«Дело Бейлиса». Что нужно знать

Вес­ной 1911 года в Кие­ве жесто­ко уби­ли 12-лет­не­го маль­чи­ка Андрея Ющин­ско­го. Насто­я­щий убий­ца неиз­ве­стен до сих пор, но судеб­ный про­цесс по это­му пре­ступ­ле­нию стал зна­ко­вым для все­го мира и вошёл в исто­рию как «дело Бей­ли­са». В этой исто­рии спле­лись анти­се­мит­ские настро­е­ния и орга­ни­зо­ван­ная пре­ступ­ность. Ока­за­лось, что чер­но­со­тен­ные орга­ни­за­ции и сочув­ству­ю­щий им министр юсти­ции могут серьёз­но вли­ять на ход рас­сле­до­ва­ния, а часть обще­ства гото­ва при­знать пре­ступ­ни­ком неви­нов­но­го чело­ве­ка исклю­чи­тель­но из-за его национальности.

VATNIKSTAN разо­брал­ся, как про­хо­ди­ло рас­сле­до­ва­ние, поче­му изна­чаль­но несо­сто­я­тель­ная вер­сия убий­ства ста­ла основ­ной и уда­лось ли неви­нов­но­му избе­жать тюрьмы.

Преступление

12 мар­та 1911 года в Кие­ве по доро­ге в шко­лу про­пал 12-лет­ний маль­чик Андрей Ющин­ский. Исчез­но­ве­ние ребён­ка заме­ти­ли не сра­зу: роди­те­ли — мать и отчим — не зани­ма­лись сыном. 20 мар­та тело маль­чи­ка нашли в малень­кой пеще­ре в при­го­ро­де Кие­ва. Он сидел со свя­зан­ны­ми рука­ми в одном белье. Опо­знать Андрея уда­лось толь­ко бла­го­да­ря лежа­щим рядом тет­ра­дям. Совре­мен­ни­ки гово­ри­ли, что погиб­ший был сме­лым и бого­бо­яз­нен­ным, а в буду­щем соби­рал­ся стать священником.

Появи­лось три вер­сии преступления:

1. Кро­ва­вый навет. Убий­ство маль­чи­ка — это часть еврей­ско­го риту­а­ла нака­нуне рели­ги­оз­но­го празд­ни­ка. Вер­сию под­дер­жа­ли анти­се­мит­ски настро­ен­ные горо­жане и акти­ви­сты чер­но­со­тен­ных организаций.

2. Наслед­ство. Было пред­по­ло­же­ние, что убий­ца­ми Андрея Ющин­ско­го ста­ли его же роди­те­ли: отчим хотел забрать у маль­чи­ка боль­шую сум­му денег, кото­рую яко­бы оста­вил его отец.

3. Андрю­шу Ющин­ско­го уби­ли пре­ступ­ни­ки. У маль­чи­ка был друг Женя, мама кото­ро­го Вера Чебе­ряк име­ла свя­зи в пре­ступ­ной сре­де. Она явля­лась хозяй­кой воров­ско­го при­то­на, сама поку­па­ла и про­да­ва­ла кра­де­ные вещи, укры­ва­ла пре­ступ­ни­ков, а её брат слыл про­фес­си­о­наль­ным вором. Одна­жды маль­чи­ки поссо­ри­лись, и Андрей ска­зал, что рас­ска­жет о «тём­ных делиш­ках» его матери.

Политизация процесса

Экс­пер­ти­за уста­но­ви­ла, что маль­чи­ку нанес­ли 47 коло­тых ран, труп был обес­кров­лен. Послед­ний факт взбу­до­ра­жил весь город, имен­но он стал осно­ва­ни­ем пер­вой вер­сии. По горо­ду рас­про­стра­ни­лись слу­хи, что это риту­аль­ное убий­ство, и совер­ши­ли его евреи, кото­рым нуж­на кровь для при­го­тов­ле­ния мацы на еврей­ский празд­ник Песах (еврей­ская Пас­ха). Эта необос­но­ван­ная тео­рия о том, что каж­дый год евреи уби­ва­ют хри­сти­а­ни­на для исполь­зо­ва­ния их кро­ви в риту­аль­ных целях, была рас­про­стра­не­на и в сред­не­ве­ко­вой Евро­пе, и в Рос­сии XIX века. Несмот­ря на отсут­ствие объ­ек­тив­ных дока­за­тельств этих обви­не­ний, фан­тас­ма­го­ри­че­ские идеи оста­ва­лись на пла­ву и в XX веке.

