«Народ-богоносец» в раннем СССР

Мно­гие счи­та­ют, что в ХХ сто­ле­тии пози­ции рели­гии и рели­ги­оз­но­сти во всём мире пошат­ну­лись силь­нее, чем когда-либо преж­де. От XIX века сле­ду­ю­ще­му сто­ле­тию доста­лись сци­ен­тизм, скеп­ти­цизм и сво­бо­до­мыс­лие, но отныне они были помно­же­ны на доступ­ность обра­зо­ва­ния и лави­но­об­раз­ное раз­ви­тие теле­ком­му­ни­ка­ций и СМИ. Кри­ти­ка рели­гии вооб­ще, и хри­сти­ан­ской церк­ви с её тра­ди­ци­он­ны­ми уста­нов­ка­ми, в част­но­сти, гро­мо­глас­но раз­да­ва­лась по всей пла­не­те. Недо­стат­ка в жела­ю­щих выра­зить недо­воль­ство цер­ков­ны­ми усто­я­ми не было: Бер­тран Рас­сел на Запа­де был таким же пла­мен­ным их кри­ти­ком, как Вла­ди­мир Ленин и его наслед­ни­ки на Востоке.

Одна­ко «рели­ги­оз­ное чув­ство» ока­за­лось весь­ма непро­сто вытра­вить из созна­ния. На деле суще­ство­ва­ли два раз­но­на­прав­лен­ных про­цес­са: с одной сто­ро­ны, шири­лась ата­ка скеп­ти­ков и пла­мен­ных ате­и­стов на веру, с дру­гой — рос­ло глу­бин­ное сопро­тив­ле­ние этой ата­ке. Пока­за­тель­но, что имен­но в нача­ле ХХ века на юге США воз­ни­ка­ет про­те­стант­ский фун­да­мен­та­лизм — это был сим­мет­рич­ный ответ на тен­ден­ции секу­ля­ри­за­ции обще­ствен­ной жиз­ни и «воль­но­сти» либе­раль­ной теологии.

Иллю­стра­ция из жур­на­ла для кре­стьян «Дере­вен­ский без­бож­ник». Изда­вал­ся в Москве в 1928–1932 гг.

В СССР уже в пер­вой поло­вине сто­ле­тия рели­гия ока­за­лась в усло­ви­ях бес­пре­це­дент­но жёст­ко­го дав­ле­ния. Спе­ци­фи­ка ситу­а­ции была в том, что в Совет­ском Сою­зе за дело иско­ре­не­ния «рели­ги­оз­ных пере­жит­ков» взя­лись не энту­зи­а­сты нау­ки и фило­со­фии, а госу­дар­ствен­ная маши­на со все­ми её ресур­са­ми. Одна­ко рели­ги­оз­ность демон­стри­ро­ва­ла чуде­са сопро­тив­ля­е­мо­сти не толь­ко ате­и­сти­че­ской про­па­ган­де, но и мас­штаб­ным репрессиям.

Более того, ока­за­лось, что она спо­соб­на мимик­ри­ро­вать, вно­ся рели­ги­оз­ное содер­жа­ние в тра­ди­ци­он­но про­фан­ные сфе­ры (вер­нее, счи­та­ю­щи­е­ся на сего­дняш­ний день тра­ди­ци­он­но про­фан­ны­ми). Клас­си­че­ским при­ме­ром такой мимик­рии ста­ла сакра­ли­за­ция сфе­ры поли­ти­че­ско­го в СССР, что мог­ло бы пока­зать­ся нонсенсом. 

С дру­гой сто­ро­ны, имен­но таким содер­жа­ни­ем поли­ти­че­ская жизнь обла­да­ла в антич­ные вре­ме­на — как в Иудее, так и во всех осталь­ных частях ойку­ме­ны она была неот­де­ли­ма от рели­гии и идеи священного.

Каким обра­зом чув­ство рели­ги­оз­но­го выжи­ва­ло в усло­ви­ях пла­но­мер­но­го насаж­де­ния ате­из­ма — читай­те в нашем материале.


Мимикрия священного

Зна­чи­тель­ное коли­че­ство источ­ни­ков фик­си­ру­ют рост рели­ги­оз­ной экзаль­та­ции в Совет­ском Сою­зе в 1920‑е годы. По мно­гим пара­мет­рам это мож­но срав­нить с про­цес­са­ми, про­те­кав­ши­ми в нашей стране в 1990‑е гг. Поми­мо рели­ги­оз­но­го хао­са, став­ше­го побоч­ным резуль­та­том поли­ти­че­ских ката­клиз­мов и пере­мен, содер­жа­ни­ем эпо­хи была попыт­ка вла­стей пере­фор­ма­ти­ро­вать систе­му цен­но­стей сво­их граж­дан. В эти годы начи­на­ет­ся гран­ди­оз­ный про­ект соци­аль­но-куль­тур­ной инже­не­рии — попыт­ка заме­нить ста­рые рели­ги­оз­ные тра­ди­ции новы­ми социалистическими.

