Михаил Буташевич-Петрашевский — главный враг религии, закона и собственности

В пока­за­ни­ях на след­ствии, в 1849 году, герой наше­го мате­ри­а­ла записал:

«В два­дцать лет судь­ба заста­ви­ла меня иметь рав­но­ду­шие к жиз­ни, свой­ствен­ное ста­ро­сти… Не нахо­дя ниче­го достой­ным сво­ей при­вя­зан­но­сти — ни из жен­щин, ни из муж­чин, — я обрёк себя на слу­же­ние чело­ве­че­ству, и стрем­ле­ние к обще­му бла­гу заме­ни­ло во мне эго­изм и чув­ство само­со­хра­не­ния, ува­же­ние к истине пода­ви­ло… вся­кую вспыш­ку самолюбия».

Это слу­же­ние доро­го сто­и­ло Пет­ра­шев­ско­му. Но он нико­гда не отво­ра­чи­вал­ся от сво­их прин­ци­пов, несмот­ря ни на что. На сво­их «пят­ни­цах» ему уда­лось собрать весь свет рус­ской интел­ли­ген­ции 40 — 50‑х годов XIX века, орга­ни­зо­вав мас­штаб­ный обще­ствен­но-поли­ти­че­ский кру­жок. Похо­же, в то вре­мя это было един­ствен­ное место в Рос­сии, где откры­то кри­ти­ко­ва­ли власть и пред­ла­га­ли про­ек­ты реформ. Пет­ра­шев­цы так­же рас­про­стра­ня­ли зна­ние, кото­рое невоз­мож­но было полу­чить в уни­вер­си­те­тах из-за жёст­кой цензуры.

VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет крат­кую био­гра­фию Миха­и­ла Васи­лье­ви­ча Бута­ше­ви­ча-Пет­ра­шев­ско­го и пыта­ет­ся разо­брать­ся, какой «заго­вор идей» сто­ил ему сибир­ской катор­ги, что такое фалан­стер и кем были пер­вые рус­ские социалисты.


Семья. Учёба в Царскосельском лицее

Миха­ил Васи­лье­вич Бута­ше­вич-Пет­ра­шев­ский родил­ся 1 нояб­ря 1821 года в Санкт-Петер­бур­ге. Его семья при­над­ле­жа­ла к дво­рян­ско­му сосло­вию, а крёст­ным отцом был сам импе­ра­тор Алек­сандр I.

Род­ной отец, Васи­лий Михай­ло­вич, был вра­чом-хирур­гом, док­то­ром меди­ци­ны. Будучи орди­на­то­ром Санкт-Петер­бург­ско­го сухо­пут­но­го гос­пи­та­ля, он изоб­рёл две маши­ны для хирур­ги­че­ских целей. Во вре­мя Оте­че­ствен­ной вой­ны 1812 года Васи­лий Михай­ло­вич состо­ял при гра­фе Мило­ра­до­ви­че глав­ным док­то­ром по аван­гар­ду и арьер­гар­ду. Дошёл до Пари­жа, был награж­дён орде­ном Св. Вла­ди­ми­ра IV сте­пе­ни и орде­ном Св. Анны II степени.

Впо­след­ствии устра­и­вал диви­зи­он­ные гос­пи­та­ли в про­вин­ци­ях, слу­жил штадт-физи­ком Санкт-Петер­бур­га (то есть руко­во­ди­те­лем город­ской меди­цин­ской служ­бы), раз­ра­ба­ты­вал пла­ны устрой­ства боль­ниц. Кро­ме того, Васи­лий Михай­ло­вич оста­вал­ся лич­ным вра­чом Мило­ра­до­ви­ча, кото­рый в 1818 году был назна­чен санкт-петер­бург­ским генерал-губернатором.

Во вре­мя вос­ста­ния на Сенат­ской 14 декаб­ря 1825 года граф ока­зал­ся ранен Пет­ром Кахов­ским. Пет­ра­шев­ский-стар­ший опе­ри­ро­вал Мило­ра­до­ви­ча, извлёк пулю из тела, но спа­сти ему жизнь не смог. Это опре­де­ли­ло его нега­тив­ное отно­ше­ние к декаб­ри­стам и любым про­яв­ле­ни­ям вольномыслия.

Мать, Фео­до­ра Дмит­ри­ев­на Фале­е­ва, была жен­щи­ной свое­нрав­ной. Био­гра­фы Пет­ра­шев­ско­го опи­сы­ва­ют её ску­пой и жесто­кой по отно­ше­нию к род­ным. Она име­ла в соб­ствен­но­сти несколь­ко круп­ных поме­стий, достав­ших­ся ей по наслед­ству, вла­де­ла доход­ны­ми дома­ми в Петербурге.

Роди­те­ли забо­ти­лись о судь­бе сына. В десять лет они отда­ли его в самое пре­стиж­ное учеб­ное заве­де­ние Импе­рии — Цар­ско­сель­ский лицей. Одна­ко уже там Пет­ра­шев­ский про­яв­ля­ет бун­тар­ский нрав, ведёт себя как мож­но раз­вяз­ней и гру­бо. При этом мно­гие его поступ­ки не нес­ли в себе какой-либо моти­ва­ции: он нару­ша­ет уста­нов­ле­ния ради того, что­бы нару­шать. Напри­мер, начи­на­ет курить лишь пото­му, что для лице­и­стов на это был нало­жен запрет.

Как сыну вра­ча, лечив­ше­го знат­ных особ, Миха­и­лу мно­гое схо­ди­ло с рук, но не оста­ва­лось без вни­ма­ния. Несмот­ря на успе­хи в учё­бе и «весь­ма хоро­шие» отмет­ки в атте­ста­те, юный бун­тарь ока­зал­ся един­ствен­ным из все­го выпус­ка 1839 года, кому был при­сво­ен XIV класс (кол­леж­ский реги­стра­тор). В Табе­ле о ран­гах этот класс — самый низший.

Отно­ше­ния с роди­те­ля­ми ста­но­ви­лись всё более напря­жён­ны­ми. Отец был недо­во­лен резуль­та­та­ми обу­че­ния сына. С XIV клас­сом не сде­лать стре­ми­тель­ную карье­ру, а поло­жен­но­го жало­ва­ния Миха­и­лу едва будет хва­тать на жизнь.

