Путь в Большой: пять солисток главного театра России начала XX века

В пер­вой поло­вине XX века на сцене Боль­шо­го теат­ра соеди­ни­лись непре­взой­дён­ные голо­са, кото­рые до сих пор счи­та­ют­ся осно­вой и квинт­эс­сен­ци­ей рос­сий­ско­го опер­но­го искус­ства. В это вре­мя в Боль­шом бли­ста­ют Фёдор Шаля­пин и Лео­нид Соби­нов. Жен­ские роли так­же испол­ня­ют талант­ли­вей­шие артист­ки, име­на кото­рых впо­след­ствии будут отож­деств­лять­ся с глав­ны­ми обра­за­ми луч­ших миро­вых опер.

Про­бить­ся на сце­ну Импе­ра­тор­ско­го теат­ра все­гда было нелег­ко, а тем более в нача­ле XX века. Тогда поми­мо талан­та осо­бен­но тре­бо­ва­лись свя­зи. В теат­раль­ном деле царил бюро­кра­тизм. Что­бы попасть на сце­ну, нуж­но было заявить о себе высо­ко­по­став­лен­но­му и авто­ри­тет­но­му музы­каль­но­му дея­те­лю, будь то извест­ный дири­жёр, руко­во­ди­тель теат­ра или дирек­тор кон­то­ры Импе­ра­тор­ских театров.

Тем не менее мно­гим артист­кам уда­лось стать солист­ка­ми Боль­шо­го, не имея в нача­ле карье­ры ника­ких свя­зей. Их путь на сце­ну Импе­ра­тор­ско­го теат­ра полон все­воз­мож­ных хит­ро­спле­те­ний, счаст­ли­вых слу­чай­но­стей и неожи­дан­ных сов­па­де­ний. Если бы не уда­ча и неустан­ное упор­ство арти­сток, рос­сий­ская опер­ная сце­на нико­гда бы не мог­ла гор­дить­ся «золо­тым сопра­но» Ксе­нии Дер­жин­ской или Еле­ной Катуль­ской, про­зван­ной «сове­стью Боль­шо­го театра».

VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет о пяти опер­ных певи­цах, без кото­рых невоз­мож­но пред­ста­вить исто­рию рос­сий­ской опе­ры, и их слож­ном пути на сце­ну Боль­шо­го театра.

Антонина Нежданова — колоратурное сопрано

Путь Анто­ни­ны Васи­льев­ны Нежда­но­вой на сце­ну Боль­шо­го состо­ял из счаст­ли­вых слу­чай­но­стей. Каза­лось, ничто, кро­ме голо­са, не рас­по­ла­га­ло к карье­ре опер­ной певицы.

Анто­ни­на Васи­льев­на роди­лась в семье сель­ских учи­те­лей неда­ле­ко от Одес­сы. Нежда­но­ва пошла по сто­пам роди­те­лей: после окон­ча­ния жен­ской гим­на­зии она пре­по­да­ва­ла рус­ский и немец­кий язы­ки в Одес­ском город­ском учи­ли­ще. Жизнь Анто­ни­ны Васи­льев­ны как буд­то была пред­опре­де­ле­на: ей оста­ва­лось рабо­тать в учи­ли­ще и до кон­ца жиз­ни кра­со­вать­ся высо­ким «стек­лян­ным» голо­сом лишь на застоль­ных меро­при­я­ти­ях. По про­ше­ствии лет, будучи солист­кой глав­но­го рос­сий­ско­го теат­ра, Нежда­но­ва в вос­по­ми­на­ни­ях диви­лась пере­во­ро­ту в судьбе:

«… из скром­ной, неза­мет­ной учи­тель­ни­цы Одес­ско­го город­ско­го учи­ли­ща я ста­ла артист­кой пер­во­го теат­ра в Рос­сии, на его сцене кото­ро­го высту­па­ли тогда Лео­нид Вита­лье­вич Соби­нов, Фёдор Ива­но­вич Шаля­пин. Это был точ­но пре­крас­ный, вол­шеб­ный сон».