Ока­за­лось, что новая идео­ло­гия пре­крас­но ложит­ся на гро­мад­ный пласт рели­ги­оз­ных пред­став­ле­ний, суще­ство­вав­ших в народ­ной тол­ще дол­гие сот­ни лет. Поли­ти­че­ский мес­си­а­низм боль­ше­виз­ма, по мне­нию мно­гих иссле­до­ва­те­лей, счи­ты­вал­ся ими как мес­си­а­низм рели­ги­оз­ный. Джон Рид в сво­их зна­ме­ни­тых замет­ках «Десять дней, кото­рые потряс­ли мир» опи­сы­ва­ет, как вско­ре после уста­нов­ле­ния совет­ской вла­сти в Москве (1917 год) на Крас­ной пло­ща­ди было реше­но похо­ро­нить пав­ших бор­цов рево­лю­ции. Нахо­див­ший­ся рядом ране­ный сту­дент ком­мен­ти­ро­вал про­ис­хо­дя­щее так:

«Здесь, в этом свя­щен­ном месте, самом свя­щен­ном во всей Рос­сии, похо­ро­ним мы наших святых».

Новая кар­ти­на мира, про­по­ве­ду­е­мая пар­ти­ей, инту­и­тив­но напо­ми­на­ла тра­ди­ци­он­ные рели­ги­оз­ные пред­став­ле­ния. Капи­та­лизм, напри­мер, в этой логи­ке ста­но­вил­ся кор­нем вся­ко­го гре­ха (неспра­вед­ли­во­сти, бед­но­сти, войн и т.д.), побе­да над кото­рым ока­зы­ва­лась вопро­сом почти соте­рио­ло­ги­че­ской значимости.

На Крас­ной пло­ща­ди в дни пас­халь­ных празд­ни­ков. 5 мая 1918 года

В хри­сти­ан­ской пара­диг­ме борь­ба с гре­хом име­ет кон­крет­ную цель, и такую же цель ста­вил перед собой «рус­ский ком­му­низм». Прак­ти­че­ски через всю исто­рию СССР крас­ной лини­ей про­хо­ди­ла меч­та о созда­нии «ново­го», «совет­ско­го человека».

На повер­ку эта идея ока­зы­ва­ет­ся рецеп­ци­ей пат­ри­сти­че­ской кон­цеп­ции о тео­зи­се, то есть о дости­же­нии чело­ве­ком ран­га боже­ства. Имен­но в этом, соглас­но тра­ди­ции, заклю­ча­лась цель вопло­ще­ния Иису­са Хри­ста, что афо­ри­сти­че­ски выра­зил в IV веке Афа­на­сий Александрийский:

«Бог-Сын стал чело­ве­ком, что­бы нас обожить».

В свою оче­редь, совет­ская лите­ра­ту­ра стре­ми­лась выра­бо­тать соб­ствен­ный канон жития образ­цо­во­го бой­ца и ком­му­ни­ста, подоб­но хри­сти­ан­ским свя­тым, часто обла­дав­ше­го опы­том борь­бы со злом, испо­вед­ни­че­ства и мученичества.

«Ком­со­моль­ское Рож­де­ство» 1923 года в Москве. Фото­гра­фия из жур­на­ла «Крас­ная Нива»

Мно­го­чис­лен­ные внеш­ние наблю­да­те­ли из чис­ла ино­стран­цев и рус­ских эми­гран­тов уже в 1920‑е годы посто­ян­но под­чёр­ки­ва­ли пре­вра­ще­ние совет­ско­го марк­сиз­ма в дог­ма­ти­че­скую систе­му по струк­ту­ре и фор­ме. Более того, эта систе­ма зача­стую фор­ми­ро­ва­лась в про­цес­се чисто схо­ла­сти­че­ской, умо­зри­тель­но-интел­лек­ту­аль­ной полемики.

Часто гово­рит­ся о том, что аппа­рат боль­ше­вист­ской пар­тии стал напо­ми­нать струк­ту­ру Сино­даль­ной церк­ви, одна­ко на прак­ти­ке эта парал­лель мало что нам даёт. На мой взгляд, гораз­до полез­нее поста­вить вопрос ина­че: насколь­ко вооб­ще поли­ти­че­ское выво­дит­ся из рели­ги­оз­но­го, и выво­ди­ма ли струк­ту­ра поли­ти­че­ских пар­тий из струк­ту­ры рели­ги­оз­ных фрак­ций и сект (напри­мер, подоб­но суще­ство­вав­шей в антич­ной Иудее)? В этом смыс­ле самое инте­рес­ное — понять, поче­му имен­но боль­ше­вист­ское созна­ние регрес­си­ро­ва­ло до более арха­и­че­ских поли­ти­че­ских прак­тик. То есть до прак­тик вре­мён, когда поли­ти­че­ское и рели­ги­оз­ное были струк­тур­но взаимосвязаны.

Вокруг дог­ма­ти­че­ской осно­вы марк­сиз­ма-лени­низ­ма фор­ми­ро­ва­лась систе­ма новых сим­во­лов и риту­а­лов, кото­рые долж­ны были вытес­нить ста­рые. Рас­чёт, судя во все­му, был на то, что в зна­ко­мой для себя фор­ме «совет­ский чело­век» будет ценить новое содер­жа­ние. Одна­ко с точ­ки зре­ния внеш­не­го наблю­да­те­ля, содер­жа­ние тоже было преж­ним, толь­ко с про­ти­во­по­лож­ным знаком.

