105 лет назад в Петрограде был совершён выстрел в широко известного старца — Григория Распутина. Элита, решившая покончить с ним, видела в его смерти путь к спасению России.
В этой статье мы разбираем подробности известнейшего убийства XX века по материалам книги «Как я убил Распутина», автор которой — один из убийц, монархист Владимир Митрофанович Пуришкевич. Мемуары охватывают 1916–1917 годы жизни, а опубликованы были уже после его смерти в Риге. Мы рассмотрим версию одного из участников, весьма субъективную и не единственную.
Подготовка к убийству
Владимир Пуришкевич в войну был депутатом, черносотенцем, в Петрограде он не задерживался, потому что постоянно курсировал между фронтом и городом. В столице он выступал как депутат, а на войне занимался гуманитарной помощью: доставлял на фронт дефицитные вещи, купленные на деньги благотворителей. Владимир Митрофанович понимал степень кризиса, в который ввергла империю война и не мог оставаться в стороне.
Пуришкевич был уверен, что Распутин в окружении Николая II не способствует процветанию страны и победе в войне. Монархист подозревал старца во многом… От шпионажа до назначения министров, которых он называл «калейдоскопом безграмотности». Владимир Митрофанович понимал, что одному ему не по силам устранить Распутина. Старец был в центре внимания петроградского общества, а кроме того за ним присматривала царская охранка. Пуришкевич однажды пытался втереться в доверие к дворцовому коменданту с целью заговора, но тот не рискнул пойти на столь опасный шаг.
По воле рока, утром 21 ноября 1916 года к Пуришкевичу обратился князь Феликс Феликсович Юсупов с предложением «устранить Распутина». Этим же вечером участники заговора собрались в Юсуповском дворце на Мойке. Среди участников встречи был великий князь Дмитрий Павлович и гвардейский поручик Сергея Михайловича Сухотин.
Заговорщики поняли, что стрелять в Распутина нельзя — напротив дворца был полицейский участок, поэтому решили отравить старца. Кроме того, было решено подыскать для операции ещё одного человека — шофёра.
24 ноября они встретились в вагоне Пуришкевича, который он готовил к отправке на фронт. Этим вечером Владимир Митрофанович познакомил остальных участников дела со своим знакомым доктором Станиславом Лазавертом.
Феликс Феликсович продемонстрировал ампулу с цианидом калия, которую ему передал депутат-кадет Маклаков. Заговорщики принялись обсуждать план. Они знали, что царские шпики следят за Распутиным, а близость полицейского участка обозначила необходимость отвлекающих манёвров. Поручик Сутохин, схожий по росту и телосложению с Распутиным, должен был отвлечь наружную охрану, когда заговорщики будут вывозить тело с территории дворца.
28 ноября, сговорившись по телефону с Юсуповым, Пуришкевич заехал к нему во дворец, чтобы осмотреть место грядущего убийства. Там они решили, что стоит позвать в активные участники депутата-кадета Маклакова. Пуришкевич немедля отправился в думу, чтобы поговорить с ним. Кадет отказался, но заверил, что готов стать защитником заговорщиков в суде, если это понадобится. Маклаков заявил Пуришкевичу, что должен быть в Москве в это время, но очень радеет за дело. «Типичный кадет», — подумал Владимир Митрофанович.
Утром 29 ноября Пуришкевич ездил на рынок для покупки гирь и цепей, которые должны были навечно приковать Распутина ко дну. После он с Лазавертом отправился на поиски подходящей проруби. 30 ноября они купили доктору форму шофёра, чтобы он не выделялся и выглядел типично.
На следующий день, 1 декабря заговорщики снова собрались в вагоне Пуришкевича, где князь поведал им, что находится в прекрасных отношениях с Распутиным и тот не может догадываться о том, что его хотят убить. Заговорщики детально прорабатывали план — понимали, что шанса на ошибку нет. Они решили заманить Распутина под предлогом знакомства с одной графиней, которой он давно интересовался. Кроме того, они придумали нетривиальный ход, который должен был пустить пыль в глаза полиции.