Но боль­ше все­го отец и сын рас­хо­ди­лись по идей­ным сооб­ра­же­ни­ям. Без­раз­ли­чие под­рост­ка к чинам и зва­ни­ям, кри­ти­че­ские выска­зы­ва­ния в адрес бюро­кра­тии, по пово­ду кре­пост­но­го пра­ва и неспра­вед­ли­во­сти зако­но­да­тель­ства раз­дра­жа­ли Васи­лия Михай­ло­ви­ча. По окон­ча­нии лицея Миха­ил уехал от роди­те­лей и стал про­жи­вать в рай­оне Колом­ны (ныне Адми­рал­тей­ский рай­он Санкт-Петер­бур­га) в ста­ром, поко­сив­шем­ся доме.

Миха­ил Бута­ше­вич-Пет­ра­шев­ский. Неиз­вест­ный художник

Служба чиновником. Утопический мир Фурье

С мар­та 1840 года Пет­ра­шев­ский слу­жит пере­вод­чи­ком в депар­та­мен­те внут­рен­них сно­ше­ний Мини­стер­ства ино­стран­ных дел. В его обя­зан­но­сти вхо­дит сопро­вож­де­ние ино­стран­ных под­дан­ных при посе­ще­нии ими рос­сий­ских учре­жде­ний, напри­мер суда или поли­цей­ских участков.

С сен­тяб­ря того же года Миха­ил посту­па­ет в Петер­бург­ский уни­вер­си­тет воль­но­слу­ша­те­лем на юри­ди­че­ский факуль­тет — подоб­ное пра­во предо­став­ля­лось быв­шим лице­и­стам. Уже через год два­дца­ти­лет­ний юно­ша полу­чил диплом кан­ди­да­та. Защи­тив дис­сер­та­цию, он стал кол­леж­ским сек­ре­та­рём. Отныне его жало­ва­нье состав­ля­ло 495 руб­лей серебром.

К это­му вре­ме­ни Бута­ше­вич-Пет­ра­шев­ский зна­ко­мит­ся с запад­ны­ми тео­ри­я­ми соци­а­лиз­ма. Он изу­ча­ет Робер­та Оуэна, Анри Сен-Симо­на, Пье­ра-Жозе­фа Пру­до­на. Одна­ко осо­бен­но близ­ки ему ста­ли идеи Шар­ля Фурье.

Фурье кри­ти­ко­вал совре­мен­ное ему обще­ство и при­шёл к ори­ги­наль­ным выво­дам. Его уче­ние постро­е­но вокруг тео­рии страст­но­го вле­че­ния. В жиз­ни чело­ве­ка всё пред­опре­де­ле­но, посколь­ку Богом уста­нов­ле­ны зако­ны, по кото­рым дви­жут­ся все небес­ные и зем­ные тела: чело­ве­ку нуж­но про­сто познать эти зако­ны и покор­но сле­до­вать им. Так как для дви­же­ния необ­хо­ди­мо столк­но­ве­ние тел, Гос­подь создал чело­ве­че­ские стра­сти, поэто­му иско­ре­нить их невозможно.

Отсю­да, по Фурье, сле­ду­ет, что если стра­сти при­но­сят вред, то вино­ват в этом непра­виль­но орга­ни­зо­ван­ный обще­ствен­ный поря­док. А зна­чит, те фило­со­фы, кото­рые при­зы­ва­ли иско­ре­нять поро­ки, ока­за­лись непра­вы. Необ­хо­ди­мо создать такой мир, в кото­ром все стра­сти бы удо­вле­тво­ря­лись и слу­жи­ли во благо.

Шарль Фурье. Худож­ник Жан Фран­с­уа Жигу. 1835 год

Для изме­не­ния обще­ства в луч­шую сто­ро­ну Фурье пред­ла­га­ет раз­де­лить людей на фалан­ги по 1600–1800 чело­век. Каж­дый взрос­лый тру­до­спо­соб­ный член фалан­ги пред­став­лял бы один из харак­те­ров. В цен­тре фалан­ги дол­жен сто­ять фалан­стер — боль­шой дво­рец, вклю­ча­ю­щий всё необ­хо­ди­мое для жиз­ни людей и суще­ству­ю­щий за счёт тру­да ассо­ци­а­ции (или фаланги).

Сфе­ры дея­тель­но­сти под­раз­де­ля­лись бы по стра­стям, что­бы каж­дый смог най­ти заня­тие по душе. Тогда никто бы не желал бездельничать.

Уто­пи­че­ские идеи Фурье увлек­ли моло­до­го Пет­ра­шев­ско­го. Поз­же он вспоминал:

«Когда я в пер­вый раз про­чи­тал его сочи­не­ния, я как бы зано­во родил­ся, бла­го­го­вел пред вели­чи­ем его гения; будь я не хри­сти­а­нин, а языч­ник, я б раз­бил всех моих дру­гих богов… сде­лал бы его еди­ным моим божеством».

При этом кон­цеп­ция фурье­риз­ма не пред­по­ла­га­ла рево­лю­ци­он­ных спо­со­бов лом­ки суще­ству­ю­ще­го строя. Акцен­ти­ро­ва­лось вни­ма­ние на рас­про­стра­не­нии идей, воору­жив­шись кото­ры­ми люди сами долж­ны были изме­нить образ жиз­ни и попы­тать­ся орга­ни­зо­вать фаланстеры.


От теории к практике

Пет­ра­шев­ский даже после уни­вер­си­те­та про­дол­жа­ет зани­мать­ся посто­ян­ным само­об­ра­зо­ва­ни­ем. Его биб­лио­те­ка стре­ми­тель­но рас­тёт. Одним из источ­ни­ков при­об­ре­те­ния книг ока­за­лась рабо­та в депар­та­мен­те. Когда уми­рал ино­стран­ный под­дан­ный, Миха­и­лу при­хо­ди­лось зани­мать­ся пере­пи­сью его имущества.