В све­те сфор­ми­ро­ван­но­го Люте­ром, но рас­про­стра­нив­ше­го­ся за пре­де­лы про­те­стан­тиз­ма пред­став­ле­ния о дья­во­ле как о паро­ди­сте, «обе­зьяне Бога» эми­гран­ты часто тол­ко­ва­ли боль­ше­визм как сата­но­по­клон­ни­че­ство. Дела­ли они это в пол­ном соот­вет­ствии с хри­сти­ан­ско-эсха­то­ло­ги­че­ским пред­став­ле­ни­ем, соглас­но кото­ро­му гря­ду­щий анти­христ будет выда­вать себя за Хри­ста, но на деле ока­жет­ся фаль­ши­вым мес­си­ей. Один из таких наблю­да­те­лей, М. Кур­дю­мов, так опи­сы­вал изоб­ре­та­е­мую боль­ше­ви­ка­ми тра­ди­цию в эми­грант­ском рели­ги­оз­ном жур­на­ле «Путь»:

«…перед нами самая под­лин­ная сек­та, испо­ве­ду­ю­щая чёр­ную веру, кото­рая ныне объ­яв­ле­на, гос­под­ству­ю­щей рели­ги­ей СССР. Чёр­ная вера эта име­ет свой кате­хи­зис, свой культ бого­не­на­вист­ни­че­ства и не тер­пит ника­ких про­яв­ле­ний бого­по­чи­та­ния. Анти­ре­ли­ги­оз­ные кар­на­ва­лы, суды над Богом, про­цес­сия око­ло мав­зо­лея Лени­на и покло­не­ние его „мощам“, пес­ни и частуш­ки, кото­рым обу­ча­ют в совет­ских шко­лах точ­но так же, как преж­де обу­ча­ли молит­вам; „октяб­ри­ны“ и граж­дан­ские похо­ро­ны — суть риту­аль­ные про­яв­ле­ния это­го куль­та, несо­мнен­но содер­жа­ще­го в себе мисти­ко пато­ло­ги­че­ские эле­мен­ты хлы­стов­ских радений».

Спра­вед­ли­во­сти ради сто­ит отме­тить, что дале­ко не все совет­ские граж­дане с радо­стью при­ня­ли попыт­ку внед­рить новые сим­во­лы и обряд­ность в соче­та­нии со стрем­ле­ни­ем иско­ре­нить преж­ние тра­ди­ции. Стар­шее поко­ле­ние зача­стую вос­при­ни­ма­ло эти попыт­ки весь­ма болез­нен­но, что при­да­ва­ло «кон­флик­ту отцов и детей» неви­дан­ные ранее напря­жён­ность и дра­ма­тизм. Новым иде­ям было осо­бен­но под­вер­же­но под­рас­та­ю­щее поко­ле­ние, и власть, пони­мая это, стре­ми­лась уде­лять рабо­те с ним осо­бен­ное вни­ма­ние. Это неиз­беж­но порож­да­ло рас­кол как в обще­стве в целом, так и в част­ной жиз­ни мно­гих семей.


Политическое мессианство ХХ века

Осо­бое место в соци­а­ли­сти­че­ской кос­мо­го­нии заня­ла фигу­ра Вла­ди­ми­ра Лени­на как «мучи­мо­го мес­сии» (пре­сле­до­ва­ние в Рос­сий­ской импе­рии, поку­ше­ние Фан­ни Кап­лан) и одно­вре­мен­но «Отца-осно­ва­те­ля» ново­го мира. В гла­зах сорат­ни­ков лидер боль­ше­ви­ков уже при жиз­ни посте­пен­но усва­и­вал себе мно­гие чер­ты Хри­ста. Аме­ри­кан­ская иссле­до­ва­тель­ни­ца куль­та Лени­на Нина Тумар­кин при­во­ди­ла в сво­ей моно­гра­фии сло­ва жур­на­ли­ста Льва Сос­нов­ско­го, ска­зан­ные вско­ре после неудав­ше­го­ся поку­ше­ния на Ильича:

«Лени­на нель­зя убить. Он так срос­ся с вос­став­шим и борю­щим­ся про­ле­та­ри­а­том, что нуж­но истре­бить всех до одно­го рабо­чих все­го мира, что­бы убить Лени­на. Пока жив про­ле­та­ри­ат — жив Ленин. Он жив в сво­их делах, в сво­их тру­дах и в каж­дом из его последователей».

Вла­ди­мир Ленин про­из­но­сит речь перед вой­ска­ми Все­во­бу­ча на Крас­ной пло­ща­ди. 25 мая 1918 или 1919 года

Впо­след­ствии вокруг фигу­ры Лени­на воз­ни­ка­ли мно­го­чис­лен­ные лите­ра­тур­ные кано­ны и худо­же­ствен­ные жан­ры. Кро­ме лозун­гов о «веч­но живом» и «живее всех живых», на боже­ствен­ность Отца-осно­ва­те­ля наме­кал, напри­мер, сюжет «Ленин и ходо­ки», кото­рый мож­но счи­тать скры­тым (и воз­мож­но, неосо­знан­ным) вос­про­из­ве­де­ни­ем еван­гель­ско­го сюже­та визи­тов про­си­те­лей ко Хри­сту. Уде­ляя боль­шое вни­ма­ние рабо­те с мас­са­ми на их язы­ке, боль­ше­ви­ки созда­ва­ли под­лин­ные шедев­ры полит­тех­но­ло­гий сво­е­го вре­ме­ни, в том чис­ле псев­до­фольк­лор.

