«Хожу по улицам, смотрю на людей». Интервью с писателем Кириллом Рябовым о творчестве и Петербурге

Санкт-Петер­бург вос­пе­ва­ли мно­гие рус­ские писа­те­ли — от Гого­ля и Досто­ев­ско­го до Бело­го и Харм­са. В опре­де­лён­ной сте­пе­ни эта тра­ди­ция про­дол­жа­ет­ся и сего­дня: совре­мен­ные питер­ские авто­ры неред­ко поме­ща­ют дей­ствие про­из­ве­де­ний в род­ной город.

Алек­сандр Вели­год­ский и Вла­ди­мир Кова­лен­ко пооб­ща­лись с писа­те­лем Кирил­лом Рябо­вым, неод­но­крат­ным фина­ли­стом пре­мии «Наци­о­наль­ный бест­сел­лер». Про­из­ве­де­ния Рябо­ва экра­ни­зи­ро­ва­ли режис­сё­ры Кон­стан­тин Сели­вёр­стов, Дмит­рий Мес­хи­ев и Алек­сандр Хант. Авто­ры VATNIKSTAN пого­во­ри­ли с про­за­и­ком о петер­бург­ской лите­ра­ту­ре, твор­че­ском про­цес­се, экзор­циз­ме и поис­ке вдохновения.

— В Петер­бур­ге в послед­ние несколь­ко лет сло­жил­ся кол­лек­тив авто­ров, свя­зан­ных меж­ду собой кни­га­ми «Ули­ца Некра­со­ва» и «Каран­тин по-питер­ски». Мож­но ли оха­рак­те­ри­зо­вать это явле­ние как отдель­ное лите­ра­тур­ное тече­ние или куль­тур­ный феномен?

— Не назвал бы это фено­ме­ном или тече­ни­ем. Книж­ки полу­чи­лись инте­рес­ные. Име­ли успех, хоро­шо про­да­ва­лись. Авто­ры в боль­шин­стве меж­ду собой зна­ко­мы, кто-то с кем-то даже близ­ко дру­жит, выпи­ва­ет. Но не более того. Может, оши­ба­юсь, и это дей­стви­тель­но какое-то тече­ние. Сам-то я мало с кем общаюсь.

— Ака­де­мик Топо­ров сфор­му­ли­ро­вал такое поня­тие, как «петер­бург­ский текст». Петер­бург дей­стви­тель­но фор­му­ли­ру­ет своё направ­ле­ние в лите­ра­ту­ре. В чём заклю­ча­ют­ся отли­чия петер­бург­ской литературы?

— Счи­та­ет­ся, что дей­ствие боль­шин­ства моих писа­ний про­ис­хо­дит в Петер­бур­ге. Поче­му так счи­та­ет­ся, сам не пой­му. Дей­ствие же про­ис­хо­дит «где-то Рос­сии, в каком-то спаль­ном рай­оне». Может, в Петер­бур­ге, может, в Москве, может, в Ива­но­во. Я, так ска­зать, певец спаль­ных рай­о­нов. И сам в таком живу. Может, если бы жил в цен­тре или на Пет­ро­град­ской, это как-нибудь вли­я­ло бы. Бытие опре­де­ля­ет созна­ние. Но, кста­ти, сей­час пишу как раз вещь, где дей­ствие в Петер­бур­ге про­ис­хо­дит, в исто­ри­че­ском рай­оне с назва­ни­я­ми улиц и вся­ки­ми досто­при­ме­ча­тель­ны­ми местами.

— Ощу­ща­е­те ли вы себя пре­ем­ни­ком Гого­ля, Досто­ев­ско­го, Бело­го? И если нико­го из них, то кого?

— Нет, не ощу­щаю, при всей люб­ви и ува­же­нии. И срав­не­ний с кем-то не очень люб­лю. Хотя это неиз­беж­но, конеч­но. Вот срав­ни­ва­ли с Гаем Ричи. Ну не могу же я себя все­рьёз счи­тать пре­ем­ни­ком Гая Ричи. Даже в шут­ку не могу так ска­зать. Я не очень-то боль­шой его фанат. Хотя фильм «Джентль­ме­ны» мне понра­вил­ся. Един­ствен­ный его фильм, кото­рый понравился.