Как пра­ви­ло, биб­лио­те­ка умер­ше­го не осо­бо инте­ре­со­ва­ла наслед­ни­ков. Но для рус­ско­го чело­ве­ка она пред­став­ля­ла осо­бую цен­ность, посколь­ку мог­ла содер­жать науч­ные кни­ги, ещё неиз­вест­ные или запре­щён­ные в Рос­сии. Дру­гим источ­ни­ком была книж­ная лав­ка Иоси­фа Лури на Нев­ском про­спек­те — тот кон­тра­бан­дой пере­во­зил мно­го ино­стран­ной литературы.

Одна­ко Бута­ше­вич-Пет­ра­шев­ский пре­крас­но пони­мал, что про­стое накоп­ле­ние идей, тео­рий и новых откры­тий не име­ет смыс­ла — необ­хо­ди­мо прак­ти­че­ское при­ме­не­ние накоп­лен­но­го, рас­про­стра­не­ние уче­ний сре­ди людей.

Он заду­мы­ва­ет­ся о созда­нии фило­соф­ско­го жур­на­ла и в пери­од меж­ду 1842–1843 года­ми пыта­ет­ся писать для него пер­вые ста­тьи, оза­глав­лен­ные общим назва­ни­ем «Запас обще­по­лез­но­го». Но для жур­на­ла необ­хо­ди­мы сред­ства и свя­зи в изда­тель­ской сре­де, а широ­кий спектр инте­ре­су­ю­щих моло­до­го чинов­ни­ка тем пока не укла­ды­ва­ет­ся в строй­ный текст.

Кро­ме это­го, в 1844 году Миха­ил пыта­ет­ся устро­ить­ся (в сво­бод­ное от рабо­ты вре­мя) учи­те­лем, одна­ко и эта идея оста­нет­ся неосуществлённой.

Апо­ге­ем неудач ста­нет стро­и­тель­ство фалан­сте­ра в одном из семей­ных име­ний. Кре­стьяне не оце­ни­ли соци­аль­ных экс­пе­ри­мен­тов бари­на и, испу­гав­шись, что тот жела­ет покон­чить с инсти­ту­том семьи, сожгли постро­ен­ный для них дере­вян­ный дом.

Тем не менее юно­ша не опус­кал рук. Несмот­ря на замкну­тый харак­тер, он выхо­дит в свет, что­бы обза­ве­стись зна­ком­ства­ми. Ему нуж­ны дру­зья, с кем мож­но поде­лить­ся мыс­ля­ми, побе­се­до­вать на вол­ну­ю­щие темы, обсу­дить кни­ги. В чис­ле зна­ко­мых ока­жут­ся моло­дые писа­те­ли Миха­ил Евгра­фо­вич Сал­ты­ков и Фёдор Михай­ло­вич Досто­ев­ский. А под­хо­дя­щая вакан­сия для рас­про­стра­не­ния соци­а­ли­сти­че­ских идей вско­ре най­дёт­ся сама собой.

Фёдор Досто­ев­ский. Рису­нок К. Тру­тов­ско­го. 1847 год

В жур­на­ле «Рус­ский инва­лид» за 1844 год было поме­ще­но объ­яв­ле­ние штабс-капи­та­на Нико­лая Сер­ге­е­ви­ча Кирил­ло­ва о набо­ре авто­ров для созда­ния «Кар­ман­но­го сло­ва­ря ино­стран­ных слов, вошед­ших в состав рус­ско­го язы­ка». Пет­ра­шев­ский сра­зу решил взять­ся за это дело.

Кро­ме него, на пред­ло­же­ние отклик­ну­лись Вале­ри­ан Май­ков и Роман Штранд­ман. Май­ков при­нял на себя роль редак­то­ра, а так­же высту­пил авто­ром мно­гих важ­ных статей.

«Сло­варь» заду­мы­вал­ся по ана­ло­гии с «Фило­соф­ским сло­ва­рём» Воль­те­ра и дол­жен был не про­сто рас­кры­вать пря­мой смысл, но и посвя­тить чита­те­ля в про­грес­сив­ные идеи Запада.

Пер­вый выпуск «Кар­ман­но­го сло­ва­ря» вышел в свет в апре­ле 1845 года. 176 стра­ниц вклю­ча­ли все­го 1424 сло­ва, от бук­вы «А» до «Мари­от­то­ва труб­ка». В кни­ге не полу­чи­лось отра­зить пуб­ли­ци­сти­че­ских даро­ва­ний авто­ров. Этот выпуск не содер­жал ради­каль­ных идей и носил исклю­чи­тель­но при­клад­ной харак­тер. Май­ков и Штранд­ман не были доволь­ны резуль­та­том рабо­ты, но в целом зна­че­ние «Сло­ва­ря» было оце­не­но обще­ством. Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич Белин­ский отметил:

«Состав­лен умно, со зна­ни­ем дела… пре­вос­хо­ден… сове­ту­ем запа­сать­ся им всем и каждому…»


«Пятницы» у Петрашевского

С 1845 года 24-лет­ний Миха­ил Васи­лье­вич начи­на­ет устра­и­вать у себя дома жур­фик­сы, так назы­ва­е­мые «пят­ни­цы» — регу­ляр­ные собра­ния, запла­ни­ро­ван­ные в опре­де­лён­ный день неде­ли, на посе­ще­ние кото­рых не тре­бо­ва­лось приглашения.

Собра­ния про­хо­ди­ли без осо­бо­го регла­мен­та: как пра­ви­ло, Пет­ра­шев­ский пору­чал кому-либо из гостей наблю­дать за поряд­ком в каче­стве пред­се­да­те­ля. На вече­ре обсуж­да­ли широ­кий спектр вопро­сов: от лите­ра­ту­ры и искус­ства до кри­ти­ки суще­ству­ю­ще­го строя и выра­бот­ки реформ. Любой жела­ю­щий мог высту­пить с докла­дом, после чего сле­до­ва­ло бур­ное обсуж­де­ние. Закан­чи­вал­ся вечер скром­ным ужи­ном, на кото­ром пода­ва­ли вино и закуски.