Самое инте­рес­ное, что со вре­ме­нем в народ­ной сре­де стал воз­ни­кать не искус­ствен­но навя­зы­ва­е­мый, а есте­ствен­ный, сти­хий­но фор­ми­ру­е­мый фольк­лор с уча­сти­ем Лени­на как пер­со­на­жа. Напри­мер, Оль­га Бело­ва, зани­ма­ясь сбо­ром этно­гра­фи­че­ских мате­ри­а­лов в рай­оне Поле­сья (реги­он нахо­дит­ся на тер­ри­то­рии Укра­и­ны и Бела­ру­си) в 1980‑х годах, обна­ру­жи­ла, что носи­те­ли фольк­лор­ной тра­ди­ции часто упо­доб­ля­ли в сво­их рас­ска­зах Лени­на и Христа:

«Мате­ри­а­лы полес­ских запи­сей сви­де­тель­ству­ют, что фигу­ры Хри­ста и Лени­на ока­зы­ва­ют­ся оди­на­ко­во сакра­ли­зо­ва­ны в фольк­лор­ном сознании».

Собы­тия исто­рии ХХ века для опро­шен­ных инфор­ман­тов ока­за­лись впи­сан­ны­ми в биб­лей­ский кон­текст, то есть в «свя­щен­ную исто­рию». К при­ме­ру, одна из рас­сказ­чиц отме­ти­ла, что Хри­стос «тоже к пар­тии при­над­ле­жал и за неё пострадал».

Всё это про­ис­хо­ди­ло одно­вре­мен­но с жёст­кой кам­па­ни­ей дав­ле­ния на рели­ги­оз­ные тече­ния и инсти­ту­ты. Одна­ко на месте ста­рой тра­ди­ции воз­ник­ло нечто ана­ло­гич­ное, струк­тур­но дуб­ли­ру­ю­щее про­шлый опыт. Появ­ле­ние такой эрзац-систе­мы риту­а­лов, сакраль­ных фигур и сим­во­лов явно было направ­ле­но на тот же спектр эмо­ци­о­наль­ных реак­ций, кото­рые воз­ни­ка­ли при кон­так­те с преж­ней рели­ги­оз­но-куль­тур­ной традицией.

Изъ­я­тие цер­ков­ных цен­но­стей. 1920‑е гг.

Дру­ги­ми сло­ва­ми, рели­ги­оз­ное чув­ство, офи­ци­аль­но гони­мое, но по-преж­не­му нуж­да­ю­ще­е­ся в реа­ли­за­ции, ока­за­лось спо­соб­ным про­яв­лять себя в совер­шен­но неожи­дан­ных плос­ко­стях. Пори­ца­е­мое в слу­чае сво­ей откры­той мани­фе­ста­ции, оно мимик­ри­ро­ва­ло под внешне про­фан­ные, свет­ские фор­мы, про­дол­жая насы­щать совет­ских граж­дан пере­жи­ва­ни­ем священного.

Ещё до рево­лю­ции 1917 года на ква­зи­ре­ли­ги­оз­ную мимик­рию соци­а­лиз­ма в Рос­сии ука­зы­ва­ли рус­ские рели­ги­оз­ные фило­со­фы, такие как о. Сер­гий Бул­га­ков и Нико­лай Бер­дя­ев. В Евро­пе одним из пер­вых на воз­мож­ность мимик­рии про­фан­но­го в сакраль­ное (без­от­но­си­тель­но к соци­а­лиз­му) обра­тил вни­ма­ние левый интел­лек­ту­ал Валь­тер Бенья­мин, кото­рый в нача­ле 1920‑х годов про­во­ка­ци­он­но объ­явил новой, враж­деб­ной под­лин­но­му про­грес­су рели­ги­ей капитализм.

Ана­ло­гич­ные про­цес­сы в ХХ сто­ле­тии наблю­да­лись не толь­ко «сле­ва», но и «спра­ва». И там, и там рели­ги­оз­ные либо ква­зи­ре­ли­ги­оз­ные идеи исполь­зо­ва­лись как сред­ство поли­ти­че­ской моби­ли­за­ции и леги­ти­ми­за­ции наси­лия. В част­но­сти, в нацист­ской Гер­ма­нии мест­ные идео­ло­ги очень быст­ро научи­лись акку­му­ли­ро­вать ресурс тра­ди­ци­он­ной про­те­стант­ской и като­ли­че­ской рели­ги­оз­но­сти нем­цев в новую фор­му поли­ти­че­ской под­держ­ки Гит­ле­ра и НСДАП.

Так как наци­сты дела­ли основ­ной упор на индок­три­на­цию под­рас­та­ю­ще­го поко­ле­ния, в гер­ман­ских шко­лах доста­точ­но быст­ро появи­лась прак­ти­ка молитв за фюре­ра (и даже ему само­му), а в школь­ных дик­тан­тах Гит­ле­ра ино­гда упо­доб­ля­ли Иису­су Хри­сту. От шко­лы не отста­ва­ла и нацист­ская фило­со­фия. Один из про­гит­ле­ров­ских фило­со­фов, Эрнст Берг­ман, в 1934 году издал трак­тат «Два­дцать пять тези­сов о гер­ман­ской рели­гии. Кате­хи­зис», в кото­ром про­воз­гла­сил дик­та­то­ра «новым мессией».

В Румы­нии кон­сер­ва­тив­ную рито­ри­ку «при­ми­ре­ния с Богом» озву­чи­вал лидер пра­во­слав­но-фашист­ско­го «Леги­о­на Архан­ге­ла Миха­и­ла» Кор­не­лиу Код­ря­ну (так­же изве­стен как «Желез­ная гвар­дия» или дви­же­ние «леги­о­не­ров»). Назва­ние для орга­ни­за­ции было выбра­но неслу­чай­но: Миха­ил счи­та­ет­ся в пра­во­сла­вии Архи­стра­ти­гом, то есть гла­вой Небес­но­го воин­ства. Дру­ги­ми сло­ва­ми, его образ ассо­ци­и­ру­ет­ся с мили­тант­ным потен­ци­а­лом пра­во­слав­ной тра­ди­ции (то есть с потен­ци­а­лом борь­бы и наси­лия про­тив услов­но­го «зла»).