— В ваших кни­гах зна­чи­тель­ную роль игра­ет мисти­че­ская состав­ля­ю­щая. С чем это свя­за­но? Отку­да берё­те сюже­ты, персонажей?

— Мисти­ка, по-мое­му, была толь­ко в пове­сти «Чело­ве­ку пло­хо». Но мне про­сто хоте­лось напи­сать что-то в жан­ре «ужа­сти­ка». Одна­жды видел, как из ста­руш­ки божье­го оду­ван­чи­ка беса изго­ня­ли. Она там саль­то дела­ла, коле­сом ходи­ла вокруг свя­щен­ни­ка, матом его при этом кры­ла. Зре­ли­ще, конеч­но, жут­ко­ва­тое, но и смеш­ное. Вот что-то такое и захо­те­лось написать.

— Рас­ска­жи­те подробнее.

— Изгна­ние беса видел в одной малень­кой церк­ви, в лютой глу­ши. Зашёл туда как-то позд­ним вече­ром, пере­ждать дождь. И полу­чи­лось, не зря зашёл. Впе­чат­ля­ю­щее зре­ли­ще. Я так впе­чат­лил­ся, что даже засо­би­рал­ся стать экзор­ци­стом. Изу­чал это дело. Гото­вил­ся. Но не потя­нул. Аске­тиз­ма не хва­ти­ло, видимо.

— Есть кто-то ещё, кем вдохновляетесь?

— Обыч­ны­ми людь­ми. Хожу по ули­цам, смот­рю на людей. Вот сего­дня забрёл в какой-то двор. А там на зем­ле лежит чело­век. Я его за пле­чо потряс: «Живой?» Он пья­ную голо­ву под­нял и гово­рит: «Ложись со мной рядом». Это, конеч­но, не вдох­но­ви­ло что-то напи­сать и тем более рядом лечь. Но вдох­но­вить может и слу­чай­ный про­хо­жий, на кото­ро­го доста­точ­но про­сто посмот­реть и при­ду­мать про него историю.

— Вы ста­ли извест­ны после пуб­ли­ка­ции сбор­ни­ков в изда­тель­стве «Ил-music» Евге­ния Алё­хи­на, петер­бург­ско­го музы­кан­та и писа­те­ля. Как он повли­ял на ваше твор­че­ство и твор­че­ский путь?

— Кро­ме того, что бла­го­да­ря тем изда­ни­ям меня и прав­да немнож­ко узна­ли, повли­ял ещё и тем, что в 2019 году решил закрыть изда­тель­ство. Сла­ва Богу, не навсе­гда. И я поду­мал тогда, что надо попро­бо­вать где-то ещё издать­ся. Он сам как раз издал сбор­ник рас­ска­зов в изда­тель­стве «Горо­дец». Рань­ше я про это изда­тель­ство ниче­го не знал. А тут узнал и решил, боль­ше и не искать ниче­го. Попро­бо­вать там. И полу­чи­лось. Как раз напи­сал «Пса». Отпра­вил Вади­ку Левенталю.

— Как ска­зы­ва­ет­ся на вашем твор­че­стве Петербург?

— Не знаю даже. Навер­но, никак. Мне, в общем, не важ­но, где писать. Лишь бы не отвле­кал никто. Луч­ше все­го — в глу­хой деревне.

— А что для вас Петер­бург вообще?

— Род­ной город. Что тут ещё ска­жешь? Если уез­жаю надол­го, начи­наю через какое-то вре­мя ску­чать. Моск­ву вот тоже очень люб­лю. Все­гда с радо­стью при­ез­жаю. Но осо­бо не ску­чаю, если дол­го не приезжаю.

— Какая самая стран­ная исто­рия у вас была, кото­рая свя­за­на с Петербургом?

— Одна­жды видел на Пет­ро­град­ской чело­ве­ка с голо­вой кота. Не в мас­ке или гри­ме. А нату­раль­но коша­чья баш­ка, а даль­ше всё чело­ве­чье. Он ещё был в ста­рин­ном костю­ме и котел­ке. Я, кста­ти, был кри­сталь­но трезв.

— А как про­изо­шла эта мисти­че­ская история?