Участ­ни­ка­ми «пят­ниц» ста­ли писа­те­ли и пуб­ли­ци­сты: бра­тья Фёдор и Миха­ил Досто­ев­ские, Миха­ил Сал­ты­ков, Вале­ри­ан Май­ков, Сер­гей Дуров, ком­по­зи­то­ры Миха­ил Глин­ка и Антон Рубин­штейн, круп­ный поме­щик Нико­лай Спеш­нев, химик Фёдор Львов. А так­же гвар­дей­ские офи­це­ры Нико­лай Гри­го­рьев, Нико­лай Момбел­ли, Иппо­лит и Кон­стан­тин Дебу, Алек­сандр Евро­пе­ус и мно­гие дру­гие. В малень­кий дом Пет­ра­шев­ско­го, запол­нен­ный кни­га­ми, каким-то чудом наби­ва­лось до 30, а ино­гда и до 50 гостей.

Собра­ния не пред­став­ля­ли собой ника­кой поли­ти­че­ской орга­ни­за­ции, сами участ­ни­ки не сомне­ва­лись в сво­ей легаль­но­сти. Один из чле­нов круж­ка, Дмит­рий Ахша­ру­мов, вспоминал:

«Это был инте­рес­ный калей­до­скоп раз­но­об­раз­ней­ших мне­ний о совре­мен­ных собы­ти­ях, рас­по­ря­же­ни­ях пра­ви­тель­ства, о про­из­ве­де­ни­ях новей­шей лите­ра­ту­ры по раз­лич­ным отрас­лям зна­ния; при­но­си­лись город­ские ново­сти, гово­ри­лось гром­ко обо всём без вся­ко­го стеснения…

Меж­ду нами было несколь­ко чело­век, назы­вав­ших­ся фурье­ри­ста­ми. Так назы­ва­лись мы пото­му, что вос­хи­ща­лись сочи­не­ни­я­ми Фурье и в его систе­ме, в осу­ществ­ле­нии его про­ек­та орга­ни­зо­ван­но­го тру­да виде­ли спа­се­ние чело­ве­че­ства от вся­ких зол, бед­ствий и напрас­ных революций…»

Участ­ни­ки собра­ний не назы­ва­ли себя «пет­ра­шев­ца­ми» и не были при­вер­жен­ца­ми одно­го толь­ко Фурье. Они чита­ли так­же рабо­ты мно­гих дру­гих соци­а­ли­стов. Пер­во­сте­пен­ной зада­чей участ­ни­ки «пят­ниц» виде­ли вопрос само­об­ра­зо­ва­ния и про­па­ган­ды зна­ний сре­ди населения.

Миха­ил Васи­лье­вич поз­же сфор­му­ли­ру­ет эти цели так:

«На нас лежит труд нема­лый — труд при­ме­не­ния тех общих начал, кото­рые выра­бо­та­ла нау­ка на Запа­де, к нашей дей­стви­тель­но­сти… внед­ре­ние в обще­ствен­ное созна­ние тех общих поня­тий, кото­рые и могут дать чело­ве­че­ско­му обще­жи­тию над­ле­жа­щий цвет и движение».

Было так­же реше­но собрать кол­лек­тив­ную биб­лио­те­ку, на содер­жа­ние кото­рой каж­дый участ­ник делал денеж­ный взнос, исхо­дя из лич­ных финан­со­вых воз­мож­но­стей. Выпи­сы­ва­лись кни­ги и жур­на­лы по раз­лич­ным отрас­лям зна­ний: исто­рии, эко­но­ми­ке, фило­со­фии, лите­ра­ту­ре. В биб­лио­те­ке мож­но было най­ти «Нище­ту фило­со­фии» Марк­са, «Поло­же­ние рабо­че­го клас­са в Англии» Энгель­са, сочи­не­ния Фурье, Воль­те­ра, Дид­ро, Фей­ер­ба­ха, Пру­до­на, фурье­рист­ские жур­на­лы. Все поль­зо­ва­лись так­же лич­ной биб­лио­те­кой Петрашевского.


Новый том словаря. Адвокат и редактор

В эти же годы Миха­ил рабо­та­ет над изда­ни­ем вто­ро­го выпус­ка «Кар­ман­но­го сло­ва­ря ино­стран­ных слов», еди­но­лич­ным редак­то­ром кото­ро­го он стал. Пет­ра­шев­ский жаж­дет доне­сти до людей идеи соци­а­лиз­ма и мате­ри­а­лиз­ма, обли­чить поро­ки само­дер­жа­вия и кре­пост­но­го пра­ва и при­том остать­ся неза­ме­чен­ным цен­зу­рой. Для это­го он сокра­ща­ет чис­ло слов почти в три раза, а остав­ши­е­ся тща­тель­но под­би­ра­ет так, что­бы они были близ­ки по смыс­лу. Объ­яс­не­ние каж­до­го сло­ва раз­во­ра­чи­ва­ет­ся в объ­ём­ные статьи.

Под видом лек­си­че­ской мас­ки­ров­ки из ней­траль­ных слов и поня­тий редак­тор скрыл строй­ную кон­цеп­цию соци­а­ли­сти­че­ских идей. Напри­мер, в сло­вар­ной ста­тье «Ора­тор­ство» Пет­ра­шев­ский пока­зы­ва­ет пре­иму­ще­ство рес­пуб­ли­кан­ско­го строя над дес­по­ти­че­ским и утвер­жда­ет, что для рас­кры­тия всех чело­ве­че­ских спо­соб­но­стей необ­хо­ди­мо раз­ви­тие демо­кра­тии и законности.

В ста­тье «Ора­кул» он пори­ца­ет излиш­нее обо­жеств­ле­ние пра­ви­те­лей и осуж­да­ет част­ную соб­ствен­ность. При­ме­ра­ми «Нова­тор­ства» выде­ля­ет систе­мы Оуэна, Сен-Симо­на и Фурье. Про­тест про­тив кре­пост­но­го пра­ва содер­жит­ся в ста­тьях «Негро­фил» и «Нивел­ле­ры», а под сло­вом «Опи­ум» про­смат­ри­ва­ет­ся кри­ти­ка капитализма.