Неко­то­рое вре­мя леги­о­не­ров-экс­тре­ми­стов под­дер­жи­вал извест­ный рели­гио­вед Мир­ча Элиа­де. Послед­ний пола­гал, что потен­ци­ал румын­ско­го пра­во­слав­но­го фашиз­ма спо­со­бен при­ве­сти всю Евро­пу к духов­но­му обнов­ле­нию. Элиа­де меч­тал ни мно­го ни мало о пра­во­слав­но-мисти­че­ском вари­ан­те «кон­сер­ва­тив­ной рево­лю­ции», дви­жу­щую силу кото­рой он видел в гвар­дей­цах Кодряну:

«Дви­же­ние, воз­ник­шее и раз­вив­ше­е­ся из хри­сти­ан­ской духов­но­сти, мен­таль­ная рево­лю­ция, в первую оче­редь направ­лен­ная про­тив Гре­ха и про­тив Поте­ри Досто­ин­ства, не явля­ет­ся ника­ким поли­ти­че­ским дви­же­ни­ем. Она явля­ет­ся ско­рее хри­сти­ан­ской рево­лю­ци­ей. Сло­во „Спа­се­ние“ по-раз­но­му пони­ма­лось и про­жи­ва­лось раз­лич­ны­ми хри­сти­ан­ски­ми наро­да­ми в ходе исто­рии. Но нико­гда ещё целая нация не испы­та­ла хри­сти­ан­скую рево­лю­цию, нико­гда ещё Спа­се­ние не пони­ма­лось как рево­лю­ция силы Духа про­тив Гре­ха и сла­бо­го тела».

Одна­ко если в Гер­ма­нии и Румы­нии «новая сакраль­ность» созда­ва­лась поверх уже суще­ству­ю­щей, то в совет­ском вари­ан­те зано­во изоб­ре­та­е­мая тра­ди­ция была при­зва­на пол­но­стью вытес­нить, истре­бить преды­ду­щую. Одна­ко про­цесс засто­по­рил­ся на рос­сий­ской спе­ци­фи­ке. Совет­ской вла­сти доста­точ­но лег­ко уда­лось раз­гро­мить пра­во­слав­ный епи­ско­пат, но быст­ро выяс­ни­лось, что в Рос­сии недо­ста­точ­но побе­дить цер­ковь, что­бы навсе­гда похо­ро­нить саму религию.


Подполье верующих в стране атеистов

Когда совет­ская власть нача­ла мас­штаб­ную анти­ре­ли­ги­оз­ную кам­па­нию 1920–1930‑х годов, она не мог­ла обой­ти сто­ро­ной и вопрос аль­тер­на­тив­ной рели­ги­оз­но­сти. Послед­няя ока­зы­ва­лась наи­бо­лее понят­ной и есте­ствен­ной фор­мой народ­но­го сопро­тив­ле­ния как пря­мо­му тер­ро­ру, так и насиль­ствен­но­му сло­му веко­вых тра­ди­ций, вос­при­ни­мав­ше­му­ся весь­ма болезненно.

Хри­сто­ва тай­на. Пла­кат Дмит­рия Моора. 1920‑е гг.

Когда свя­щен­но­на­ча­лие «офи­ци­аль­ной церк­ви» ока­за­лась раз­гром­ле­но и под­чи­не­но госу­дар­ством, мно­гие про­стые веру­ю­щие есте­ствен­ным обра­зом устре­ми­лись к более ради­каль­ным фор­мам «отре­че­ния от мира». При этом мно­го­чис­лен­ные ста­ро­об­ряд­че­ские согла­сия, сек­тан­ты либо отко­лов­ши­е­ся от офи­ци­аль­ной пра­во­слав­ной иерар­хии груп­пи­ров­ки демон­стри­ро­ва­ли идей­ную устой­чи­вость и зна­чи­тель­ный потен­ци­ал для сопро­тив­ле­ния как анти­ре­ли­ги­оз­ным кам­па­ни­ям, так и репрес­си­ям со сто­ро­ны НКВД. Даже после смер­ти Ста­ли­на, как отме­ча­ли совет­ские рели­гио­ве­ды, в СССР всё ещё сохра­нял­ся рели­ги­оз­ный фрон­тир, и туда бежа­ли спа­сать свою душу те, кому совет­ская дей­стви­тель­ность ока­зы­ва­лась не по нраву.

Не толь­ко Рус­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, но и, напри­мер, ката­комб­ные хри­сти­ане обре­ли сво­их ново­му­че­ни­ков. Этот факт стал настоль­ко зна­чи­мым для рели­ги­оз­ной исто­рии нашей стра­ны, что в 1990‑е годы в Рос­сии даже пред­при­ни­ма­лись попыт­ки сфор­му­ли­ро­вать пра­во­слав­ное «бого­сло­вие после ГУЛА­Га» (по ана­ло­гии с запад­ной «тео­ло­ги­ей после Аушви­ца», она же «Holocaust theology»).