Род­ствен­ни­ки и поли­цей­ские полу­ча­ли ано­ним­ные пись­ма, в кото­рых гово­ри­лось, что Андрея «уби­ли жиды», а в самом Кие­ве нача­ли рас­про­стра­нять­ся анти­се­мит­ские листов­ки: «Пра­во­слав­ные хри­сти­ане! Маль­чик заму­чен жида­ми, поэто­му бей­те жидов, изго­няй­те их, не про­щай­те про­ли­тия пра­во­слав­ной кро­ви!». Но род­ствен­ни­ки не вери­ли в рели­ги­оз­ную вер­сию убийства.

Министр юсти­ции Иван Гри­го­рье­вич Щег­ло­ви­тов и гла­ва пра­ви­тель­ства Пётр Арка­дье­вич Сто­лы­пин обра­ти­ли вни­ма­ние на это дело, пото­му что прес­са обви­ня­ла власть в без­дей­ствии. В ито­ге про­ку­ро­ру Киев­ской судеб­ной пала­ты Геор­гию Чап­лин­ско­му пору­чи­ли наблю­дать за ходом рас­сле­до­ва­ния. Но ситу­а­ция усу­гу­би­лась тем, что сам Чап­лин­ский был антисемитом.

Пер­во­на­чаль­но делом зани­мал­ся Евге­ний Мищук — началь­ник Киев­ско­го сыск­но­го отде­ле­ния. Он допус­кал раз­ные вер­сии убий­ства, но отвер­гал риту­аль­ную и пред­по­ла­гал, что убий­ство совер­шил пре­ступ­ник, бояв­ший­ся рас­кры­тия воров­ско­го при­то­на. Глав­ной подо­зре­ва­е­мой ста­ла Вера Чебе­ряк. Но вер­сия Мищу­ка не устра­и­ва­ла Чап­лин­ско­го и Щег­ло­ви­то­ва: сыщи­ка отстра­ни­ли от дела и заме­ни­ли Нико­ла­ем Кра­сов­ским. Как и его пред­ше­ствен­ник, Кра­сов­ский отверг вер­сию риту­аль­но­го убий­ства. Попыт­ки выве­сти дело из поли­ти­че­ской плос­ко­сти были тщетны.

Под напо­ром обще­ствен­но­сти, кото­рая в основ­ном счи­та­ла убий­ство риту­аль­ным и совер­шён­ным евре­я­ми, след­ствие скон­цен­три­ро­ва­ло свои силы на этой вер­сии убий­ства. Аван­гар­дом «про­грес­сив­ной обще­ствен­но­сти» стал Вла­ди­мир Голу­бев — сту­дент, пред­се­да­тель обще­ства «Дву­гла­вый орёл». Он про­вёл своё «неза­ви­си­мое рас­сле­до­ва­ние»: изу­чив тер­ри­то­рию воз­ле места пре­ступ­ле­ния, Голу­бев «нашёл» убий­цу — им стал при­каз­чик Мен­дель Бей­лис. Ско­рее все­го, Голу­бев не столь­ко искал пре­ступ­ни­ка, сколь­ко живу­ще­го или нахо­дя­ще­го­ся рядом еврея. И нашёл Бей­ли­са. В кон­це июля 1911 года подо­зре­ва­е­мо­го арестовали.

Мен­дель Бей­лис слу­жил при­каз­чи­ком на кир­пич­ном заво­де непо­да­лё­ку от Кие­ва. Совре­мен­ный ана­лог этой долж­но­сти — мене­джер, про­да­вец, дове­рен­ное лицо. Мен­дель вос­пи­ты­вал пять детей (четы­рёх сыно­вей и одну дочь), рабо­тал с утра до вече­ра. Он брал­ся за любую рабо­ту, что­бы про­кор­мить семью и обес­пе­чить детей хоро­шим обра­зо­ва­ни­ем. Отно­ше­ния Бей­ли­са с сосе­дя­ми были пре­иму­ще­ствен­но дру­же­ски­ми. Его репу­та­ция была настоль­ко хоро­ша, что даже во вре­мя еврей­ских погро­мов 1905 года чер­но­со­тен­цы уве­ря­ли, что ему нече­го бояться.