В ста­тье «Нация» Пет­ра­шев­ский гово­рит о важ­но­сти при­ня­тия и раз­ра­бот­ки пере­до­вых идей обще­че­ло­ве­че­ско­го масштаба:

«Тогда толь­ко может какой-либо народ вне­сти свою соб­ствен­ную леп­ту в сокро­вищ­ни­цу чело­ве­че­ских зна­ний, дать само­де­я­тель­ный тол­чок обще­че­ло­ве­че­ско­му раз­ви­тию, когда будет им усво­е­на, вме­стит­ся в нём совер­шен­но вся пред­ше­ство­вав­шая обра­зо­ван­ность и будут поня­ты все инте­ре­сы жив­ше­го до него чело­ве­че­ства, и пере­жи­ты им все его стра­да­ния путём соб­ствен­но­го тяжё­ло­го опы­та. В этом смыс­ле Рос­сию и рус­ских ждёт высо­кая и вели­кая будущность».

В апре­ле 1846 года вто­рой выпуск «Кар­ман­но­го сло­ва­ря» был готов. В него вошли ста­тьи от «Мари­от­то­ва труб­ка» до «Орден рыцар­ский». Цен­зу­ра задер­жа­ла выход в свет кни­ги, затем по рас­по­ря­же­нию мини­стра про­све­ще­ния Ува­ро­ва её изъ­яли. Но часть тира­жа уже успе­ла разой­тись по рукам. В 1849 году кон­фис­ко­ван­ные в редак­ции 1599 экзем­пля­ров кни­ги сожгли. «Сло­варь» про­из­вёл силь­ное впе­чат­ле­ние на пуб­ли­ку, не знав­шей преж­де столь откры­той про­па­ган­ды социализма.

В тече­ние 1846–1847 годов Бута­ше­вич-Пет­ра­шев­ский раз­ме­ща­ет в газе­те объ­яв­ле­ние о предо­став­ле­нии бед­ным людям адво­кат­ских услуг без опла­ты. Дом в Коломне пре­вра­ща­ет­ся в адво­кат­скую контору.

Миха­ил Васи­лье­вич берёт­ся за дело с пол­ной само­от­да­чей. Он рас­счи­ты­вал, что к нему обра­тят­ся люди, пра­ва кото­рых были неза­кон­но ущем­ле­ны в госу­дар­ствен­ных учре­жде­ни­ях. Одна­ко боль­шин­ство дел были свя­за­ны с финан­со­вы­ми тяж­ба­ми и велись про­тив част­ных лиц.

Но даже в таких тяж­бах Пет­ра­шев­ский нахо­дит слу­чаи игно­ри­ро­ва­ния зако­на со сто­ро­ны бюро­кра­тии и наив­но пишет жало­бы в выше­сто­я­щие орга­ны. О стрем­ле­нии ново­ис­пе­чён­но­го адво­ка­та во что бы то ни ста­ло обли­чить без­за­ко­ние вспо­ми­нал Миха­ил Бакунин:

«Я думаю, не было при­сут­ствен­но­го места, в кото­ром, а часто и про­тив кото­ро­го он не имел бы дела. В Рос­сии, зем­ле бес­пра­вия, он поме­шал­ся на праве».


Внедрение в кружок тайного агента. Арест

На «пят­ни­цах» Пет­ра­шев­ско­го всё более откры­то выра­жа­лось недо­воль­ство обще­ствен­ным стро­ем кре­пост­ной Рос­сии. Идеи Фурье о мир­ном пре­об­ра­зо­ва­нии обще­ства уже не каза­лись чле­нам круж­ка спра­вед­ли­вы­ми, усту­пая стрем­ле­нию к актив­ным дей­стви­ям. И хотя Миха­ил Васи­лье­вич всё ещё отме­чал зна­чи­мость под­го­тов­ки насе­ле­ния за счёт про­па­ган­ды, посте­пен­но и он при­хо­дит к выво­ду о неиз­беж­но­сти революции.

В кон­це 1848 года Нико­лай Момбел­ли и Нико­лай Спеш­нев посвя­ти­ли Пет­ра­шев­ско­го в пла­ны созда­ния тай­но­го обще­ства, с неопре­де­лён­ным назва­ни­ем «това­ри­ще­ства или брат­ства вза­им­ной помо­щи». Было заду­ма­но нала­дить рабо­ту соб­ствен­ной типо­гра­фии. Но замыс­лу не суж­де­но было сбыться.

Нико­лай Спеш­нев. Худож­ник В. Е. Мейер

После про­гре­мев­ших в 1848 году рево­лю­ций в Евро­пе Рос­сия всту­пи­ла в «мрач­ное семи­ле­тие» кон­ца цар­ство­ва­ния Нико­лая I. Уси­ли­лись цен­зур­ные огра­ни­че­ния, уни­что­жа­лись послед­ние остат­ки авто­но­мии уни­вер­си­те­тов. За «воль­но­ду­мие» Миха­ил Сал­ты­ков выслан в Вят­ку, поз­же из сто­ли­цы изго­нят Ива­на Тур­ге­не­ва. Поли­ция неустан­но иска­ла сле­ды заговоров.

Министр внут­рен­них дел граф Перов­ский при­ка­зал уста­но­вить наблю­де­ние за Пет­ра­шев­ским и его еди­но­мыш­лен­ни­ка­ми. Дело было пору­че­но Ива­ну Липран­ди, зна­ме­ни­то­му сыщи­ку-интел­лек­ту­а­лу, тай­но­му аген­ту поли­ции. Липран­ди устро­ил в Мини­стер­ство ино­стран­ных дел Пет­ра Дмит­ри­е­ви­ча Анто­нел­ли, сына худож­ни­ка, кото­рый поз­же стал посе­щать собра­ния Миха­и­ла Васильевича.

Фор­маль­ным пово­дом к нача­лу наблю­де­ния за Пет­ра­шев­ским послу­жи­ла раз­да­ча в дво­рян­ском собра­нии Петер­бург­ской губер­нии запис­ки с про­грам­мой осво­бож­де­ния кре­стьян. Тема кре­пост­но­го пра­ва была одной из клю­че­вых на «пят­ни­цах»: у чле­нов круж­ка не было сомне­ний, что для нор­маль­но­го раз­ви­тия госу­дар­ства необ­хо­ди­мо уни­что­же­ние это­го арха­ич­но­го института.