Несмот­ря на невы­со­кое соци­аль­ное поло­же­ние, у Анто­ни­ны Нежда­но­вой были очень неор­ди­нар­ные, талант­ли­вые и часто обес­пе­чен­ные дру­зья. Осе­нью 1899 года на име­ни­нах у семьи Фитин­гоф Нежда­но­ва пела для близ­ко­го кру­га роман­сы и народ­ные пес­ни. Дру­зья буду­щей артист­ки соби­ра­лись в путе­ше­ствие в Моск­ву и Петер­бург. Анто­ни­на Васи­льев­на неожи­дан­но для самой себя заяви­ла, что хоте­ла бы отпра­вить­ся вме­сте с ними. Она ещё не подо­зре­ва­ла, что поезд­ка ста­нет пере­лом­ной в её судьбе.

В Петер­бур­ге Фитин­го­фы вме­сте с Нежда­но­вой оста­но­ви­лись в доме адми­ра­ла Сухо­ти­на, чья дочь зани­ма­лась пени­ем у кон­сер­ва­тор­ской пре­по­да­ва­тель­ни­цы. Анто­ни­на Васи­льев­на ради инте­ре­са отпра­ви­лась к ней на заня­тие. Вер­дикт был без­на­дёж­ным: по мне­нию пре­по­да­ва­тель­ни­цы, у голо­са диа­па­зон малень­кий и силы не хва­та­ет, а сов­ме­щать карье­ру певи­цы с педа­го­ги­че­ски­ми заня­ти­я­ми — невозможно.

Нежда­но­ву такая кри­ти­ка не удо­вле­тво­ри­ла: она люби­ла свой голос и счи­та­ла себя спо­соб­ной певи­цей. Анто­ни­на Васи­льев­на попы­та­ла сча­стья в Мос­ков­ской кон­сер­ва­то­рии. Там неждан­ной аби­ту­ри­ент­ке стро­го объ­яви­ли, что срок для посту­па­ю­щих истёк и мест не оста­лось, что вполне неуди­ви­тель­но для сере­ди­ны октября.

По счаст­ли­вой слу­чай­но­сти Нежда­но­ву заме­тил недав­но при­быв­ший из Ита­лии про­фес­сор Мазет­ти. Он про­вёл всту­пи­тель­ное испы­та­ние и взял Анто­ни­ну Васи­льев­ну в свой класс, выде­лив для неё допол­ни­тель­ное место. Так Нежда­но­ва ста­ла сту­дент­кой Мос­ков­ской консерватории.

Впер­вые Анто­ни­на Васи­льев­на ока­за­лась на сцене Боль­шо­го теат­ра в 1900 году во вре­мя спек­так­ля-экза­ме­на Мос­ков­ской кон­сер­ва­то­рии. Нежда­но­ва пела одну из самых слож­ных пар­тий мис­сис Форд из опе­ры «Вин­дзор­ские про­каз­ни­цы» Отто Нико­лаи. Весь спек­такль состо­ял из уче­ни­ков кон­сер­ва­то­рии: хор, соли­сты, балет­ная часть и оркестр.

Впер­вые ока­зав­шись в Боль­шом теат­ре наедине с его необъ­ят­ным сце­ни­че­ским про­стран­ством, Нежда­но­ва не мог­ла пове­рить, что чело­ве­че­ский голос спо­со­бен охва­тить его. Из-за колос­саль­ных раз­ме­ров сце­ны и зала мно­гим кажет­ся, что арти­сты вынуж­де­ны фор­си­ро­вать вокал, почти кри­чать, что­бы сло­ва доле­та­ли до зри­те­лей на трид­ца­том ряду. В вос­по­ми­на­ни­ях Нежда­но­ва опро­вер­га­ет этот сте­рео­тип. Когда она нача­ла петь на сцене Боль­шо­го, магия аку­сти­ки сде­ла­ла своё дело:

«Ни один звук даже на piano не пропадал».

Твор­че­ская жизнь Анто­ни­ны Васи­льев­ны тек­ла напол­нен­но и пло­до­твор­но, чего нель­зя было ска­зать о её жиз­ни вне стен теат­ров и кон­сер­ва­то­рии. Нежда­но­ва сни­ма­ла ком­на­ту вме­сте с несколь­ки­ми дру­ги­ми сту­дент­ка­ми музы­каль­но­го учи­ли­ща. Ино­гда в сырой и про­мозг­лой ком­на­те тем­пе­ра­ту­ра опус­ка­лась до девя­ти гра­ду­сов. Самое цен­ное богат­ство опер­ной певи­цы — голос. Жить в посто­ян­ном стра­хе забо­леть в луч­шем слу­чае про­сту­дой из-за посто­ян­но­го холо­да было невы­но­си­мо тяже­ло и страшно.