11 декабря Пуришкевич пригласил коллег-депутатов навестить 17 декабря в девять утра его вагон гуманитарной помощи. Сделано это было не просто так. Так Владимир Митрофанович собирался отвести взгляд от себя, так как убийство Распутина было запланировано в ночь на 16 ноября. Однако, стоит заметить, что Пуришкевич хотел и похвастаться, он писал в дневнике:
«А поезд мой посмотреть стоит: я с гордостью и удовольствием смотрю на результат моих хлопот по его снабжению, и мне сладко думать, что всё это я раздам там, на позициях, на чужбине, родным героям: солдату и офицеру, стоящим на страже русской чести и проводящим безсменно третий год войны бок о бок в тесном братском единении друг с другом, неся равные лишения и живя в одинаковых условиях в суровых окопах».
13 декабря злоумышленники собрались во дворце на Мойке. Там они решили, что выкинут тело в Старую Невку. Для отвлечения внимания придумали включить граммофон. Юсупов продемонстрировал подаренные Маклаковым гири. Они должны были служить подспорьем в случае какой-либо незапланированной случайности.
15 декабря Пуришкевич вместе с врачом целый день приводили автомобиль Владимира Митрофановича в непривлекательный вид. Им пришлось закрасить надпись «Semper idem» («Всегда тот же» в переводе с латинского языка). Автомобиль с таким слоганом был только у инего, а это могло привлечь внимание случайных прохожих.
Утро перед убийством Пуришкевич провёл в своём купе. Поезд был готов к отъезду, но оставалось одно незаконченное дело. Прихватив кастет и револьвер, Владимир Митрофанович отправился на малое заседание Государственной думы, откуда его на машине забрал доктор и они направились во дворец Юсуповых на Мойке.
Ночь 17 декабря 1917 года в Юсуповском дворце на Мойке
Вечер был тихим, оттого ожидание Распутина было более томительным. Пуришкевич выложил револьвер и кастет и курил сигару в компании поручика и Великого князя.
Когда приехал Григорий, для отвлечения внимания заговорщики включили граммофон, из которого почти весь вечер издавался американский гимн «янки-дудль».
Распутин с Юсуповым спустились в подвал, чтобы подождать графиню — Григорию сказали, что она придёт туда. Феликс Феликсович должен был подсыпать яд в напитки и покрыть им несколько десертов. На лестнице, ведущей в подвал, стояли все остальные участники заговора.
Распутин долгое время отказывал Феликсу Феликсовичу, не хотел есть и пить «в ожидании графини». Он так долго сопротивлялся, что князь прибежал к коллегам и просил совета. Они рекомендовали ему тянуть время в надежде, что на старца нападёт голод.
Действительно, скоро Распутин проголодался и съел отравленные угощения, однако яд не подействовал. По одной из версий яд успел выдохнуться за время долгого разговора. Феликс Феликсович растерялся, а в это время другие заговорщики наверху придумывали новый план убийства.
Сначала великий князь Дмитрий хотел отказаться действовать дальше, но Пуришкевич отговорил его, аргументируя тем, что второго такого шанса не будет. Феликс Феликсович согласился и решил стрелять собственноручно.
Пуля вошла в тело и не вышла. Следов крови не было, но Распутин ещё дышал. Заговорщики решили не дожидаться остановки сердца — были уверены, что жить ему оставалось считаные минуты.
Великий князь вместе с поручиком, одетым «под Распутина», поехали в вагон Пуришкевича, чтобы сжечь одежду старца. Юсупов с Пуришкевичем ожидали приезда товарищей. Феликс Феликсович оставил коллегу в кабинете, а сам отправился в родительское крыло дворца.
Спустя пару минут Владимир Митрофанович услышал звук открывающейся двери подвала и мольбу Юсупова. Князь, убегая, просил Пуришкевича убить Распутина.