— Суще­ство с телом чело­ве­ка и баш­кой кота я видел в дет­стве ещё. Не пом­ню точ­но, сколь­ко мне было. Лет шесть, может. Слу­чи­лось это где-то на Пет­ро­град­ской сто­роне. И я уве­рен, что это был не глюк какой-то. Извест­но же, что дети видят то, чего взрос­лые не видят. А потом забы­ва­ют. Но не всегда.

— Если брать шире, гово­ря о совре­мен­ной рус­ской лите­ра­ту­ре в целом, то какие тен­ден­ции мож­но выделить?

— В рус­ской лите­ра­ту­ре, как и в рус­ском обще­стве, к сожа­ле­нию, огром­ная раз­об­щён­ность. Но для лите­ра­ту­ры, может, это и не так уж пло­хо. Хрен его зна­ет. Я осо­бо не сле­жу за совре­мен­ны­ми тен­ден­ци­я­ми. Ну, сей­час о трав­мах мно­гие пишут. Я и сам под­дал­ся, напи­сал повесть под назва­ни­ем «Живо­дёр­ня».

— Каких совре­мен­ных авто­ров може­те выде­лить? Какие кни­ги чита­е­те сами?

— Да тот же Женя Алё­хин. Мршав­ко Шта­пич мне очень нра­вит­ся. У него пока одна кни­га вышла. Наде­юсь, ско­ро и вто­рая вый­дет. Читаю раз­ное. Лимо­но­ва вот перечитываю.

— Вам неод­но­крат­но посту­па­ли пред­ло­же­ния об экра­ни­за­ции про­из­ве­де­ний или об их пере­но­се на теат­раль­ную сце­ну? Как вы к это­му отно­си­тесь и с кем из совре­мен­ных режис­сё­ров хоте­ли бы пора­бо­тать над экра­ни­за­ци­я­ми Ваших книг?

— Хоро­шо отно­шусь. Да, пред­ло­же­ния при­хо­дят, но до дела дошло все­го три раза. Был корот­кий метр, кото­рый снял Кон­стан­тин Сели­вёр­стов. Потом Дмит­рий Мес­хи­ев снял фильм. Мне мно­гие его филь­мы и рань­ше нра­ви­лись. Масти­тый режис­сёр. Совсем недав­но Алек­сандр Хант снял «777». Для меня это было сча­стье. Я там и сам немно­го поучаст­во­вал, сыг­рал в эпи­зо­де, посмот­рел съём­ки. Там все пре­крас­ные люди, очень талант­ли­вые. Всех я очень полюбил.

— Воз­мо­жен ли сего­дня в Рос­сии боль­шой рус­ский роман? Почему?

— И сего­дня воз­мо­жен, и все­гда. Столь­ко все­го про­ис­хо­дит! Мы же пря­мо сей­час — а когда нет? — живём в учеб­ни­ке исто­рии. Толь­ко дер­жись! Дер­жись да пиши.

— Каким вы види­те совре­мен­но­го героя?

— Смот­ря, о чём речь. Лич­но мне в лите­ра­ту­ре все­гда были и будут инте­рес­ны так назы­ва­е­мые малень­кие люди. Обыч­ные рус­ские люди, наши сооте­че­ствен­ни­ки. Вот ска­зал выше, что не счи­таю себя пре­ем­ни­ком того же Гого­ля, а вон как полу­ча­ет­ся. Про­сто малень­кие люди на самом деле и созда­ют всё это дви­же­ние жиз­ни и исто­рии. Они герои. Замет­ные и неза­мет­ные. В основ­ном неза­мет­ные. Как о них не писать?

Читай­те так­же дру­гие недав­ние интервью: 

— «Нор­маль­но не зна­чит хоро­шо». Осно­ва­тель аль­ма­на­ха moloko plus Павел Нику­лин. 

— «Писа­тель — это неле­пое суще­ство, кото­рое чер­ви едят два­жды: сна­ча­ла могиль­ные, а потом биб­лио­теч­ные». Интер­вью с Пав­лом Кру­са­но­вым. 

— «Мы живём на инер­ции Совет­ско­го Сою­за». Интер­вью с дека­ном факуль­те­та сво­бод­ных искусств СПб­ГУ Андре­ем Аст­ва­ца­ту­ро­вым.