В 1902 году Нежда­но­ва вновь участ­во­ва­ла в уче­ни­че­ской опе­ре на сцене Боль­шо­го теат­ра. На этот раз поста­ви­ли «Похи­ще­ние из Сера­ля» Моцар­та, где Лео­нид Соби­нов заме­тил Анто­ни­ну Васи­льев­ну, испол­няв­шую пар­тию Кон­стан­цы. Теперь мож­но было счи­тать, что место в Боль­шом Нежда­но­вой обес­пе­че­но. Тем более она поко­ри­ла комис­сию на про­бах слож­ней­шей ари­ей Анто­ни­ды из опе­ры «Иван Сусанин».

Одна­ко сво­бод­ных вакан­сий на лири­ко-коло­ра­тур­ное сопра­но в Боль­шом теат­ре не ока­за­лось, и Нежда­но­вой отка­за­ли. Но и тут помог слу­чай: через два меся­ца после проб в глав­ном рос­сий­ском теат­ре долж­на была идти опе­ра «Иван Суса­нин», и обе испол­ни­тель­ни­цы роли Анто­ни­ды забо­ле­ли. Дирек­ция вспом­ни­ла про Анто­ни­ну Васи­льев­ну, кото­рая согла­си­лась выру­чить театр.

Нежда­но­ва была бес­по­доб­на: ни уду­ша­ю­щее вол­не­ние, ни шну­ры от костю­ма, раз­вя­зав­ши­е­ся пря­мо на сцене, никак не повли­я­ли на пре­вос­ход­ное испол­не­ние арий. После пер­во­го акта из зала раз­да­лись кри­ки: «Нежда­но­ва, бра­во!» Они озна­ме­но­ва­ли при­ход на сце­ну глав­но­го рос­сий­ско­го теат­ра ново­го масте­ра и худож­ни­ка миро­во­го уров­ня. Так Анто­ни­на Васи­льев­на при­шла на сце­ну Боль­шо­го и уже не схо­ди­ла с неё более 30 лет.

Пес­ня «В поле чистое» в испол­не­нии Анто­ни­ны Нежда­но­вой.

Ксения Держинская — лирико-драматическое сопрано

Доро­га Ксе­нии Геор­ги­ев­ны Дер­жин­ской на сце­ну Боль­шо­го теат­ра лежа­ла не толь­ко через талант, но и удач­ные встре­чи и зна­ком­ства с людь­ми, кото­рые раз­гла­де­ли в ней потен­ци­ал одно­го из луч­ших рос­сий­ских сопрано.

Дер­жин­ская роди­лась в 1889 году в Кие­ве. Её отец, как и Нежда­но­вой, рабо­тал учи­те­лем: пре­по­да­вал мате­ма­ти­ку в Город­ском желез­но­до­рож­ном тех­ни­че­ском учи­ли­ще. Так как семья Дер­жин­ских при­над­ле­жа­ла к пре­по­да­ва­тель­ской интел­ли­ген­ции, перед Ксе­ни­ей Геор­ги­ев­ной откры­ва­лось мно­го воз­мож­но­стей для полу­че­ния пре­вос­ход­но­го обра­зо­ва­ния в сфе­ре культуры.

К 17 годам буду­щая артист­ка име­ла широ­кий кру­го­зор, мог­ла блес­нуть зна­ни­я­ми о теат­ре, музы­ке, лите­ра­ту­ре, живо­пи­си. Насы­щен­ная опер­ная жизнь в Кие­ве под­го­то­ви­ла Дер­жин­скую к заня­ти­ям музы­кой: в 16 лет она ста­ла брать уро­ки пения.

Буду­щая артист­ка влю­би­лась в опе­ру в 12 лет, когда на её роди­ну при­е­ха­ли давать спек­такль «Евге­ний Оне­гин» луч­шие пев­цы Моск­вы и Петер­бур­га: Лео­нид Соби­нов, Аде­ла­и­да Боль­ска и Лео­нид Яко­влев. Поз­же Дер­жин­ская все­гда назы­ва­ла Соби­но­ва в чис­ле тех, кому она обя­за­на карье­рой. Ксе­ния Геор­ги­ев­на вспоминала:

«Этот вечер решил мою судь­бу: при­е­хав домой после спек­так­ля, я тот­час объ­яви­ла род­ным о сво­ём наме­ре­нии посвя­тить свою жизнь сцене».

