В «Мастере и Маргарите» Михаила Булгакова главная героиня живёт в просторной квартире и у неё есть домработница Наталья. Весёлая девушка занимается хозяйством, рассказывает Маргарите последние сплетни, а потом становится ведьмой и умоляет королеву бала не превращать её обратно в домработницу. Пожалуй, не худший вариант карьеры — и точно более захватывающий. А что насчёт её реальных прототипов?
Прислуга в советской квартире — не фантазия Булгакова, а вполне себе факт жизни. Так, перепись 1939 года показывает, что в стране насчитывалось ни много ни мало 534 812 домработниц — больше полумиллиона. Разберёмся, почему прислуга была нормой в пролетарской стране (хотя этого слова избегали) и как такая работа становилась (или не становилась) социальным лифтом для женщин из деревень.
Как становились домработницами
В 1920–1930‑е годы многие люди из деревень стремились переселиться в город: там больше возможностей, выше зарплаты и вообще жилось веселее. Однако быстро найти хорошую работу и квартиру (скорее, комнату) было не так просто, особенно без профессии и образования. Для женщин одной из возможностей стало устроиться домработницей — почти все нужные для этого навыки у них были, а недостающим не запрещалось научиться на месте.
Как указывают исследователи, такую работу чаще выбирали молодые женщины. Многие воспринимали это не как профессию на всю жизнь, а как ступень к более престижному статусу или замужеству. У скольких из них это получалось, а сколько так и остались навсегда помощницами по хозяйству или вернулись в свою деревню — неизвестно, подобной статистики не существует.
Следует оговориться, что наём домработниц не противоречил советской идеологии. Предполагалось, что это временное явление, которое просуществует до полной ликвидации домашнего труда за счёт фабрик-кухонь, детских садов и прочих нововведений первых послереволюционных десятилетий. Социалистические преобразования должны были освободить женщин и мужчин от бытовых проблем — но это в будущем, а пока вполне законно нанимать помощницу по хозяйству. Была такая точка зрения искренностью или лукавством — вопрос дискуссионный.
Сам термин «домработница» появился в годы НЭПа, и, конечно, ключевым в нём была вторая часть — «работница». С помощью неё подчёркивали новый, революционный смысл старой профессии: прогрессивная домработница с трудовой книжкой противопоставлялась униженной бесправной прислуге из царских времён или капиталистических стран. Домработницы считались частью пролетарского класса (с оговорками, о которых позже), а потому государство пыталось защищать их права.
Стать домработницей можно было несколькими путями. Например, женщины могли узнать, что в какую-то квартиру ищут помощницу, от мужчин из своей деревни, которые переехали в город и обзавелись там связями и знакомствами.
В 1926 году появилось постановление, которое обязывало нанимать прислугу только через биржу труда. Но на практике часто случалось ровно наоборот: наниматели сами приезжали в деревни, выбирали подходящую кандидатку и договаривались с местным руководством. Большинство девушек легко соглашались сменить село на город, а вот председателей приходилось уговаривать — чаще всего деньгами и подарками.
Более отчаянные женщины ехали в город самостоятельно и уже на месте искали работу. При благоприятном варианте развития событий они находили нанимателей, а с ними и жильё. Те, кому не так повезло, либо возвращались в деревню, либо занимались проституцией в попытке хоть что-то заработать.
Чаще всего домработницами становились девушки от 14 до 30 лет. И хотя закон запрещал нанимать девочек младше 16 лет, на практике этот запрет нарушался.
Домработница могла быть проживающей — оставаться на ночь в доме или квартире нанимателя — или приходящей, то есть жить отдельно. Большинство были проживающими: приехав из деревни и получая низкую зарплату, женщины не могли позволить себе даже комнату в общежитии. При определённом везении они получали отдельную комнату в доме нанимателя, но чаще ночевали в коридорах и на кухнях. В 1934 году СНК СССР принял решение «Об улучшении жилищного строительства», которое среди прочего обязывало архитекторов проектировать дома с комнатами для прислуги. Но исторические события так и не позволили этим нововведениям стать нормой.
Как государство защищало домработниц (и почему зачастую безуспешно)
Выше мы уже отметили, что государство считало домработниц пролетарками, а потому в силу возможностей защищало. Так, в течение пяти дней после трудоустройства им выдавали расчётные книжки, где было записано, что именно они делают по дому (а что делать не обязаны), сколько часов в день работают, сколько получают в деньгах, а сколько натурой, то есть едой и жильём.
В книжке фиксировали выходные дни и свободные вечера для учёбы или общественной работы, а также отпуска и сверхурочные. Один день в неделю обязательно должен был быть выходным. Пятидневную рабочую неделю в СССР ввели только в 1967 году, поэтому в этом отношении домработницы были равны всем остальным рабочим. В праздники домработницы тоже отдыхали — по крайней мере, по закону.