Совет­ские идео­ло­ги и рели­гио­ве­ды были склон­ны видеть кор­ни подоб­ной устой­чи­во­сти в наме­рен­ной «обра­бот­ке созна­ния» со сто­ро­ны «зло­вред­ных» сек­тан­тов. Этот мотив повто­рял­ся доволь­но дол­го: его мож­но встре­тить, напри­мер, в аги­та­ци­он­ной бро­шю­ре В. Холод­ков­ско­го «Корабль изу­ве­ров (скоп­цы-контр­ре­во­лю­ци­о­не­ры)» (1930), и в зна­чи­тель­но более позд­них по вре­ме­ни иссле­до­ва­ни­ях рели­гио­ве­да Алек­сандра Клибанова.

При этом бро­са­ет­ся в гла­за, что любые рели­ги­оз­ные тече­ния не толь­ко для про­па­ган­ди­стов, но и для учё­ных пред­став­ля­ли собой явле­ния одно­го поряд­ка. К при­ме­ру, для них не было осо­бен­ной раз­ни­цы меж­ду бап­ти­ста­ми, ста­ро­об­ряд­че­ски­ми тол­ка­ми или ката­комб­ны­ми пра­во­слав­ны­ми в каче­стве пред­ме­та опи­са­ния и исследования.

Клас­си­че­ский при­мер мани­пу­ля­тив­ной про­па­ган­ды про­тив сект в ран­нем СССР — аги­та­ци­он­ный фильм Вла­ди­ми­ра Коро­ле­ви­ча «Сек­тан­ты», сня­тый в 1929–1930 годах. Чле­ны сект в нём кари­ка­тур­но пред­став­ля­лись зри­те­лю как глуп­цы, лице­ме­ры и обла­да­те­ли тяжё­лых пора­же­ний пси­хи­ки. Одно­вре­мен­но демон­стри­ро­ва­лись яко­бы при­над­ле­жав­шие им круп­ные запа­сы ору­жия. Это долж­но было под­ве­сти зри­те­ля к мыс­ли, что чле­ны сект — это потен­ци­аль­ные контр­ре­во­лю­ци­о­не­ры-тер­ро­ри­сты, кото­рые яко­бы заод­но с вра­га­ми-импе­ри­а­ли­ста­ми с Запада.

В рабо­те «Рели­ги­оз­ное сек­тант­ство и совре­мен­ность» 1969 года Кли­ба­нов под­чёр­ки­вал, что зало­гом рели­ги­оз­ной устой­чи­во­сти в общи­нах ста­но­вил­ся курс на эска­пизм и изо­ля­цию от «мира сего». Общи­ны, кото­рые про­во­ди­ли этот прин­цип в жизнь наи­бо­лее после­до­ва­тель­но, по мне­нию рели­гио­ве­да, ста­но­ви­лись наи­бо­лее стой­ки­ми в рели­ги­оз­ном отно­ше­нии и были наи­ме­нее под­вер­же­ны ате­и­сти­че­ской про­па­ган­де. В при­мер он при­во­дил опыт изу­че­ния армян­ских моло­кан-мак­си­ми­стов, стре­мив­ших­ся мак­си­маль­но отго­ро­дить­ся от всех не-еди­но­вер­цев, за счёт чего им уда­лось избе­жать появ­ле­ния сомне­ва­ю­щих­ся в вере в сво­их общинах.

Таким обра­зом, одним из основ­ных объ­яс­не­ний сохра­не­ния и устой­чи­во­сти «рели­ги­оз­ных пере­жит­ков», осо­бен­но в их наи­бо­лее ради­каль­ном вари­ан­те, совет­ские спе­ци­а­ли­сты и аги­та­то­ры счи­та­ли изна­чаль­ную уяз­ви­мость чело­ве­че­ско­го созна­ния к вну­ше­нию. Пред­став­ле­ние о зло­на­ме­рен­ном исполь­зо­ва­нии это­го изъ­я­на, о целе­на­прав­лен­ной мани­пу­ля­ции каза­лось самым про­стым отве­том на вопрос, поче­му само­со­зна­ние тру­до­вых масс порой силь­но отста­ва­ло от уров­ня раз­ви­тия обще­ствен­но-эко­но­ми­че­ской формации.

Такая объ­яс­ни­тель­ная модель наме­ка­ла на заве­до­мую недоб­ро­воль­ность уко­ре­не­ния в «пере­жит­ках», воз­ни­ка­ю­ще­го, по этой схе­ме, лишь из наме­рен­но­го вве­де­ния в заблуж­де­ние. Пред­по­ла­га­лось, что совет­ский граж­да­нин не может созна­тель­но и сво­бод­но про­ме­нять меч­ту о свет­лой гума­ни­сти­че­ской уто­пии на «духов­ную сивуху».

Доволь­но быст­ро выяс­ни­лось, что совет­ские интел­лек­ту­а­лы силь­но недо­оце­ни­ли раз­но­род­ность и спе­ци­фи­ку рели­ги­оз­но­го поля. Ока­за­лось, что раз­ные фор­мы рели­гии демон­стри­ру­ют совер­шен­но раз­лич­ный уро­вень сопро­тив­ля­е­мо­сти. Выяс­ни­лось, что с «цер­ко­вью-орга­ни­за­ци­ей» было гораз­до про­ще и лег­че бороть­ся, неже­ли с «Цер­ко­вью-орга­низ­мом» (это бого­слов­ское раз­де­ле­ние про­во­дил в сво­их запи­сях пред­ста­ви­тель ката­комб­ной церк­ви Миха­ил Новосёлов).