Сна­ча­ла Ксе­ния Геор­ги­ев­на реши­ла про­дол­жить педа­го­ги­че­скую дина­стию: в 18 лет она окон­чи­ла педа­го­ги­че­ские кур­сы и пре­по­да­ва­ла обще­об­ра­зо­ва­тель­ные пред­ме­ты. Дер­жин­ская сов­ме­ща­ла рабо­ту с заня­ти­я­ми музы­кой. Ксе­нии Геор­ги­евне очень хоте­лось най­ти насто­я­ще­го авто­ри­те­та из мира опе­ры, что­бы он смог оце­нить потен­ци­ал как певи­цы, так как её педа­гог Фло­ра Паш не мог­ла подо­брать кор­рект­ную про­грам­му для диа­па­зо­на голо­са Держинской.

Слу­чай пред­ста­вил­ся в 1911 году, когда в Киев с кон­церт­ной про­грам­мой при­е­хал Сер­гей Рах­ма­ни­нов. Ксе­ния Геор­ги­ев­на встре­ти­лась с извест­ным ком­по­зи­то­ром бла­го­да­ря счаст­ли­во­му сте­че­нию обсто­я­тельств: дво­ю­род­ный брат певи­цы учё­ный-музы­ко­вед Алек­сандр Оссов­ский пере­дал Рах­ма­ни­но­ву свою визит­ку с запис­кой о прось­бе про­эк­за­ме­но­вать Дер­жин­скую. Сер­гей Васи­лье­вич согла­сил­ся и уде­лил Ксе­нии Геор­ги­евне ров­но пол­ча­са. Дер­жин­ская пела роман­сы Чай­ков­ско­го и само­го Рах­ма­ни­но­ва, кото­рый ей аккомпанировал.

Сер­гей Васи­лье­вич одоб­рил стрем­ле­ние Дер­жин­ской стать опер­ной певи­цей и помог в её начи­на­ни­ях. Бла­го­да­ря содей­ствию ком­по­зи­то­ра Ксе­ния Геор­ги­ев­на дебю­ти­ро­ва­ла на музы­каль­ном утре Рус­ско­го музы­каль­но­го обще­ства в Киеве.

Нако­нец пове­рив в себя после одоб­ри­тель­но­го сло­ва Рах­ма­ни­но­ва, Дер­жин­ская уеха­ла в Петер­бург, где зани­ма­лась со зна­ме­ни­той певи­цей и музы­каль­ным педа­го­гом Еле­ной Оси­пов­ной Терьян-Кор­га­но­вой. Бла­го­да­ря пре­по­да­ва­тель­ни­це голос артист­ки окреп и при­об­рёл широ­кий диа­па­зон в рам­ках лири­ко-дра­ма­ти­че­ско­го сопрано.

Попасть сра­зу в глав­ный театр Рос­сии Дер­жин­ской не уда­лось. В мар­те 1913 года Ксе­ния Геор­ги­ев­на при­шла на про­бы к управ­ля­ю­ще­му кон­то­рой Мос­ков­ских импе­ра­тор­ских теат­ров Сер­гею Обу­хо­ву. Чинов­ник высо­ко оце­нил спо­соб­но­сти Дер­жин­ской, но в театр не принял:

«Иди­те попой­те год-два на дру­гой сцене, при­об­ре­ти­те сце­ни­че­ский опыт, у нас неко­му возить­ся с вами».

Ксе­ния Геор­ги­ев­на не отча­я­лась и, после­до­вав сове­ту Обу­хо­ва, под­пи­са­ла кон­тракт с Сер­ги­ев­ским народ­ным домом, где за четы­ре меся­ца спе­ла все основ­ные пар­тии репер­ту­ар­но­го дра­ма­ти­че­ско­го сопра­но: Марию из «Мазе­пы» Чай­ков­ско­го, Яро­слав­ну из «Кня­зя Иго­ря» Боро­ди­на, Аиду из «Русал­ки» Дар­го­мыж­ско­го и Лизу из «Пико­вой дамы». В это вре­мя Дер­жин­ская про­дол­жа­ла рабо­тать, как она пишет в пись­ме сест­ре Татьяне, «не зная вре­ме­ни и уста­ло­сти». Ксе­ния Геор­ги­ев­на совер­шен­ство­ва­ла мастер­ство у музы­каль­но­го педа­го­га Матиль­ды Мал­лин­гер. Имен­но ей уда­лось поста­вить певи­це пра­виль­ное зву­ча­ние ми, кото­рое дол­го не дава­лось Держинской:

«После уро­ка я весь оста­ток дня про­си­де­ла дома, не отхо­дя от роя­ля, и насла­жда­лась сво­им ми, кото­рое упор­но зву­ча­ло правильно!»