Что касается обязанностей, то их обговаривали на месте. Чаще всего домработницам поручали уборку, стирку, покупку продуктов, приготовление еды и уход за детьми, однако от семьи к семье обязанности менялись. Согласно постановлению 1926 года, количество рабочих часов в месяц не могло быть больше 192.
Если домработница хотела уйти от нанимателя, она обязана была предупредить его за две недели. Аналогично, если наниматель решал расстаться с работницей, необходимо было предупредить её за две недели. Уволенная домработница ещё две недели могла жить «на предыдущем месте» — предполагалось, что этого времени хватит на поиск новой работы и квартиры.
Наниматель был обязан застраховать прислугу, что гарантировало ей бесплатное медицинское обслуживание и различные пособия. Страховые взносы в профсоюз тоже оплачивал наниматель.
Но вот проблема — права и гарантии существовали только на бумаге. Закон хорошо защищал домработниц: юридически они были равноправными гражданками, и никто не мог их обижать. Но по факту безработных деревенских женщин, готовых на любую грязную работу, было достаточно. Потому наниматели могли предлагать им какие угодно плохие условия, недоплачивать и навязывать дополнительные дела. Фактически домработницы были одной из самой незащищённых категорий, сильно зависели от нанимателей, а потому прибирались, чистили и готовили без выходных и отпусков — в любой момент их могли отправить на улицу.
Чтобы упростить домработницам переход на другую работу с более высокой зарплатой, государство создавало различные курсы и образовательные программы. Например, исследовательница Алиса Клоц рассказывает, что в Ижевске профсоюз заключил договор на подготовку домработниц для производства с металлургическим заводом и фабрикой-кухней. Уже за первые два месяца 1932 года 85 из 1200 участниц профсоюза, устроились на новую работу.
Без произвола не обходилось. Исследовательница Марина Балахнина приводит в пример такой случай: некий И. А. Романов, член артели «Сибирская шапка», заставлял домработницу (которая вообще-то была няней) шить шапки на заказ — конечно, бесплатно. Насколько такая практика была распространённой, судить трудно.
Сколько зарабатывали домработницы
Домработницам платили в разы меньше, чем, например, сотрудницам заводов. Пока рабочие зарабатывали в среднем 56 рублей, домработницы получали от 5 до 18 рублей в зависимости от города и щедрости нанимателей — исследователи приводят разные данные. Рабочий день при этом длился 10–12, а иногда и 18 часов.
Известны случаи, когда домработницы работали за еду и одежду. Балахнина приводит историю 17-летней домработницы, работавшей с семи утра и до полуночи, но получившей за свои труды только «одну поношенную юбку, две кофты, одну жакетку, одну пару сандалей».
Кто нанимал домработниц
Как ни покажется странным, домработниц нанимали не только состоятельные граждане, например высокопоставленные чиновники, но и рабочие, учёные и прочие не самые богатые люди.
В книге «Повседневный сталинизм» Шейла Фитцпатрик пишет, что в семьях справедливо считали более выгодным следующий расклад: муж и жена работают, домом и детьми занимается прислуга. Она приводит такую цитату заводского снабженца:
«У нас была домработница — даже две, пока дочка была маленькой. Они обходятся дёшево, но заполучить их трудно».
Выгода очевидна на примере того же снабженца. Его жена работала машинисткой и зарабатывала 300 рублей в дополнение к его зарплате — а прислуге платили всего 18 рублей в месяц, предоставляли еду и жильё. Отдельной комнаты у неё не было — девушка ночевала на кухне. Оговоримся, что зарплата машинистки в 300 рублей вызывает сомнения: в других источниках указывают среднюю зарплату рабочего в 56 рублей — вряд ли машинистка могла получать намного больше. В любом случае семье было выгодно нанять домработницу.
Чем меньше зарабатывали хозяева, тем меньше они платили прислуге. Самую низкую зарплату домработницы получали у рабочих и кустарей.
Домработниц старались нанимать в обход биржи, чтобы не платить страховые взносы и налоги. Тогда их представляли соседям как дальних родственниц и подруг — правда, вряд ли кто-то верил подобным историям.
Самыми честными нанимателями были служащие: они старались соблюдать законодательство и справедливо оплачивать труд домработниц. Можно предположить, что уровень образования определял отношение к домработницам.
Домработниц нанимали и в семьи, где женщины занимались наукой. Зачастую они были ограничены в средствах, но даже в безденежные периоды не отказывались от прислуги — это позволяло им продолжать заниматься своей работой. Так, в конце 1920‑х историк Милица Нечкина, в будущем академик АН СССР и автор блестящих книг о декабристах, с первых месяцев самостоятельной жизни нанимала домработниц, чтобы больше времени посвящать науке. Когда она вышла замуж, ситуация не изменилась — супруг Давид Эпштейн, химик и тоже в будущем академик, поддерживал стремление жены выбирать науку, а не на уборку и даже упрекал «в излишнем рвении в домашних делах».
