Антисемитизм в послевоенном СССР

В 1948 году Гол­ду Меир назна­чи­ли пер­вым послом Изра­и­ля в СССР. Долж­ность она зани­ма­ла мень­ше года, но за меся­цы пре­бы­ва­ния в Москве пере­жи­ла нема­ло собы­тий. Напри­мер, одна­жды Меир встре­ти­лась в чеш­ском посоль­стве с Ильёй Эрен­бур­гом — от пря­мой встре­чи писа­тель отка­зы­вал­ся, хотя посол при­гла­ша­ла его. В вос­по­ми­на­ни­ях Гол­да Меир отме­ти­ла, что Эрен­бург был пьян, и при­ве­ла такой диалог:

— Я, к сожа­ле­нию, не гово­рю по-рус­ски, — ска­за­ла я. — А вы гово­ри­те по-английски?
Он сме­рил меня взгля­дом и ответил:
— Нена­ви­жу евре­ев, родив­ших­ся в Рос­сии, кото­рые гово­рят по-английски.
— А я, — ска­за­ла я, — жалею евре­ев, кото­рые не гово­рят на иври­те или хоть на идиш.

Меир и Эрен­бург ради­каль­но рас­хо­ди­лись во взгля­дах. К при­ме­ру, Эрен­бург утвер­ждал, что госу­дар­ство Изра­иль необ­хо­ди­мо толь­ко для евре­ев капи­та­ли­сти­че­ских стран, где «про­цве­та­ет» анти­се­ми­тизм — а в Совет­ском Сою­зе нет «еврей­ско­го вопро­са» и пото­му нет ника­кой нуж­ды в отдель­ном госу­дар­стве. Он даже при­хо­дил к выво­ду, что нет тако­го поня­тия, как «еврей­ский народ», и счи­тал, что оно так же смеш­но, как если бы кто-то заклю­чил, что люди с рыжи­ми воло­са­ми — тоже отдель­ная наци­о­наль­ность. В кон­це янва­ря 1953 года, в раз­гар юдо­фоб­ной трав­ли, он и вовсе напи­шет Сталину:

«…един­ствен­ным ради­каль­ным реше­ни­ем еврей­ско­го вопро­са в нашем соци­а­ли­сти­че­ском госу­дар­стве явля­ет­ся пол­ная асси­ми­ля­ция, сли­я­ние людей еврей­ско­го про­ис­хож­де­ния с наро­да­ми, сре­ди кото­рых они живут. Это сроч­но необ­хо­ди­мо для борь­бы про­тив аме­ри­кан­ской и сио­нист­ской про­па­ган­ды, кото­рая стре­мит­ся обосо­бить людей еврей­ско­го происхождения».

Вопре­ки уве­ре­ни­ям Эрен­бур­га, анти­се­ми­тизм в после­во­ен­ном СССР «про­цве­тал» так же, как в «капи­та­ли­сти­че­ских стра­нах», и при­ни­мал самые раз­ные фор­мы — от обыч­но­го быто­во­го до око­ло­го­су­дар­ствен­но­го. При­гла­ша­ем чита­те­ля узнать о самых гром­ких делах с антие­в­рей­ским укло­ном, посмот­реть на зна­ко­мые фак­ты с новой сто­ро­ны и оку­нуть­ся в мир пуга­ю­ще-абсурд­ных город­ских легенд.

---

Часть 1,

в кото­рой рас­ска­зы­ва­ет­ся о Деле Еврей­ско­го анти­фа­шист­ско­го коми­те­та и Деле вра­чей, а так­же обсуж­да­ет­ся, мож­но ли назы­вать анти­се­ми­тизм в СССР государственным

Еврей­ский анти­фа­шист­ский коми­тет был создан в 1942 году и объ­еди­нил совет­ских обще­ствен­ных и куль­тур­ных дея­те­лей еврей­ско­го про­ис­хож­де­ния. Глав­ной целью коми­те­та было вли­ять на обще­ствен­ное мне­ние за рубе­жом и при­вле­кать ино­стран­ную помощь. И это уда­ва­лось — напри­мер, ЕАК собрал три мил­ли­о­на руб­лей для тан­ко­во­го под­раз­де­ле­ния «Совет­ский Биро­би­джан». Сре­ди дру­гих заслуг — сбор инфор­ма­ции о звер­ствах наци­стов и пуб­ли­ка­ции о них в прес­се. У исто­ков коми­те­та сто­я­ли госу­дар­ствен­ные орга­ны, но в чрез­вы­чай­ных усло­ви­ях вой­ны его чле­ны обла­да­ли доста­точ­ной сво­бо­дой и дей­ство­ва­ли по сво­е­му усмотрению.