Уже режис­сёр «Сек­тан­тов» неволь­но под­ме­тил тре­вож­ную для вла­стей тен­ден­цию: на сме­ну орга­ни­зо­ван­ной, «поли­цей­ской» и дик­ту­ю­щей свер­ху рели­гии в каче­стве «глав­но­го вра­га» при­хо­ди­ли ини­ци­а­тив­ные само­управ­ля­ю­щи­е­ся общины.

Цер­ковь-орга­ни­за­ция была хоро­шо види­ма для вла­стей, и пото­му лег­ко под­да­ва­лась кон­тро­лю. Несмот­ря на то что пат­ри­арх Тихон в 1918 году занял жёст­кую пози­цию в отно­ше­нии совет­ской вла­сти, очень быст­ро он сме­нил так­ти­ку. Более того, в 1927 году Вре­мен­ный пат­ри­ар­ший Синод во гла­ве с Сер­ги­ем (Стра­го­род­ским) выпу­стил Декла­ра­цию вер­но­сти госу­дар­ствен­ным вла­стям. Одна­ко Декла­ра­ция поро­ди­ла цеп­ную реак­цию, при­вед­шую не толь­ко к оппо­зи­ци­он­ным настро­е­ни­ям в иерар­хии, но и к воз­ник­но­ве­нию рас­ко­ла «ката­комб­но­го пра­во­сла­вия», ори­ен­ти­ро­ван­но­го на иде­ал эсха­то­ло­ги­че­ско­го бег­ства и мученичества.

Эти собы­тия поро­ди­ли в исто­рии рус­ской церк­ви про­бле­му «сер­ги­ан­ства» (то есть согла­ша­тель­ства с «без­бож­ным» режи­мом), воз­ник­шую одно­вре­мен­но на управ­лен­че­ском, цер­ков­но-дипло­ма­ти­че­ском и бого­слов­ском уров­нях. Рус­ская пра­во­слав­ная цер­ковь за гра­ни­цей (РПЦЗ) отре­а­ги­ро­ва­ла на декла­ра­цию раз­ры­вом отно­ше­ний с Мос­ков­ской пат­ри­ар­хи­ей (ранее, в 1921 году, РПЦЗ на сво­ём пер­вом собо­ре пре­да­ла соци­а­лизм и ком­му­низм ана­фе­ме). Как внут­ри стра­ны, так и вовне её при­ми­ри­тель­ную пози­цию Сер­гия (Стра­го­род­ско­го) мно­гие вос­при­ня­ли как пре­да­тель­ство иде­а­лов хри­сти­ан­ства. В ито­ге на тер­ри­то­рии СССР обра­зо­ва­лось и ста­ло быст­ро ширить­ся пра­во­слав­ное рели­ги­оз­ное подполье.

В атмо­сфе­ре стра­ха и наси­лия воз­ни­ка­ли ожи­да­ния ско­ро­го наступ­ле­ния Апо­ка­лип­си­са. Мас­ла в огонь под­ли­ва­ла кол­лек­ти­ви­за­ция: тот же Кли­ба­нов в сво­их ран­них запи­сях отмечал:

«Гибель кула­че­ства как клас­са, выкор­че­вы­ва­ние остат­ков капи­та­лиз­ма в нашей стране эти гиб­ну­щие рели­ги­оз­ные груп­пи­ров­ки объ­яв­ля­ют кон­цом мира, счи­та­ют наше стро­и­тель­ство делом анти­хри­ста» [simple_tooltip content=’«Из мира рели­ги­оз­но­го сек­тант­ства. Встре­чи. Бесе­ды. Наблюдения»’]*[/simple_tooltip].

Эти настро­е­ния воз­ни­ка­ли внут­ри самых раз­ных рели­ги­оз­ных групп и тече­ний. В наступ­ле­нии анти­хри­сто­вых вре­мён были уве­ре­ны и ката­комб­ные хри­сти­ане, и ста­ро­об­ряд­цы, и мно­гие сек­тант­ские общи­ны. При этом реак­ция на «послед­ние вре­ме­на» и «без­бож­ную власть» мог­ла быть раз­ной. К при­ме­ру, сре­ди ста­ро­об­ряд­цев быто­ва­ло пред­став­ле­ние о том, что частью эсха­то­ло­ги­че­ских дея­ний анти­хри­ста явля­ет­ся кол­лек­ти­ви­за­ция. Тем не менее, суще­ству­ют дан­ные, что мно­гие из них пред­по­чи­та­ли про­яв­лять покор­ность по отно­ше­нию к властям.

Настав­ни­ки ста­ро­об­ряд­че­ских общин часто не про­сто сове­то­ва­ли сво­им «духов­ным чадам» всту­пать в кол­хо­зы, но под­твер­жда­ли про­по­ведь лич­ным при­ме­ром. В то же вре­мя ещё в нача­ле 1920‑х годов в Восточ­ной Сиби­ри рас­про­стра­ня­лось ста­ро­об­ряд­че­ское сочи­не­ние, наме­кав­шее на отчуж­де­ние от «без­бож­ной» вла­сти, а то и на бег­ство: «хри­сти­а­нам, боя­щим­ся Бога, ока­за­лось луч­ше со звер­ми в лесах жити и вся­кую нуж­ду переносити».

Зер­но­хра­ни­ли­ще в пра­во­слав­ном хра­ме. 1920‑е гг.