С каж­дым днём уго­лов­ное рас­сле­до­ва­ние пре­вра­ща­лось в поли­ти­че­скую игру. Полу­ча­лось, что нахо­дя­ще­е­ся под напо­ром пра­вой обще­ствен­но­сти след­ствие не столь­ко раз­би­ра­ет­ся в деле, разыс­ки­вая насто­я­ще­го убий­цу, сколь­ко ищет под­хо­дя­ще­го на роль убий­цы еврея.

Полосы газет и трибуна Думы как поле брани

За месяц до убий­ства депу­та­ты Госу­дар­ствен­ной думы обсуж­да­ли закон об отмене чер­ты осед­ло­сти, вве­дён­ной ещё Ека­те­ри­ной II в 1791 году. Пра­вые депу­та­ты высту­па­ли рез­ко про­тив это­го зако­на. Убий­ство маль­чи­ка ста­ло желез­ным аргу­мен­том на их сто­роне. Аффи­ли­ро­ван­ная с пра­вы­ми депу­та­та­ми прес­са и обще­ствен­ность широ­ко рас­про­стра­ня­ли гипо­те­зу о риту­аль­ном убий­стве. Газе­ты «Зем­щи­на» и «Рус­ское зна­мя», крайне пра­вая орга­ни­за­ция «Союз рус­ско­го наро­да», депу­та­ты Мар­ков и Пуриш­ке­вич, «пред­ста­ви­те­ли бла­го­ра­зум­ной обще­ствен­но­сти» Голу­бев и дру­гие нача­ли актив­ную инфор­ма­ци­он­ную кам­па­нию, цель кото­рой было пре­вра­ще­ние уго­лов­но­го дела в поли­ти­че­ское. Труд­но ска­зать, насколь­ко искренне они вери­ли в то, что гово­ри­ли и распространяли.

Крайне пра­вая газе­та «Зем­щи­на» писала:

«Мен­дель Бей­лис — типич­ный пре­ступ­ник, с выда­ю­щей­ся ниж­ней челю­стью, пока­тым лбом. Голо­ва с широ­ким иудей­ским затыл­ком густо порос­ла жёст­ки­ми, мато­во-чёр­ны­ми воло­са­ми. Фигу­ра широ­кая, суту­ло­ва­тая, креп­кая… Ста­рые худож­ни­ки изоб­ра­жа­ли убийц и заго­вор­щи­ков с таки­ми лица­ми и фигу­ра­ми. Он часто под­но­сит пла­ток к гла­зам и дела­ет вид, что плачет…»

Госу­дар­ствен­ная дума пре­вра­ти­лась в театр. Одни депу­та­ты сме­я­лись над дру­ги­ми. Пра­вый депу­тат Мар­ков про­из­нёс эмо­ци­о­наль­ную речь, напол­нен­ную фантасмагорией:

«…Под­кра­ды­ва­ет­ся еврей­ский рез­ник с кри­вым ножом и, наме­тив рез­вя­ще­го­ся на сол­ныш­ке ребён­ка, тащит к себе в подвал».

Чер­но­со­тен­ные прес­са и орга­ни­за­ции воз­му­ща­лись дей­стви­я­ми поли­ции. По их мне­нию, поли­ция скры­ва­ла исти­ну — звер­ское убий­ство совер­ше­но еврей­ской сек­той. Газе­та «Рус­ское зна­мя» шла ещё дальше:

«При­знав жидов­скую рели­гию изу­вер­ской, пра­ви­тель­ство не оста­но­вит­ся перед мера­ми лик­ви­да­ции жидов тем или иным способом».

После предъ­яв­ле­ния обви­не­ния Бей­ли­су эта часть обще­ства лико­ва­ла. Газе­та «Зем­щи­на» тор­же­ствен­но отмечала:

«Наша юсти­ция не дрог­ну­ла. И не толь­ко поста­ви­ла опре­де­лён­ное обви­не­ние Бей­ли­су, но реши­лась поста­вить вопрос об убий­стве с риту­аль­ной целью».