В декаб­ре 1914 года Ксе­ния Геор­ги­ев­на бле­стя­ще про­шла про­бы в Боль­шом теат­ре и попа­ла в труп­пу. Всю твор­че­скую жизнь она посвя­ти­ла глав­но­му рос­сий­ско­му теат­ру, при­об­ре­тя титул «золо­то­го сопрано».

Дер­жин­ская дебю­ти­ро­ва­ла на сцене Боль­шо­го пар­ти­ей Яро­слав­ны из опе­ры Боро­ди­на «Князь Игорь». Роль ста­ла одной из визит­ных кар­то­чек певи­цы: имен­но в обра­зе вели­ча­вой рус­ской девы с силь­ным воле­вым харак­те­ром она оста­лась в памя­ти зри­те­лей того времени.

Надежда Обухова — меццо-сопрано

Надеж­да Андре­ев­на Обу­хо­ва роди­лась в семье, про­ис­хо­див­шей из ста­рин­но­го дво­рян­ско­го рода с бога­ты­ми куль­тур­ны­ми кор­ня­ми. Буду­щая артист­ка с дет­ства жила с осо­зна­ни­ем твор­че­ской иден­тич­но­сти, кото­рая осно­вы­ва­лась на рас­ска­зах о жиз­ни талант­ли­вых пред­ков и раз­ви­ва­лась в атмо­сфе­ре про­све­щён­но­го интел­ли­гент­но­го общества.

Пра­дед Надеж­ды Андре­ев­ны по мате­ри Евге­ний Бара­тын­ский — поэт пуш­кин­ской пле­я­ды. Клю­че­вую роль в ста­нов­ле­нии музы­каль­ной нату­ры буду­щей артист­ки сыг­рал дедуш­ка Адри­ан Семё­но­вич Маза­ра­ки, кото­ро­му пору­чи­ли вос­пи­та­ние вну­ков. Маза­ра­ки был пиа­ни­стом и играл Обу­хо­вой Бет­хо­ве­на и Шопе­на, раз­ви­вая музы­каль­ный вкус внуч­ки. Кро­ме того, дедуш­ка Надеж­ды Андре­ев­ны дру­жил с Нико­ла­ем Рубин­штей­ном — пиа­ни­стом-вир­ту­о­зом, осно­ва­те­лем Мос­ков­ской кон­сер­ва­то­рии. Имен­но Адри­ан Семё­но­вич давал юной Обу­хо­вой пер­вые уро­ки нот­ной гра­мо­ты и игры на рояле.

Маза­ра­ки вос­пи­ты­вал Надеж­ду Андре­ев­ну, её сест­ру и бра­та в там­бов­ской деревне. Обу­хо­ва вспо­ми­на­ла, что дет­ство в Там­бо­ве силь­но повли­я­ло на нача­ло твор­че­ско­го пути:

«Петь я нача­ла с юных лет, спер­ва рус­ские народ­ные пес­ни, услы­шан­ные мной в деревне Там­бов­ской губернии».

Зиму Надеж­да Андре­ев­на про­во­ди­ла в Ниц­це, куда дедуш­ка при­во­зил её с сест­рой отдох­нуть и оздо­ро­вить­ся. Там она нача­ла зани­мать­ся вока­лом с Эле­о­но­рой Лин­ман, кото­рая счи­та­лась луч­шей пре­по­да­ва­тель­ни­цей пения в Ниц­це. Впо­след­ствии Обу­хо­ва посту­пи­ла в Мос­ков­скую кон­сер­ва­то­рию в класс к про­фес­со­ру Мазет­ти — тому само­му, у кото­ро­го учи­лась Нежданова.

Обу­хо­ва с блес­ком окон­чи­ла кон­сер­ва­то­рию в 1912 году, и её меч­той, как и всех опер­ных арти­сток, был Боль­шой театр. Одна­ко в его труп­пу Надеж­ду Андре­ев­ну при­ня­ли лишь в 1916 году. Как ни стран­но, это­му поме­ша­ли обшир­ные свя­зи семьи Обуховых.

