Писатель и музыкант Алексей Рачунь записал альбом «Пламя». Автор определяет свой стиль как панк-шансон и дарк-фолк. Тексты повествуют о мире, распадающемся на миллиарды элементов, каждый из которых — главный. Минимализм и прямолинейность — так можно описать формулу композиций и размышлений лирического героя альбома.
Специально для VATNIKSTAN Алексей Рачунь рассказал о релизе и каждой песне отдельно.
Альбом «Пламя» — это исповедь городского партизана-одиночки, пускающего под откос эшелоны обыденности. Двенадцать песен — это двенадцать его ипостасей.
Впрочем, в любой ипостаси герой действует во время свершившегося Армагеддона и преодолевает его яд и смрад, взирая на происходящее сквозь сардоническую, саркастическую, ироническую призму бессмертной души.
Он считает, что Апокалипсис наступил, но это не повод отменять жизнь.
1. «Бессмертный цирк»
Написанная три года назад совсем по другому поводу песня удивительно попала в нынешнее время. Все эти ударяющие кувалды и взмывающие пропеллеры, новостной шквал и шлак, елейная мироточивость официозной культуры и присвоенных ей низовых инициатив могут вызывать либо рвотные, либо эскапические порывы, о чём и рассуждает герой песни.
Ему ближе второе, и плевать, что трусы забыты дома, а обувь без шнурков. На улице сыро — сойдёт и так.
2. «Теремок»
Теремок — это метафора повседневного безумия, из которого хочет и не может вырваться творческий человек. А сама песня чередой архетипических, сказочных образов исследует этот путь.
Некоторые уже окрестили «Теремок» русским шансоном — что ж, если русский шансон начнёт обращаться к библейским реминисценциям, я не против. Причём речь не о «псах и блевотине». Хотя, про блевотину в «русском шансоне» тоже вроде бы не пели. Похоже, я всё же реформатор.
3. «Радио»
Доктор Хаус утверждал, что «все врут». Брутальный герой этой исповедальной песни пытается опровергнуть данную максиму, заявляя, что «врут лишь некоторые, а остальные — 3.14здят».
Вообще, герой песни персонаж настолько конкретный, что культовые постимперские «Брат» и «Брат 2» в его устах низвергаются до «Чёрт» и «Чёрт 2», ибо мертва и сама империя, а стало быть, никто нас не спасёт, веры никому нет и надо самим выбираться из ада повседневности.
4. «Вилларибо»
Есть дольнее Вилларибо и горнее Виллабаджо, но чтобы попасть в него, нужно обойти немало ловушек и капканов. Или просто не разменивать на пятаки свою сияющую душу, какой бы каверзной не была жизнь.
Хотя герой песни и его бэйба не собираются сдаваться, их отчаянная схватка за Виллабаджо проиграна, несмотря на полчища примкнувших джедаев. Но вряд ли это обломает тех, чья тягостная, но лихая жизнь и без того бесконечный облом.
5. «Чучмек»
Это такая обэриутская штуковина — хармсовщина, введенщина. Смысла в ней особого нет, кроме того, что в любом, даже самом никчёмном человечишке есть божественное, есть ангельские крылья, а следовательно, его есть за что любить. И грех — забывать об этом.
Песня была написана как блюз, как блюз всегда мной и игралась. Но звукорежиссёр записи и музыкант Олег Казанцев чудесным образом завернул её рифф в такую гитарную ткань, будто до того она хранилась в сундуке бухарского эмира. И получился если и блюз, то «Насвай-блюз».
6. «Пламя»
Сначала этот психоделический истерн назывался «Ария Бориса Кундалини». У меня есть роман «Кундалини и Антидюринг» — о похождениях незадачливых провинциальных бандитов, решивших ограбить банк.
Когда я его написал, у меня возникла идея дополнить роман «рок-оперой», и кавычки здесь неслучайны. Я написал несколько «арий», но затем идею забросил.
Песня «Пламя» — это переработанная, сокращённая ария одного из главных героев, но сейчас у неё другой ритм, и другой смысл: о том, ценой каких житейских, бытовых, нравственных, любовных, психических потерь и трагедий, в каких декорациях — среди дрищущих нищих, бандитских обрезов, недопитого вермута, бесплодных ожиданий, сгорающих дней и городов — порой обретается душа.
7. «Антонида»
Героиня этой смешной песни-перевёртыша — поехавшая кукухой на всяких ретритах и «успешных успехах» вздорная баба, у которой и без того всё хорошо.
А сама песня о том, что в атомизирующемся, распадающемся мире, состоящем из «всеобъемлющего я» и равнозначного ему «всеобъемлющего мы» всё — то же самое, что ничего. И что порой просто быть, как перья в вороне, — осмысленнее и оправданнее, чем жить во имя цели, как стоящие на стрёме менты.
8. «Игги Поп»
Ежедневный путь от барачной каморки до ближайшей «кабэшки» оборачивается сияющей дорогой до Белого вигвама, но Лора Палмер всё никак не воскреснет.
Поход за сигами по спальному району предстаёт квестом по поиску Игги Попа и воздаянию ему за все человеческие грехи и неурядицы.
Счастье в жизни не приходит вслед за новым годом, и виной тому беснующийся на телеэкране Мик Джаггер.
И даже в «небе голубом горит одна звезда» по имени Зигги Стардаст, вознёсшийся туда прямиком из Вигвама чёрного.
И, стало быть, несть конца битве за «город золотой» в этом архилинчевском сюжете.
9. «Прораб»
Несмотря на рефрен и обилие обсценной лексики, это самая невиннейшая шутка. Ей уже больше 30 лет, как и песне.
В начале 90‑х были популярны мексиканские сериалы и у моего приятеля их смотрела бабушка — такая типичная, вывезенная из деревни доживать век с устроившимися в городе детьми, малограмотная старушка.
В одном из сериалов был персонаж — архитектор Мундисабаль. Бабушка переделала его на свой лад, в «прораба Мандосавелия».
Узнав о прорабе, я и сочинил этот весёлый панк-рочок. С годами в него добавились приметы времени, вроде яда полония, но всё равно это очень старая вещь.
10. «Над полем смерть летала»
Что тут сказать. Это песня без подтекста и контекста. Она о том, что правда у каждого своя, и это сказал не фараон, а окоп. И о том, что смерти нет, есть бессмертие.
Во время записи я напортачил как с вокалом, так и с игрой, но решил оставить всё как есть. Поэтому песня звучит, как сердцебиение погибающего от ран на поле боя солдата.
11. «Мезозой»
Эта песня писалась для электричества. Но сыгравший её на акустической гитаре Олег Казанцев сумел придать песне изначально задуманное гаражное звучание.
Возможно, это наитие, ведь с воспетым в тексте шизоическим миром по-прежнему в силах совладать лишь инстинктам.
12. «Полынь-звезда»
Песня была включена в альбом в последний момент, вместо диковатого псевдотатарского псевдорегги «Чак-чак».
Если ты олдовый и старомодный чувак, если носишь странную причёску и вышедшие из моды шузы, играешь древний рок-н-ролл, любишь свою потасканную герлу, сызмальства пьёшь портвейн, хотя давно можешь позволить себе другие напитки — продолжай это делать даже во время конца света: для тебя ничего не изменилось!
А восходящая над миром звезда Армагеддона — это лишь повод сочинить новую легкомысленную песенку.
Читайте также о других свежих релизах:
— «Спайс на крови»: Jaconda — о сольном альбоме-трагедии.
— Не душеспасительная музыка: группа Dvanov — об альбоме «Семья».