Бит­ва была не толь­ко меж­ду защи­той и обви­не­ни­ем. Борь­ба велась на стра­ни­цах газет. Либе­раль­ная газе­та «Киев­ля­нин» писала:

«Опе­ра­тив­но рас­сле­дуя убий­ство, как раз нака­нуне пра­во­слав­ной пас­хи, киев­ская поли­ция вышла на след одной воров­ской шай­ки. Не чуя беды, при­я­тель Андрю­ши Женя точь-в-точь пере­дал сло­ва Ющин­ско­го сво­ей мате­ри Вере Чебе­ряк. Шай­ка, в кото­рой Чебе­ряк содер­жа­ла при­тон, послед­нее вре­мя пере­жи­ва­ла серию обыс­ков и аре­стов. Недол­го думая, они реши­ли изба­вить­ся от опас­но­го сви­де­те­ля, наве­дя след­ствие на лож­ный след. Каза­лось, спра­вед­ли­вость вос­тор­же­ству­ет и пре­ступ­ни­ки вско­ре полу­чат по заслугам…»

Газе­та «День»:

«Мно­гие убеж­де­ны, что убий­ство Ющин­ско­го, — убий­ство „под риту­ал“. Убий­ство это, по мне­нию этих людей, совер­ше­но ради того, что­бы вызвать еврей­ский погром и во вре­мя погро­ма пожи­вить­ся еврей­ским добром».

Не еврей и не либе­рал, а киев­ский мит­ро­по­лит Фла­виан так­же отри­цал риту­аль­ность убий­ства маль­чи­ка. С чер­но­со­тен­ца­ми и пра­вы­ми депу­та­та­ми, при­зы­вав­шим чуть ли не уби­вать евре­ев, был не согла­сен вид­ный монар­хист и кон­сер­ва­тор Васи­лий Шульгин:

«Не надо быть юри­стом, надо быть про­сто здра­во­мыс­ля­щим чело­ве­ком, что­бы понять, что обви­не­ние про­тив Бей­ли­са есть лепет, кото­рый любой защит­ник разо­бьёт шутя. И неволь­но ста­но­вит­ся обид­но за киев­скую про­ку­ра­ту­ру и за всю рус­скую юсти­цию, кото­рая реши­лась высту­пить на суд все­го мира с таким убо­гим багажом».

Это очень пока­за­тель­но. Сра­же­ние шло не столь­ко меж­ду пра­вы­ми и левы­ми, ведь и сре­ди пра­вых были несо­глас­ные со сто­ро­ной обви­не­ния. Дело Бей­ли­са — это бит­ва на смерть меж­ду здра­вым смыс­лом и наг­лой, ради­каль­ной глупостью.

Защи­ща­ли Бей­ли­са не толь­ко на стра­ни­цах газет, бро­шюр или с три­бу­ны Госу­дар­ствен­ной думы. Депу­тат Макла­ков уехал в Киев, где высту­пил защит­ни­ком Бей­ли­са. На одном из засе­да­ний суда он про­из­нёс речь, кото­рая, веро­ят­но, повли­я­ла на ито­го­вое решение:

«Бей­лис — смерт­ный чело­век, пусть он будет неспра­вед­ли­во осуж­дён, прой­дёт вре­мя и это забу­дет­ся. Мало ли невин­ных людей было осуж­де­но; жизнь чело­ве­че­ская корот­ка — они умер­ли и про них забы­ли, умрёт Бей­лис, умрёт его семья, всё забу­дет­ся, всё про­стит­ся, но этот при­го­вор… этот при­го­вор не забу­дет­ся, не изгла­дит­ся, и в Рос­сии будут веч­но пом­нить и знать, что рус­ский суд при­сяж­ных, из-за нена­ви­сти к еврей­ско­му наро­ду, отвер­нул­ся от правды».

Сам Макла­ков и его речь очень кон­тра­сти­ро­ва­ли с депу­та­том-чер­но­со­тен­цем Мар­ко­вым, о чём было напи­са­но выше. Сам обви­ня­е­мый, Бей­лис, в сво­ём послед­нем сло­ве заявил:

«Я устал. Я неви­но­вен. Про­шу вас, гос­по­да судьи, гос­по­да при­сяж­ные, оправ­дай­те меня. Я могу мно­гое кое-что ска­зать. Сей­час не могу. Я устал. Защит­ни­ки всё ска­за­ли обо мне. Дай­те мне видеть семью, детей. Они ждут меня два с поло­ви­ной года».