В запис­ке под назва­ни­ем «О спо­со­бах уве­ли­че­ния цен­но­сти дво­рян­ских или насе­лён­ных име­ний» Пет­ра­шев­ский пред­ла­гал сле­ду­ю­щие рефор­мы. Куп­цам нуж­но предо­ста­вить пра­во поку­пать дво­рян­ские име­ния, мест­ные кре­стьяне после завер­ше­ния сдел­ки долж­ны были ста­но­вить­ся лич­но сво­бод­ны­ми. Так­же пред­ла­га­лось создать ряд кре­дит­ных учре­жде­ний, улуч­шить фор­мы судо­про­из­вод­ства и над­зор за администрацией.

На дво­рян­ском собра­нии про­грам­ма не была про­чи­та­на. Оче­ред­ная попыт­ка инсти­ту­ци­о­наль­но повли­ять на поря­док вещей про­ва­ли­лась. Пет­ра­шев­ский рас­про­стра­ня­ет текст сво­ей запис­ки на «пят­ни­цах».

7 апре­ля 1849 года, в день рож­де­ния Фурье, на квар­ти­ре Алек­сандра Евро­пе­уса был устро­ен «обще­ствен­ный бан­кет» в память мыс­ли­те­ля. На стене висел его порт­рет фило­со­фа в нату­раль­ную вели­чи­ну. Чита­лись сти­хи, обсуж­да­лась важ­ность пере­во­да работ Фурье, про­из­но­си­лись речи, высту­пил и сам Миха­ил Васи­лье­вич. Сре­ди гостей при­сут­ство­вал и Антонелли.

Глав­ная мысль Пет­ра­шев­ско­го заклю­ча­лась в словах:

«Мы осу­ди­ли на смерть насто­я­щий быт обще­ствен­ный, надо при­го­вор наш исполнить…»

Через несколь­ко дней на «пят­ни­цах» Фёдор Досто­ев­ский зачи­та­ет зна­ме­ни­тое зальц­б­рунн­ское «пись­мо Н. В. Гого­лю» Вис­са­ри­о­на Белин­ско­го. Обви­не­ние круж­ку Пет­ра­шев­ско­го было гото­во. У поли­ции не было сомне­ний, что гото­вит­ся заго­вор про­тив госу­да­ря, что все эти собра­ния, кра­моль­ные речи и осо­бен­но чте­ние запре­щён­но­го «Пись­ма Н. В. Гого­лю» гро­зят нару­шить поря­док и вве­сти стра­ну в хаос революции.

Дело «По розыс­ка­нию Липран­ди и доне­се­ни­ям Анто­нел­ли о Бута­ше­ви­че-Пет­ра­шев­ском и его това­ри­щах: часть I‑я. Об аре­сто­ва­нии обви­ня­е­мых лиц и осмот­ре квар­тир их». Источ­ник: ГАРФ

20 апре­ля 1849 года шеф жан­дар­мов граф Орлов забрал у Липран­ди дело и пере­дал его в Тре­тье отде­ле­ние. В ночь с 22 на 23 апре­ля 1849 года аре­сто­ва­ли актив­ных участ­ни­ков круж­ка и само­го Пет­ра­шев­ско­го. Была учре­жде­на сек­рет­ная комис­сия, к след­ствию при­влек­ли 123 чело­ве­ка. 23 аре­сто­ван­ных поме­сти­ли в Пет­ро­пав­лов­скую крепость.

Рабо­та комис­сии про­дол­жа­лась до нояб­ря 1849 года. Несмот­ря на то что мно­гие заклю­чён­ные при­над­ле­жа­ли к дво­рян­ско­му сосло­вию, усло­вия их содер­жа­ния в Пет­ро­пав­лов­ской кре­по­сти отнюдь не были «ари­сто­кра­ти­че­ски­ми». За вре­мя след­ствия у одно­го из чле­нов круж­ка, Нико­лая Гри­го­рье­ва, даже нача­лось поме­ша­тель­ство рассудка.

Участ­ни­ки дела вели себя достой­но и ниче­го не скры­ва­ли от комис­сии, посколь­ку не счи­та­ли свои увле­че­ния пре­ступ­ле­ни­ем. Соб­ствен­но, след­ствие и не смог­ло отыс­кать в собра­ни­ях «пет­ра­шев­цев» каких-либо сле­дов под­го­тов­ки вос­ста­ний, толь­ко лишь «заго­вор идей».


Смертный приговор

Резуль­та­ты след­ствия были пере­да­ны в воен­но-суд­ную комис­сию. Пере­да­ча дела на воен­ный три­бу­нал, да ещё по поле­во­му уго­лов­но­му уло­же­нию не явля­лась закон­ной: мно­гие из под­су­ди­мых были граж­дан­ски­ми, а вме­ня­е­мые «пре­ступ­ле­ния» не были совер­ше­ны в пери­од воен­ных действий.

По реше­нию суд­ной комис­сии 21 член круж­ка обви­нял­ся в умыс­ле на нис­про­вер­же­ние зако­нов и госу­дар­ствен­но­го поряд­ка. Они были при­го­во­ре­ны к «рас­стре­ля­нию».

Три­бу­нал счёл, что:

«…пагуб­ные уче­ния, поро­див­шие сму­ты и мяте­жи во всей Запад­ной Евро­пе и угро­жа­ю­щие нис­про­вер­же­ни­ем вся­ко­го поряд­ка и бла­го­со­сто­я­ния наро­дов, ото­зва­лись в неко­то­рой сте­пе­ни и в нашем оте­че­стве. Горсть людей совер­шен­но ничтож­ных, боль­шей частью моло­дых и без­нрав­ствен­ных, меч­та­ла о воз­мож­но­сти попрать свя­щен­ней­шие пра­ва рели­гии, зако­на и собственности».

Одна­ко, при­ни­мая во вни­ма­ние смяг­ча­ю­щие обсто­я­тель­ства, вклю­чая рас­ка­я­ние всех под­су­ди­мых, суд решил хода­тай­ство­вать об умень­ше­нии нака­за­ния. Нико­лай I про­явил милость, но поже­лал инсце­ни­ро­вать смерт­ный приговор.