Дело в том, что дядя Надеж­ды Андре­ев­ны Сер­гей Тро­фи­мо­вич Обу­хов был назна­чен управ­ля­ю­щим Мос­ков­ской кон­то­рой Импе­ра­тор­ских теат­ров. Долж­ность счи­та­лась очень зна­чи­тель­ной, пре­стиж­ной и нала­га­ю­щей боль­шую ответ­ствен­ность. Сер­гей Тро­фи­мо­вич отка­зал­ся при­ни­мать Надеж­ду в Боль­шой театр, ска­зав, что это может навре­дить его репу­та­ции: недоб­ро­же­ла­те­ли мог­ли посчи­тать такой посту­пок про­тек­ци­ей, исполь­зо­ва­ни­ем слу­жеб­но­го положения.

Нако­нец, в 1916 году Обу­хо­ву при­ня­ли в труп­пу Боль­шо­го теат­ра — и сра­зу же на глав­ные роли. Дебю­том на его сцене была пар­тия Поли­ны из опе­ры «Пико­вая дама» Чай­ков­ско­го. В вос­по­ми­на­ни­ях Надеж­да Андре­ев­на срав­ни­ва­ла пер­вый выход на сце­ну Боль­шо­го с воз­вра­ще­ни­ем «в род­ной дом». Попав в глав­ный рос­сий­ский театр в каче­стве артист­ки, Обу­хо­ва боль­ше нико­гда не высту­па­ла на дру­гих сценах.

Надеж­да Андре­ев­на слу­жи­ла в Боль­шом теат­ре свы­ше 30 лет, испол­ни­ла более 25 пар­тий, каж­дая из кото­рых — уни­каль­ное опер­но-худо­же­ствен­ное вопло­ще­ние огром­но­го пси­хо­ло­ги­че­ско­го и музы­каль­но­го масштаба.

Елена Катульская — лирико-колоратурное сопрано

Еле­на Кли­мен­тьев­на Катуль­ская роди­лась в Одес­се в 1888 году в семье началь­ни­ка стан­ции «Одес­са-Порт». Уже в 17 лет буду­щая при­ма­дон­на Боль­шо­го теат­ра уеха­ла из род­но­го горо­да почти без средств и свя­зей в Петер­бург — учить­ся пению. В сто­ли­це Катуль­ской при­хо­ди­лось тяже­ло: всё сво­бод­ное от музы­каль­ных заня­тий вре­мя она посвя­ща­ла педа­го­ги­че­ской дея­тель­но­сти — част­ные уро­ки были един­ствен­ным источ­ни­ком зара­бот­ка, кото­рый помо­гал ей выживать.

Катуль­ская на про­тя­же­нии всей жиз­ни отли­ча­лась несги­ба­е­мой волей: ничто не мог­ло заста­вить её сдать­ся. В 1907 году Еле­на Кли­мен­тьев­на посту­пи­ла в Петер­бург­скую кон­сер­ва­то­рию. Через год про­изо­шёл слу­чай, пере­вер­нув­ший её жизнь: на кон­сер­ва­тор­ском спек­так­ле, где она испол­ня­ла одну из глав­ных пар­тий, Катуль­скую заме­тил дирек­тор Импе­ра­тор­ских теат­ров Вла­ди­мир Арка­дье­вич Теляковский.

Катуль­ская с отли­чи­ем окон­чи­ла кон­сер­ва­то­рию и по про­тек­ции Теля­ков­ско­го пре­вос­ход­но дебю­ти­ро­ва­ла на сцене Мари­ин­ско­го теат­ра в 1909 году в пар­тии Лак­ме из одно­имён­ной опе­ры Лео Делиба.

Но это­го было недо­ста­точ­но для пол­ной реа­ли­за­ции на сцене Импе­ра­тор­ско­го теат­ра. В то вре­мя самым необ­хо­ди­мым кри­те­ри­ем для уча­стия в спек­так­лях было при­зна­ние глав­но­го дири­жё­ра, кото­рое моло­дой артист­ке заслу­жить было прак­ти­че­ски невоз­мож­но. И дело даже не в талан­те и опы­те, а в «заси­лье кори­фе­ев» на импе­ра­тор­ских сце­нах. Все луч­шие роли отда­ва­лись при­знан­ным испол­ни­те­лям, кото­рые дер­жа­лись за них мёрт­вой хват­кой. Ново­при­быв­шие актё­ры года­ми жда­ли воз­мож­но­сти заявить о себе.