Дело Бей­ли­са полу­чи­ло резо­нанс не толь­ко в Рос­сий­ской импе­рии. Весь мир встал на защи­ту Бей­ли­са. В Вели­ко­бри­та­нии, США, Гер­ма­нии, Авст­ро-Вен­грии, Фран­ции про­фес­со­ра, жур­на­ли­сты и писа­те­ли откры­то высту­па­ли про­тив обвинения.

«Судный день»

28 октяб­ря 1913 года Киев стал объ­ек­том миро­во­го вни­ма­ния. В тот день при­сяж­ные долж­на были выне­сти вер­дикт обви­ня­е­мо­му Бей­ли­су. Они сове­то­ва­лись чуть боль­ше полу­то­ра часов. Атмо­сфе­ра в зале суда была тяжё­лая, всё бли­зи­лось к раз­вяз­ке. Стар­ши­на при­сяж­ных, вый­дя из ком­на­ты сове­ща­ний, огла­сил: «Не вино­вен». Все гла­за устре­ми­лись на Бей­ли­са, кото­рый тяжё­лым взгля­дом смот­рел на стар­ши­ну. Его лицо не выра­жа­ло ника­ких эмо­ций. Через мгно­ве­ние мол­ча­ние остол­бе­нев­шей пуб­ли­ки нару­шил глу­хой плач Бей­ли­са. Кон­вой­ные вло­жи­ли шаш­ки в нож­ны. Бей­ли­су пода­ли воду и сооб­щи­ли, что он сво­бо­ден. Засе­да­ние закрыто.

За месяц до нача­ла само­го судеб­но­го про­цес­са, соглас­но свод­кам ново­стей в газе­те «Петер­бург­ский листок», какие-то тор­го­вец и ману­фак­тур­щик заклю­чи­ли пари по пово­ду исхо­да дела Бей­ли­са. Поспо­ри­ли на 20 буты­лок шам­пан­ско­го. Тор­го­вец, к сча­стью, про­иг­рал, отче­го ему при­шлось уго­щать сво­е­го приятеля-мануфактурщика.

После оправ­да­ния при­сяж­ны­ми Бей­лис эми­гри­ро­вал сна­ча­ла в Пале­сти­ну, а после в США. Друг уби­то­го Андрю­ши Ющин­ско­го и сын Веры Чебе­ряк Женя умер от дизен­те­рии ещё во вре­мя рас­сле­до­ва­ния. Саму Чебе­ряк рас­стре­ля­ли во вре­мя Граж­дан­ской вой­ны, как и мини­стра юсти­ции Щег­ло­ви­то­ва. Чер­но­со­тен­ных депу­та­тов Мар­ко­ва и Пуриш­ке­ви­ча жда­ла раз­ная судь­ба: один эми­гри­ру­ет, а вто­рой будет убит в 1920 году.

Дело Бейлиса в литературе и кинематографе

Дело Бей­ли­са ста­ло при­вле­ка­тель­ным сюже­том для филь­мов и книг. К при­ме­ру, уже в 1913 году вышел роман «Кро­ва­вая шут­ка». Её автор, Шолом-Алей­хем, был рус­ским евре­ем, кото­рый на себе испы­тал всю тяжесть анти­се­мит­ских гонений.

В рус­ских кино­те­ат­рах появ­ля­лись филь­мы о деле Бей­ли­са. В авгу­сте 1912 года вышла пер­вая доку­мен­таль­ная лен­та, но её показ был огра­ни­чен. А вот фран­цуз­ский фильм про Бей­ли­са запре­ти­ли вовсе. В 1917 году про дело Бей­ли­са никто не забыл — вышел новый фильм, в кото­ром в худо­же­ствен­ной фор­ме была пере­ска­за­на исто­рия следствия.

Перед Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ной Сер­гей Эйзен­штейн пред­ло­жит снять фильм о деле Бей­ли­са. Одна­ко идея оста­лась толь­ко на бума­ге — такой фильм посчи­та­ли «не пред­став­ля­ю­щим сей­час инте­ре­са». В 1968 году в США на экра­нах появил­ся фильм «Посред­ник», сюже­том кото­ро­го стал судеб­ный про­цесс над Бей­ли­сом. В 1992 году Гри­го­рий Илу­г­дин и Ана­то­лий Козак сня­ли доку­мен­таль­ный фильм «Дол­гая ночь Мена­хе­ма Бейлиса».