«Обряд каз­ни на Семё­нов­ском пла­цу». Рису­нок Б. Покров­ско­го. 1849 год

22 декаб­ря заклю­чён­ных в каре­тах при­вез­ли на Семё­нов­скую пло­щадь, где их ждал эша­фот, несколь­ко воен­ных пол­ков и свя­щен­ник. Все были оде­ты по-весен­не­му и жут­ко мёрз­ли. За восемь меся­цев пре­бы­ва­ния в Пет­ро­пав­лов­ской кре­по­сти мно­гие поме­ня­лись в лице.

Ахша­ру­мов вспоминал:

«Когда я взгля­нул на лица их, то был пора­жен страш­ной пере­ме­ной; там сто­я­ли: Пет­ра­шев­ский, Львов, Филип­пов, Спеш­нев и неко­то­рые дру­гие. Лица их были худые, заму­чен­ные, блед­ные, вытя­ну­тые, у неко­то­рых оброс­шие боро­дой и волосами».

После того как всех постро­и­ли, каж­до­му был зачи­тан при­го­вор, неиз­мен­но закан­чи­вав­ший­ся словами:

«Поле­вой уго­лов­ный суд при­го­во­рил всех к смерт­ной каз­ни рас­стре­ля­ни­ем, и 19 сего декаб­ря госу­дарь импе­ра­тор соб­ствен­но­руч­но напи­сал: „Быть по сему“».

Затем подо­шёл свя­щен­ник и пред­ло­жил каж­до­му испо­ве­дать­ся, но никто не при­нял его настав­ле­ния — каж­дый огра­ни­чил­ся лишь цело­ва­ни­ем кре­ста. Когда пер­вых трёх чело­век — Пет­ра­шев­ско­го, Гри­го­рье­ва и Момбел­ли — при­вя­за­ли к стол­бу для испол­не­ния при­го­во­ра и наде­ли им кол­па­ки, Миха­ил Васи­лье­вич сорвал его с себя, гово­ря, что не боит­ся смер­ти и может смот­реть ей пря­мо в глаза.

Через неко­то­рое мгно­ве­ние после бара­бан­но­го боя подъ­е­хал фли­гель-адъ­ютант и пере­дал бума­гу, подан­ную немед­лен­но к про­чте­нию. В ней гово­ри­лось, что госу­дарь импе­ра­тор дару­ет всем жизнь и назна­ча­ет каж­до­му по винов­но­сти осо­бое наказание.

Пет­ра­шев­ский лишал­ся всех прав состо­я­ния и ссы­лал­ся на каторж­ные рабо­ты в руд­ни­ки без сро­ка. Момбел­ли, Спеш­нев, Гри­го­рьев лиша­лись прав состо­я­ния и при­го­ва­ри­ва­лись к каторж­ным рабо­там в руд­ни­ках: Момбел­ли и Гри­го­рьев — к 15 годам, а Спеш­нев — к 10 годам. Досто­ев­ско­му, Дуро­ву — катор­га на четы­ре года с отда­чей потом в рядо­вые, Толю — два года каторги.

Осталь­ные были посла­ны на раз­ные сро­ки в аре­стан­ты инже­нер­но­го ведом­ства, отда­ны в сол­да­ты, сосла­ны на житьё в захо­луст­ные регионы.

На этом цере­мо­ния не закон­чи­лась. В сво­ём днев­ни­ке Досто­ев­ский вспо­ми­на­ет происходящее:

«Пала­чи в ста­рин­ных цвет­ных каф­та­нах взо­шли на эша­фот, при­ка­за­ли обре­чён­ным опу­стить­ся на коле­ни и нача­ли ломать шпа­ги над их голо­ва­ми. Затем на сере­ди­ну помо­ста вышли куз­не­цы, неся в руках тяжё­лую связ­ку нож­ных кан­да­лов. Они бро­си­ли их на доща­тый пол эша­фо­та у самых ног Пет­ра­шев­ско­го и при­ня­лись не спе­ша зако­вы­вать его в кандалы.

Неко­то­рое вре­мя он сто­ял спо­кой­но, но затем вдруг нерв­ным, поры­ви­стым дви­же­ни­ем выхва­тил у одно­го из них тяже­лый моло­ток и, сев на пол, с оже­сто­че­ни­ем стал сам зако­ла­чи­вать на себе кандалы…»

Инсце­ни­ров­ка каз­ни нало­жи­ла на всех неиз­гла­ди­мое впе­чат­ле­ние. Нико­лай Гри­го­рьев окон­ча­тель­но сошёл с ума. После все­го это­го про­цес­са Иппо­лит Дебу заключил:

«Луч­ше бы уж расстреляли!»

Своё эмо­ци­о­наль­ное состо­я­ние от слу­чив­ше­го­ся Досто­ев­ский отра­зит в романе «Иди­от».

После того как все фор­маль­но­сти были испол­не­ны, зако­ван­ный в кан­да­лы Миха­ил Васи­лье­вич с места каз­ни был отправ­лен на катор­гу в Сибирь, ему было 27 лет. Через день новость о при­го­во­ре «пет­ра­шев­цам» поме­сти­ли в «Рус­ском инва­ли­де» и «Санкт-Петер­бург­ских ведомостях».

Сооб­ще­ние о при­го­во­ре суда по делу пет­ра­шев­цев в «Ведо­мо­стях Санкт-Петер­бург­ской Город­ской Поли­ции» от 24 декаб­ря 1849 года

Последние годы жизни Буташевича-Петрашевского

Катор­гу Пет­ра­шев­ский отбы­вал на Шил­кин­ском и Нер­чин­ском заво­дах. Мани­фе­стом 26 авгу­ста 1856 года, по слу­чаю коро­на­ции Алек­сандра II, Миха­ил Васи­лье­вич был осво­бож­дён от каторж­ной рабо­ты. Сна­ча­ла его пере­ве­ли на посе­ле­ние неда­ле­ко от Иркут­ска, а в 1858 году и в сам город. Вме­сте с ним жили его това­ри­щи Спеш­нев и Львов.

Ссыль­но­по­се­лен­цам пона­ча­лу покро­ви­тель­ство­вал гене­рал-губер­на­тор Нико­лай Мура­вьёв, чело­век либе­раль­ных взгля­дов. Он не пре­пят­ство­вал их рабо­те в газе­те «Иркут­ские губерн­ские ведо­мо­сти» и в созда­нии част­ной газе­ты «Амур», в кото­рых пуб­ли­ко­вал­ся и Петрашевский.