Пуришкевич вбежал в кабинет, схватил револьвер и бросился вслед за старцем, который уже был на улице и двигался к воротам дворца. Он выстрелил дважды, но промахнулся. Надо было сосредоточиться. Владимир Митрофанович остановился, прикусил руку, чтобы вернуть себя в чувство, и выстрелил Распутину в голову. Пуришкевич подбежал к телу и изо всех сил ударил его ногой в висок. В этот раз Распутин был мёртв.
Устранение улик и отвод глаз
Владимир Митрофанович решил, что если первоначальному плану сбыться не суждено, то и не стоит его придерживаться далее. Оставлять труп на улице было нельзя. Пуришкевич нашёл двух солдат, охранявших дворец, и попросил их занести тело в здание.
После он отправился в комнату, где в судорожном состоянии сидел, склонившись над умывальной чащей, Феликс Феликсович. Раненый Распутин успел сказать нечто сильно сломившее князя. Но подробности Пуришкевичу были неизвестны.
Заговорщики подошли к трупу, Феликс Феликсович бросился за гирей и стал с неистовой яростью бить старца по вискам.
Один из солдат сообщил, что к ним приходил городовой, интересовавшийся выстрелами. Пуришкевич просил привести его на разговор.
Городовой узнал и Пуришкевича, и Юсупова, которые ему рассказали о том, что убили Распутина, но на их просьбы о неразглашении известной ему информации ответил отказом. Он сказал:
«Так что, ваше превосходительство, если спросят меня не под присягой, то ничего не скажу, а коли на присягу поведут, тут делать нечего, раскрою всю правду. Грех соврать будет».
Заговорщикам пришлось отпустить городового, смена которого должна была вот-вот закончиться. К этому времени к дворцу подъехал великий князь с доктором и поручиком Сухотиным.
Пуришкевич объяснил ситуацию прибывшим. Они решили немедля отправиться к проруби и утопить тело. В машине Пуришкевич узнал, что шубу и боты не получилось сжечь, так как в печь они не помещались. Заговорщики решили утопить эти вещи.
Уже в машине Пуришкевич уточнил, удалось ли сделать отвлекающий манёвр. Участники заговора позвонили в кабаре «Вилла Родэ» и поинтересовались, был ли Распутин у них в зале. Это должно было подтолкнуть следствие к мысли, что старец пропал по дороге в заведение.
Под разговоры автомобиль доехал до моста, с которого сбросили Распутина вместе с одеждой. Заговорщики забыли привязать гири к его ногам, поэтому укутали в шубу и сбросили вслед за владельцем. Потом разъехались по домам.
В шесть часов Пуришкевич был в своём вагоне. Поспав два часа как ни в чём не бывало он принял у себя делегацию депутатов. Целый день он находился в привычных разъездах по Петрограду. Владимир Митрофанович писал:
«Все эти визиты, изыскивая для них предлог, я, не нуждавшийся уже решительно ни в чём для поезда, делал с единственной целью для того, чтобы меня сегодня с самого раннего утра видели за обычным делом посторонние мне люди разнообразных профессий и классов общества и могли бы, если бы понадобилось, удостоверить, что я был таким же сегодня, каким они меня знали всегда».
Вечером к нему приехал поручик, который заявил, что великий князь ждёт его, и они отправились к нему. Во дворце был Юсупов и Дмитрий Павлович. Они рассказали, что царица в курсе пропажи Распутина. Заговорщики решили написать ей письмо, где выставили себя незаслуженно оскорблёнными людьми.
Этим и закончилось одно из самых известных убийств XX века. Пуришкевич уехал в этот же день на фронт. Феликс Юсупов вместе с великим князем Дмитрием Павловичем отправились в Крым.
Никто из участников заговора так и не был наказан. Император и Императрица были очень огорчены смертью друга семьи, но никто не хотел отдавать под суд ближайших родственников, а судить одного Пуришкевича было бы несправедливо. Заговорщики убили Распутина, но кончина одного человека не остановила глобальный кризис Российской империи.
Читайте также наш материал «Литература для народа. Нелегальные революционные книги 1870‑х годов».