Дохо­ди­ло и до реаль­но­го наси­лия кре­стьян в отно­ше­нии пред­ста­ви­те­лей вла­сти, одна­ко слож­но опре­де­лить, было ли это наси­лие рели­ги­оз­но моти­ви­ро­ван­ным, вызван­ным имен­но апо­ка­лип­ти­че­ски­ми ожи­да­ни­я­ми. ОГПУ и НКВД, разу­ме­ет­ся, ста­ра­тель­но отчи­ты­ва­лись о выяв­ле­нии ста­ро­об­ряд­че­ских и сек­тант­ских «под­поль­ных орга­ни­за­ций». Напри­мер, одной из таких была яко­бы суще­ство­вав­шая «Лига Воин­ству­ю­щих Хри­сти­ан», само назва­ние кото­рой долж­но было наме­кать на агрес­сив­ность её наме­ре­ний. Одна­ко прин­цип выяв­ле­ния чле­нов подоб­ных «яче­ек» был крайне сомни­те­лен, порой эти люди ока­зы­ва­лись совер­шен­но незна­ко­мы друг с другом.

Более того, сама пра­во­слав­ная тра­ди­ция в исто­рии Рос­сии зна­ет доволь­но мало при­ме­ров агрес­сив­но­го, насиль­ствен­но­го рели­ги­оз­но­го про­те­ста. Веро­ят­но, в боль­шин­стве слу­ча­ев пред­став­ле­ние о боль­ше­ви­ках как о при­спеш­ни­ках анти­хри­ста пре­сле­до­ва­ло не совсем моби­ли­за­ци­он­ную цель. Ско­рее, оно помо­га­ло выве­сти свой разум за пре­де­лы офи­ци­аль­но-аги­та­ци­он­но­го дис­кур­са, выпасть из-под его вли­я­ния. Так эсха­то­ло­ги­че­ские ожи­да­ния помо­га­ли кре­стья­нам стро­ить неза­ви­си­мую кар­ти­ну мира, а зна­чит, и само­сто­я­тель­но опре­де­лять соб­ствен­ную иден­тич­ность в про­ти­во­сто­я­нии враж­деб­ным «без­бож­ни­кам».

Даже самые непри­ми­ри­мые в отно­ше­нии к совет­ской вла­сти «ката­комб­ные пра­во­слав­ные» («Истин­но-пра­во­слав­ные хри­сти­ане», ИПХ) избра­ли изо­ля­ци­о­нист­скую, а не насиль­ствен­ную модель для сопро­тив­ле­ния. «Сер­ги­ан­цев» они ста­ви­ли в один ряд с «обнов­лен­ца­ми», а в повсе­днев­но­сти де-факто вос­про­из­во­ди­ли пат­тер­ны, харак­тер­ные для ста­ро­ве­ров-бегу­нов. В част­но­сти, у тех и дру­гих одной из цен­траль­ных идей оста­вал­ся мотив избе­га­ния «печа­ти антихриста».

Иссле­до­ва­тель исто­рии ИПХ Алек­сей Бег­лов отмечает:

«Атри­бу­ты совет­ской граж­дан­ской, обще­ствен­ной и хозяй­ствен­ной жиз­ни — доку­мен­ты, пас­пор­та, уча­стие в выбо­рах, член­ство в проф­со­ю­зе, под­пис­ка на зай­мы, пен­сии и так далее — так­же вос­при­ни­ма­лись как зна­ки при­ше­ствия анти­хри­ста, как его печать»[simple_tooltip content=’ «В поис­ках „без­греш­ных ката­комб“. Цер­ков­ное под­по­лье в СССР»’]*[/simple_tooltip]

По той же при­чине «истин­но-пра­во­слав­ным» не сто­и­ло отда­вать детей в шко­лу или всту­пать в кол­хоз. Разу­ме­ет­ся, были и те, кто пря­мо назы­вал «анти­хри­стом» Сталина.


В 1999 году фонд «Демо­кра­тия» выпу­стил анно­ти­ро­ван­ный ката­лог архив­ных дел ГА РФ, свя­зан­ных с над­зо­ром про­ку­ра­ту­ры СССР по вопро­сам анти­со­вет­ской аги­та­ции и про­па­ган­ды (начи­ная с 1953 года). В неко­то­рых делах вполне ожи­да­е­мо встре­ча­ют­ся взгля­ды совет­ских граж­дан на Лени­на и Ста­ли­на как на «анти­хри­стов».

Фраг­мент фрес­ки «Страш­ный суд»: Ленин и дру­гие боль­ше­ви­ки изоб­ра­же­ны в адском огне. Храм Пре­свя­той Тро­и­цы Свя­то-Тро­иц­ко­го мона­сты­ря близ посёл­ка Сата­но­ва, Украина

При­ме­ча­тель­но так­же, что в ряде исто­рий у «анти­со­вет­чи­ков» анти­ге­рою-Ста­ли­ну в каче­стве поло­жи­тель­но­го пер­со­на­жа про­ти­во­сто­ял мар­шал Жуков. Тот яко­бы тре­бо­вал от «отца наро­дов» рас­пу­стить кол­хо­зы и даже открыть церк­ви, но в ответ полу­чил лишь опа­лу. Одна­ко рас­про­стра­не­ния подоб­ной рито­ри­ки в бреж­нев­ский пери­од ката­лог уже не фиксирует.


Читай­те так­же интер­вью с док­то­ром исто­ри­че­ских наук Фёдо­ром Гай­дой «Наше поли­ти­че­ское вос­при­я­тие такое же, что и у кре­стьян сто­лет­ней давности».

Поделиться