло­же­ние на гра­ни­це тре­вож­ное. Нем­цы опа­са­ют­ся вой­ны». На дру­гой день была выстав­ле­на охра­на моста и тон­не­ля, начи­на­ют стя­ги­вать­ся вой­ска. 17 июля рос­сий­ские под­дан­ные нача­ли мас­со­во воз­вра­щать­ся из-за гра­ни­цы. Ваго­нов на всех не хва­та­ло. Началь­ник стан­ции запра­ши­ва­ет ваго­ны, одна­ко прось­ба его дол­гое вре­мя оста­ёт­ся без отве­та. Веде­ня­пин чув­ству­ет, что неми­ну­е­мая раз­вяз­ка всё бли­же, и про­сит выдать ему из кас­сы в счёт жало­ва­нья 1000 руб­лей для раз­да­чи семей­ствам сво­их подчинённых.

19 июля нем­цы пере­ста­ют при­ни­мать поез­да. Послед­ний состав с 300 гер­ман­ски­ми под­дан­ны­ми был при­нят ими толь­ко бла­го­да­ря убе­ди­тель­но­сти гер­ман­ско­го май­о­ра из чис­ла еду­щих, отправ­лен­но­го на пере­го­во­ры. Когда послед­няя пар­тия рус­ских из Эйдт­ку­не­на была про­пу­ще­на пеш­ком через рогат­ку, началь­ник поч­то­вой кон­то­ры объ­явил им о нача­ле вой­ны. Сотруд­ни­ки поч­то­во­го и тамо­жен­но­го ведомств нача­ли спеш­но поки­дать Верж­бо­ло­во. Началь­ник стан­ции Дро­нов заявил, что его началь­ство из Виль­ны при­ка­за­ло отпра­вить слу­жа­щих. Нача­лась эва­ку­а­ция. Помощ­ник началь­ни­ка стан­ции Огур­ский вывез око­ло 80 плат­форм и ваго­нов с гру­за­ми тамож­ни, в том чис­ле 20 автомобилей.

20 июля воен­ные и погра­нич­ные окру­га полу­чи­ли сроч­ную теле­грам­му за под­пи­сью гене­ра­ла Сухом­ли­но­ва, в кото­рой сооб­ща­лось об объ­яв­ле­нии Гер­ма­ни­ей вой­ны. Веде­ня­пин поки­нул Верж­бо­ло­во 20 июля в 5 часов 25 минут утра. Тогда же он рапор­то­вал началь­ству о выез­де слу­жа­щих, выво­зе все­го иму­ще­ства и подвиж­но­го соста­ва и сня­тии всех жан­дарм­ских чинов до Коз­ло­вой Руды. Оста­вив двух жан­дар­мов (кро­ме четы­рёх посто­ян­ных) в Ковне, сам напра­вил­ся в Вильну.

Ответ началь­ни­ка управ­ле­ния гене­рал-май­о­ра Соло­вьё­ва «От кого и когда полу­че­но рас­по­ря­же­ние об остав­ле­нии ст. Верж­бо­ло­во?» совер­шен­но обес­ку­ра­жи­ва­ет пол­ков­ни­ка Веде­ня­пи­на, кото­рый и так после несколь­ких бес­сон­ных ночей и колос­саль­ной ответ­ствен­но­сти начал терять над собой кон­троль. От бес­пре­рыв­ных раз­го­во­ров и рас­по­ря­же­ний он совер­шен­но поте­рял голос. Не имея ни мину­ты покоя, он был изму­чен до край­но­сти. Осо­бен­но его вол­но­ва­ли слё­зы, кри­ки, плач пере­во­зи­мых жен­щин, к кото­рым он под­хо­дил с револь­ве­ром, гро­зя убить, если те не пре­кра­тят про­из­во­дя­ще­го в тол­пе пани­ку кри­ка и пла­ча. Одна­ко полу­чив теле­грам­му началь­ни­ка управ­ле­ния, он понял, что на остав­ле­ние им Верж­бо­ло­во со сто­ро­ны жан­дарм­ско­го началь­ства санк­ций не было и он совер­шил боль­шую ошиб­ку, дове­рив­шись инфор­ма­ции началь­ни­ка стан­ции. Пол­ков­ник счёл, что ошиб­ка эта сто­ит его жиз­ни, и 21 июля в 2 часа 40 минут ночи застрелился.

У Веде­ня­пи­на оста­лась жена и чет­ве­ро детей. В сво­ей пред­смерт­ной запис­ке он ука­зал, что «моби­ли­за­ция доро­ги очень, очень пло­ха, никто не зна­ет сво­их обя­зан­но­стей, и у меня ника­ких ука­за­ний не было». Через два дня после объ­яв­ле­ния вой­ны гер­ман­ские пере­до­вые отря­ды заня­ли Верж­бо­ло­во. Одна­ко вско­ре они были выби­ты отря­да­ми рус­ской кава­ле­рии, всту­пив­шей в Восточ­ную Прус­сию. Нача­лась Вели­кая, послед­няя вой­на Рос­сий­ской империи.


Все даты при­ве­де­ны по ста­ро­му стилю.

Поделиться