В исторической памяти легендарное Третье отделение запомнилось в первую очередь как орган политического сыска. Однако же нередко, особенно до развития массового революционного движения, Третье отделение занималось расследованием крайне забавных и совсем не преступных по сегодняшним меркам историй. Эти происшествия неплохо характеризуют беззаботную светскую жизнь середины XIX века, инциденты которой, по мнению властей, всё же могли нарушать общественное спокойствие.
В фонде Третьего отделения Собственной Его императорского величества канцелярии хранится немало дел, одни заголовки которых звучат как названия старинного авантюрного романа. Вот, скажем, дело «О пасквиле, появившемся в Москве в виде каталога, о дуэли графа Салиаса с отставным прапорщиком Фроловым; об Елизавете Салиас и некоем Трипе, занимающихся контрабандой и о воздушном шаре». Многообещающе, не правда ли?
А фабула сей истории такова: в мае 1844 года появился в Первопрестольной пасквиль под названием «Подборка книг из большой московской библиотеки» («Extrait et choix de livres qui se trouvent à la grande librarie de Moscou»), имеющий вид книжного каталога. Названия вымышленных книг бойко и непристойно высмеивали многих именитых персон светской Москвы. Например, «Московская девственница. Лирическая поэма прошлого века. Большой том авторства мадемуазель Елизаветы Нарышкиной» («La pucelle de Moscou — poème lyrique du siècle passé. Un gros volume par m‑lle Lize Narichkyne»).
Каталог этот гулял по рукам светских зубоскалов и возмущённых жертв неизвестного насмешника, пока, наконец, не был представлен самому государю. Впрочем, как тот отнёсся к данному сочинению, нам неизвестно.
Естественно, в свете стали гадать, кто же мог быть автором каталога, и некто отставной прапорщик Пётр Иванович Фролов не раз прозрачно намекал своим собеседникам, будто это проделки французского графа Анри Салиас-де-Турнемира. Граф Салиас являлся супругом знаменитой писательницы Елизаветы Сухово-Кобылиной (писала под псевдонимом «Евгения Тур»), сестры скандально известного драматурга Александра Сухово-Кобылина.
Весть о предположениях Фролова быстро достигла ушей графа Салиаса, и тот затаил обиду. Как-то раз, гуляя верхом в Петровском парке, граф заприметил своего обидчика, ехавшего на дрожках, и решил выказать ему своё неудовольствие в весьма колких выражениях. Фролов держал себя вызывающе, что вконец разозлило графа, и он не нашёл ничего лучше, чем ударить Фролова хлыстом. Отставной прапорщик, в свою очередь, стал бить графа палкой. Но и это ему показалось мало, и Фролов затем сочинил Салиасу письмо с оскорбительными выражениями, которое зачитал многим своим знакомым.
Естественно, инцидент привёл к дуэли, в результате которой Салиас был ранен в ногу и впоследствии отправлен восвояси, в Тулузу, что, возможно, было для него и не так уж плохо, поскольку граф сильно поиздержался в безуспешных попытках наладить в России производство шампанских вин. Что же до Фролова, то он отделался царапиной, а в наказание за дуэль был помещён в отдалённое имение своей матушки.
Таким образом, главные фигуранты дела на время покинули поле зрения Третьего отделения, и внимания чинов тайной полиции удостоилась супруга графа, Елизавета Васильевна, которая при посредстве бывшего французского вице-консула Триппе беспошлинно получала от своего мужа посылки из-за границы, в основном, дорогие вина, модные туалеты и прочие предметы роскоши. И хотя в дальнейшем вольнодумная писательница снова обратит на себя внимание сыска (уже по политическим мотивам), впервые секретное наблюдение за Елизаветой Салиас было установлено по подозрению в контрабанде.
Художник Пимен Орлов, 1847 год
И вы же не думали, что бретёр Фролов так и будет безвылазно сидеть в имении матушки, верно? Да, вы не ошиблись. Уже спустя три года, летом 1847 года по всей Москве было объявлено, что вскоре будут организованы катания на воздушном шаре, разумеется, платные. Более того, за удовольствие лицезреть это действо любопытным также было предложено раскошелиться. Фролов не мог пропустить такое увеселение и изъявил желание быть одним из пассажиров воздушного шара. Некто Луиза Рагенти, предпринимательница, должна была подняться в одной корзине с Фроловым, но в последний момент испугалась, и её согласился заменить её супруг, однако шар так и не взлетел. Публика была очень недовольна, и потому шар было решено запустить без пассажиров, но зрители решили, что отдали свои деньги зря, из-за чего в толпе произошли беспорядки.
Фролов был так обижен на то, что ему не дали подняться в шаре, что даже пожаловался полицмейстеру. И снова по Москве поползли эпиграммы:
Фролов на штуки раз пустился
И так хвалился,
Что хочет на небо лететь
Вблизи на Бога посмотреть.Страх обнял жителей Московской сей столицы,
Летят стадами птицы
И звери из лесов сбегаются смотреть,
Как будет наш Фролов по воздуху лететь.Щербатов сам поверив сей молве
Просил: меня ты тем обяжешь,
Коль Богу лично скажешь,
Что есть Щербатов на Москве.Толпятся: чуду всяк заранее дивится,
Молчит, и на него глаза уставя, ждёт;
Лишь изредка иной шепнёт:
Вот полетит, вот тотчас он помчится! —
Не тут-то было — не летится!Хоть подымается ль? Ни чуть!
Хотел он на небо одним скачком прыгнуть
И вывихнул себе он ногу,
Все разошлися понемногу!..Примолвить к речи здесь годится;
Но ничьего не трогая лица,
Что делом не сведя конца,
Не надобно хвалиться.
Или вот ещё:
До неба взвился косолапый Фролов
И так умолял он бессмертных Богов:
«О, Вы, милосердные Боги,
Расправьте кривые мне ноги»
Но Богов он не тронул мольбами
И остался как прежде с кривыми ногами.
Ну и совсем лаконично:
Заморских надувал расстроились ходули,
Как публике не дуться тут,
Шар ими скверно был надут,
Зато уж славно публику надули.
Последствия ссоры и поединка с графом Салиасом ничему не научили Фролова, и едва вернувшись в Москву, он снова пустился в бесчинства и пытался учинить новую дуэль, за что его снова выслали в Архангельскую губернию под полицейский надзор. В 1852 году он был переведён в тамбовское имение своей матери, и только ещё спустя три года освобождён от полицейского надзора.
Таковы были нравы светских персонажей Москвы середины позапрошлого столетия, зафиксированные чинами Третьего отделения.
При подготовке статьи использованы архивные материалы:
ГАРФ. Ф. 109. 1‑я экспедиция. 1844 г. Оп. 19. Д. 238.
О дуэльных нравах начала XX века можно узнать в другой статье Анны Лаврёновой «Сатисфакция и провокация дуэлянта Гучкова».