Катуль­ской повез­ло: глав­ный дири­жёр Мари­ин­ско­го теат­ра Эду­ард Направ­ник заме­тил моло­дую артист­ку на репе­ти­ции, где она под­ме­ня­ла одну из испол­ни­тель­ниц глав­ных ролей. Елене Кли­мен­тьевне нача­ли давать роли, и даже если они были неболь­ши­ми, талант­ли­вое испол­не­ние все­гда выдви­га­ло Катуль­скую в зри­тель­ские фаво­ри­ты. Одна­ко артист­ке хоте­лось боль­ше­го: на сцене импе­ра­тор­ско­го сто­лич­но­го теат­ра была жесто­кая кон­ку­рен­ция, под­пи­ты­ва­е­мая бюро­кра­тиз­мом, кото­рая не дава­ла певи­це воз­мож­но­сти пол­но­цен­но совер­шен­ство­вать­ся в опе­ре. Несмот­ря на извест­ность и при­зна­ние, Еле­на Кли­мен­тьев­на всё ещё крайне ред­ко высту­па­ла на сцене.

В 1911 году Катуль­ская при­е­ха­ла на гастро­ли в Моск­ву, где влю­би­лась в Боль­шой театр. Её впе­чат­лил аске­тич­ный худо­же­ствен­ный быт Боль­шо­го, непод­дель­ная искрен­ность пуб­ли­ки, искус­ное мастер­ство глав­но­го дири­жё­ра Вяче­сла­ва Ива­но­ви­ча Сука. В 1913 году певи­ца окон­ча­тель­но пере­шла на сце­ну Боль­шо­го, решив­шись свя­зать с ним после­ду­ю­щую твор­че­скую жизнь.

Еле­на Кли­мен­тьев­на была солист­кой глав­но­го рос­сий­ско­го теат­ра 33 года. За это вре­мя она испол­ни­ла на его сцене 46 пар­тий бла­го­да­ря гран­ди­оз­но­му диа­па­зо­ну голо­са, про­сти­рав­ше­му­ся от лири­ко-коло­ра­тур­но­го до лири­ко-дра­ма­ти­че­ско­го сопра­но. За горя­чую пре­дан­ность чисто­му опер­но­му искус­ству сорат­ни­ки по Боль­шо­му дали Катуль­ской про­зви­ще — «совесть Боль­шо­го театра».

Мария Максакова — меццо-сопрано

У Марии Пет­ров­ны Мак­са­ко­вой (урож­дён­ная Сидо­ро­ва) было, пожа­луй, самое невы­год­ное поло­же­ние для успеш­ной карье­ры опер­ной певи­цы. Её семья не обла­да­ла ни боль­шим состо­я­ни­ем, ни знат­ным про­ис­хож­де­ни­ем, ни обшир­ны­ми связями.

Мария Мак­са­ко­ва роди­лась в 1902 году в Аст­ра­ха­ни. Отец был сара­тов­ским меща­ни­ном, а мать про­ис­хо­ди­ла из кре­стьян Вят­ской губер­нии. Отец умер рано, и, что­бы помочь семье, Мария Пет­ров­на пошла петь в цер­ков­ный хор — так начал­ся её путь к Боль­шо­му театру.

Мак­са­ко­ва вспо­ми­на­ла, что музы­ка даже в деся­ти­лет­нем воз­расте, когда юная певи­ца посту­пи­ла в хор, дава­лась легко:

«Нот­ной гра­мо­те я выучи­лась сама. Для это­го я дома на стен­ке напи­са­ла гам­му и зуб­ри­ла её по целым дням. Через два меся­ца я счи­та­лась зна­то­ком нот, а ещё через неко­то­рое вре­мя име­ла уже „имя“ хори­ста, сво­бод­но чита­ю­ще­го с листа».

Октябрь­ская рево­лю­ция дала начи­на­ю­щей певи­це воз­мож­ность посту­пить в музы­каль­ное учи­ли­ще по клас­су роя­ля, так как обра­зо­ва­ние ста­ло бес­плат­ным. Мак­са­ко­ва отда­ва­ла музы­ке всю себя, ста­ра­лась впи­тать каж­дое сло­во пре­по­да­ва­те­ля, каж­дую гам­му и ноту:

«Музы­ку я очень люби­ла. Быва­ло, услы­шу, идя по ули­це, как кто-то игра­ет гам­мы, оста­нав­ли­ва­юсь под окном и часа­ми слу­шаю, пока меня не прогонят».