Одна­ко после дуэ­ли двух чинов­ни­ков в 1859 году, в орга­ни­за­ции кото­рой пред­по­ло­жи­тель­но был заме­шан гене­рал-губер­на­тор, Миха­ил Васи­лье­вич вме­сте с декаб­ри­стом Дмит­ри­ем Зава­ли­ши­ным начал кам­па­нию за при­вле­че­ние к ответ­ствен­но­сти Мура­вьё­ва, чем замет­но ухуд­шил своё поло­же­ние. Но окон­ча­тель­но раз­рыв с мест­ной адми­ни­стра­ци­ей про­изо­шёл после назна­че­ния ново­го гене­рал-губер­на­то­ра Миха­и­ла Кор­са­ко­ва, умствен­ные спо­соб­но­сти кото­ро­го Пет­ра­шев­ский срав­ни­вал с лошадиными.

Миха­ил Бута­ше­вич-Пет­ра­шев­ский. Фото­гра­фия. Нер­чинск. 1855 год

Миха­ил Васи­лье­вич пишет в сто­ли­цу пись­ма, в кото­рых обли­ча­ет мест­ные вла­сти, тре­бу­ет не про­сто поми­ло­ва­ния, но пол­но­го пере­смот­ра дела «пет­ра­шев­цев». Он про­дол­жа­ет зани­мать­ся адво­ка­ту­рой и почти в каж­дом спо­ре высту­па­ет защит­ни­ком прав угне­тён­ных, а в лич­ных бесе­дах рас­про­стра­ня­ет идеи социализма.

За про­те­сты про­тив про­из­во­ла мест­ных вла­стей его аре­сто­вы­ва­ют, а затем ссы­ла­ют во всё более глу­хие места Сиби­ри. Нако­нец 2 мая 1866 года Пет­ра­шев­ско­го пере­ве­ли в село Бель­ское, Ени­сей­ской губер­нии (ныне в Крас­но­яр­ском крае) — забро­шен­ную дерев­ню, со всех сто­рон окру­жён­ную тай­гой. Но даже в таких усло­ви­ях он про­дол­жал вести какие-то тяж­бы, писать раз­об­ла­чи­тель­ные письма.

Началь­ник губер­нии гене­рал-май­ор Павел Замят­нин докла­ды­вал гене­рал-губер­на­то­ру Восточ­ной Сиби­ри Корсакову:

«Пет­ра­шев­ский, по име­ю­щим­ся у меня самым вер­ным и поло­жи­тель­ным фак­там, не пере­ста­ёт и всё по-преж­не­му зани­ма­ет­ся одною самою злост­ною ябе­дою, ложью и кле­ве­тою на всех и вся».

6 декаб­ря 1866 года Миха­ил Васи­лье­вич вер­нул­ся из Ени­сей­ска, куда ездил для раз­би­ра­тель­ства оче­ред­ной тяж­бы, а на сле­ду­ю­щее утро его нашли мёрт­вым. При­чи­ной смер­ти ста­ло кро­во­из­ли­я­ние в мозг. Ещё два меся­ца он про­ле­жал в «холод­ни­ке». Потом его, как чело­ве­ка умер­ше­го без пока­я­ния, похо­ро­ни­ли за огра­дой клад­би­ща, на чём насто­ял мест­ный батюш­ка. Бла­го­да­ря сочув­ству­ю­щим людям моги­ла сохра­ни­лась до наших дней.

Моги­ла М. В. Бута­ше­ви­ча-Пет­ра­шев­ско­го. Село Бель­ское, Крас­но­яр­ский край. Наши дни

Мате­ри­ал о деле пет­ра­шев­цев с изве­сти­ем о смер­ти непри­ми­ри­мо­го бор­ца с неспра­вед­ли­во­стью был поме­щён в непод­цен­зур­ной газе­те «Коло­кол» Алек­сандра Герцена:

«Миха­ил Васи­лье­вич Бута­ше­вич-Пет­ра­шев­ский ско­ро­по­стиж­но скон­чал­ся в селе Бель­ском Ени­сей­ской губер­нии 45 лет. Да сохра­нит потом­ство память чело­ве­ка, погиб­ше­го ради рус­ской сво­бо­ды жерт­вой пра­ви­тель­ствен­ных гонений».

Кру­жок Пет­ра­шев­ско­го оста­вил глу­бо­кий след в поли­ти­че­ской исто­рии стра­ны. Ни до, ни после в Рос­сии XIX века не было столь­ко мас­штаб­но­го судеб­но­го про­цес­са, с таким коли­че­ством обви­ня­е­мых лите­ра­то­ров, уче­ных и обще­ствен­ных деятелей.

Пер­вые рус­ские соци­а­ли­сты — «пет­ра­шев­цы», — про­воз­гла­сив на сво­их «пят­ни­цах» борь­бу про­тив цен­зу­ры, кре­пост­но­го пра­ва и бюро­кра­ти­че­ско­го про­из­во­ла, спра­вед­ли­во заня­ли осо­бое место в рево­лю­ци­он­ной традиции.


Что почитать по теме:

1. Его­ров Б.Ф. Пет­ра­шев­цы. — Л.:Наука, 1988. — 236 с.
2. Лей­ки­на-Свир­ская В.Р. Пет­ра­шев­цы. — М., 1965. — 166 с.
3. Пет­ра­шев­цы в вос­по­ми­на­ни­ях совре­мен­ни­ков: Сб. мат-лов / Сост. П. Е. Щёго­лев. — М.;Л.: Госиз­дат, 1926. — 295 с.
4. Рус­ские мему­а­ры. Избран­ные стра­ни­цы (1826 — 1856) // Сост., биогр. очер­ки и прим. И. И. Подоль­ской. — М.: Прав­да, 1990. — 641 с.
5. Семев­ский В. И. M. В. Бута­ше­вич-Пет­ра­шев­ский и пет­ра­шев­цы. — M., 1922. — 217 с.


Читай­те так­же «„Кри­тик гого­лев­ско­го пери­о­да“ Вис­са­ри­он Белин­ский».

Поделиться