Как сложится жизнь домработницы, напрямую зависело от семьи, в которую она попала. Хорошие наниматели относились доброжелательно и помогали освоить необходимые для работы навыки. Нередко девушки из деревни не сразу могли делать всё, что требовалось: например, готовить определённые блюда или мыть посуду. Труд домработниц считался несложным — не физически лёгким, а не требующим особенных навыков. Однако деревенские девушки не сразу вникали в особенности городской жизни.
Так, Милица Нечкина жаловалась своей няне Фене на домработницу:
«У меня новая прислуга — Наташа. Она комсомолка, ей всего 20 лет. Она всё хорошо делает, только очень рассеянная и часто всё забывает».
«Наташа моя очень плохо стирает, прямо чистое с ней горе. Всё у неё линяет. Я сшила новый халатик для умыванья, перед шитьём я в кипятке стирала пробный лоскуток — ничего не линяло. Она раз постирала — и такая гадость, что на новую вещь глядеть не хочется».
Честные наниматели помогали домработницам получить образование или самостоятельно обучали их, если обладали квалификацией. И напротив, менее добродушные «хозяева» могли препятствовать учёбе и перегружать женщин многочасовой сверхурочной работой, после которой идти на занятия и даже что-то читать дома оказывалось физически невозможно.
Как домработниц ограничивали в правах
Формально домработницы почти никак не ущемлялись в правах в сравнении с другими пролетариями, но низкий доход и отсутствие собственного жилья заметно понижали их статус. В то же время существовали некоторые ограничения, которые поражали в правах помощниц по хозяйству.
Приехав в город из деревни и устроившись домработницей, женщины получали временную регистрацию — по адресу нанимателя. Если что-то не складывалось, то вместе с работой они теряли и регистрацию, то есть право законно жить в городе. Это дополнительно привязывало их к нечестным нанимателям.
Домработницам были недоступны некоторые права сотрудниц заводов. В частности, они не могли отдавать своих детей в ясли и сады. Родив ребёнка, женщины были вынуждены либо возвращаться в деревню (мало кто из нанимателей соглашался терпеть дома чужих детей), либо отдавать его родственникам или в приют. Во второй половине 1930‑х, во время дискуссии об абортах, врач московской женской консультации Шестакова выступила с таким предложением:
«Наряду с расширением детских садов и яслей надо увеличить количество домов матери и ребёнка, двери которых должны быть широко раскрыты для матери — домашней работницы… при приёме детей в ясли домработниц уравнять в правах с работницами промышленных предприятий».
На практике никаких действий в этом направлении предпринято не было.
В 1939 году на XVIII съезде Анастас Микоян поделился с однопартийцами историей своей знакомой, которая жаловалась, что не может найти прислугу и вынуждена «отрывать время от ответственной работы, чтобы управляться с домашним хозяйством по приготовлению пищи». Микоян комментировал это так:
«Для неё это несчастье, но это „несчастье“ есть счастье всего нашего советского народа, счастье потому, что так перестроена жизнь народных масс, так выросла зажиточность населения, что нельзя найти людей в достаточном количестве, которые бы согласились быть прислугой, домашней работницей, потому, что нет безработицы, нет нужды».
В качестве выхода из положения Микоян рекомендовал следовать примеру американцев (что само по себе смело для 1930‑х годов — отсылать к опыту капиталистов) и заменять ручной домашний труд передовой техникой и городской сферой обслуживания. Электрические и газовые плиты, холодильники и удобная посуда, а также сети химчисток и столовых должны были, по его замыслу, со временем отправить профессию домработницы в прошлое. Похвальное стремление было прервано Второй мировой войной.
В 1940‑е годы и позже домработницы продолжали трудиться в домах нанимателей, но постепенно их число сокращалось — к сожалению, не по причинам, о которых мечтал Микоян. Война полностью изменила общество и образ жизни даже тех, кто не ушёл на фронт и не остался на оккупированных территориях: уехать из колхозов стало сложнее, а людей, готовых платить домработницам, — меньше.
Рекомендуемая литература
- Балахнина М. В. Профессия — домработница (страницы истории Западной Сибири 1920‑х).
- Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги.
- Измоденова Н. Н. Прислуга. Признак нового средневековья или постиндустриального мира?
- Клоц А. «Светлый путь»: институт домашних работниц как миграционный канал и механизм социальной мобильности эпохи сталинизма.
- Пушкарева Н. Л., Секенова О. И. «Занималась хозяйством». Домашние работницы в повседневной жизни российских женщин-историков первой половины ХХ века.
- Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм.
Читайте также:
Кровь и слёзы советского равноправия: о чём писал первый феминистский самиздат.
Домашнее насилие и патриархальное угнетение в деревне начала XX века.
Цвета суфражисток. Как одежда объединяла феминисток.