Затем Мак­са­ко­ва посту­пи­ла в труп­пу Аст­ра­хан­ской опе­ры. До это­го юная певи­ца ни разу не смот­ре­ла спек­так­лей, тем более опер­ных, и попасть в труп­пу ей уда­лось исклю­чи­тель­но бла­го­да­ря талан­ту и упор­ной учёбе.

Пер­вым зада­ни­ем, кото­рое пору­чи­ли Мак­са­ко­вой, было выучить пар­тию Оль­ги из опе­ры Чай­ков­ско­го «Евге­ний Оне­гин». Как толь­ко Мак­са­ко­ва нача­ла полу­чать оклад, дру­гие артист­ки него­до­ва­ли. Они обви­ня­ли певи­цу в диле­тант­стве и сце­ни­че­ском неве­же­стве, ука­зы­вая на её несу­раз­ность и ско­ван­ность на выступ­ле­ни­ях. Дей­стви­тель­но, у Мак­са­ко­вой совсем не было сце­ни­че­ско­го опы­та: она пло­хо пред­став­ля­ла, как нуж­но вести себя во вре­мя спек­так­ля. Мария Пет­ров­на поеха­ла совер­шен­ство­вать мастер­ство в Пет­ро­град. Одна­ко отсут­ствие свя­зей и гим­на­зи­че­ско­го обра­зо­ва­ния силь­но под­ве­ло: певи­цу не приняли.

Мария Пет­ров­на вер­ну­лась в Аст­ра­хань, где её педа­го­гом стал Мак­си­ми­ли­ан Кар­ло­вич Мак­са­ков — управ­ля­ю­щий труп­пой, за кото­ро­го артист­ка в ско­ром вре­ме­ни вышла замуж. Имен­но он сде­лал из неотё­сан­но­го талан­та Марии Пет­ров­ны дра­го­цен­ный алмаз. Мак­си­ми­ли­ан Кар­ло­вич был пре­крас­ным любя­щим мужем и вме­сте с тем самым стро­гим кри­ти­ком для жены. Мак­са­ко­ва вспо­ми­на­ла о вре­ме­нах пер­вых выступлений:

«С утра меня жда­ла рабо­та, потом спек­такль, вече­ром — слё­зы. Мак­си­ми­ли­ан устра­и­вал пол­ный раз­бор мое­го испол­не­ния и наго­няй за все ошиб­ки… Ежедневно».

Мак­си­ми­ли­ан Кар­ло­вич настоль­ко фили­гран­но отто­чил искус­ство жены, что через три года артист­ку при­гла­си­ли в труп­пу Боль­шо­го теат­ра. Пер­вое появ­ле­ние на его сцене слу­чи­лось в обра­зе Амне­рис из опе­ры «Аида» Джу­зеп­пе Верди.

Мария Мак­са­ко­ва при­шла в Боль­шой театр в пери­од его наи­выс­ше­го рас­цве­та — в 1923 году. Она лег­ко вли­лась в труп­пу теат­ра, напол­нен­но­го арти­ста­ми, уже успев­ши­ми полу­чить все­об­щее при­зна­ние. Мак­са­ко­ва учи­лась и рабо­та­ла вме­сте с Нежда­но­вой, Соби­но­вым, Обу­хо­вой, Сте­па­но­вой, Катуль­ской. Она игра­ла в спек­так­лях режис­сё­ра Вла­ди­ми­ра Апол­ло­но­ви­ча Лос­ско­го под дири­жёр­ской палоч­кой Вяче­сла­ва Сука.

Вско­ре бла­го­да­ря неуто­ми­мой рабо­те над голо­сом и сце­ни­че­ским мастер­ством Мария Пет­ров­на ока­за­лась на одном пье­де­ста­ле с теми, на кого рав­ня­лись в нача­ле сво­е­го пути. Мак­са­ко­ва про­слу­жи­ла на сцене Боль­шо­го теат­ра 26 лет и полу­чи­ла три Ста­лин­ских пре­мии пер­вой степени.

Читай­те так­же «Театр-ком­му­на, режис­сёр­ский дик­тат и запре­щён­ная пье­са: как зарож­дал­ся МХТ».