После вой­ны коми­тет не пре­кра­тил рабо­ту: изда­вал газе­ту «Эйни­кайт» («Един­ство»), гото­вил к выпус­ку кни­ги. Так про­дол­жа­лось до 1948 года, когда про­тив Коми­те­та нача­лась тща­тель­но орга­ни­зо­ван­ная кам­па­ния. В янва­ре погиб пред­се­да­тель коми­те­та Соло­мон Михо­элс — его сбил гру­зо­вик. В слу­чай­ность смер­ти мало кто пове­рил, и совер­шен­но спра­вед­ли­во. Уже в 1953 году ста­ло извест­но, что убий­ство Михо­эл­са орга­ни­зо­ва­ли офи­це­ры МГБ. По ини­ци­а­ти­ве Лав­рен­тия Берии пре­ступ­ле­ние рас­сле­до­ва­ли, а один из винов­ни­ков рас­ска­зал на допро­се:

«Посколь­ку уве­рен­но­сти в бла­го­по­луч­ном исхо­де опе­ра­ции во вре­мя „авто­мо­биль­ной ката­стро­фы“ у нас не было, да и это мог­ло при­ве­сти к жерт­вам наших сотруд­ни­ков, мы оста­но­ви­лись на вари­ан­те — про­ве­сти лик­ви­да­цию Михо­эл­са путём наез­да на него гру­зо­вой маши­ны на мало­люд­ной улице».

Но вер­нём­ся из «отте­пель­но­го» 1953-го в 1948 год. В нояб­ре коми­тет лик­ви­ди­ро­ва­ли, а его участ­ни­ков аре­сто­ва­ли. В чём при­чи­на репрес­сий? Ско­рее все­го, сло­жи­лись сра­зу несколь­ко фак­то­ров. Извест­но, что Соло­мон Михо­элс хода­тай­ство­вал перед вла­стя­ми о евре­ях-бежен­цах, вер­нув­ших­ся в Укра­и­ну и Бела­русь и про­сив­ших воз­вра­тить иму­ще­ство и долж­но­сти. Есть све­де­ния, что ЕАК посы­лал Ста­ли­ну мемо­ран­дум с тре­бо­ва­ни­ем про­ти­во­сто­ять анти­се­ми­тиз­му и выде­лить в Кры­му рай­он для евре­ев-бежен­цев. Так или ина­че, коми­тет обрёл излиш­нюю само­сто­я­тель­ность и пере­рос обя­зан­но­сти, преду­смот­рен­ные для него госу­дар­ством. За это участ­ни­ки ЕАК и попла­ти­лись: 13 обви­ня­е­мых рас­стре­ля­ли 12 авгу­ста 1952 года, а био­хи­ми­ка Лину Штерн, лау­ре­ат­ку Ста­лин­ской пре­мии, при­го­во­ри­ли к 3,5 годам тюрь­мы и пяти годам ссыл­ки. Всех чле­нов коми­те­та реа­би­ли­ти­ро­ва­ли уже в 1955 году.

Дру­гим при­ме­ром репрес­сий с антие­в­рей­ским укло­ном ста­ло Дело вра­чей. Его исто­ки ухо­дят в 1948 год, когда сотруд­ни­ца Крем­лёв­ской боль­ни­цы Лидия Тима­шук пере­да­ла элек­тро­кар­дио­грам­му Жда­но­ва его леча­щим вра­чам и ука­за­ла диа­гноз «инфаркт мио­кар­да». Вра­чи Его­ров и Май­о­ров посчи­та­ли этот диа­гноз оши­боч­ным, одна­ко все­го через три дня, 31 авгу­ста 1948 года, Жда­нов скончался.

Об инци­ден­те почти забы­ли на четы­ре года, но летом 1952-го вспом­ни­ли. Жда­но­ва ста­ли назы­вать жерт­вой «вра­чей-вре­ди­те­лей». Дело нача­ло рас­кру­чи­вать­ся, чис­ло жертв, постра­дав­ших от «вре­ди­тель­ско­го лече­ния» рос­ло: вра­чей обви­ня­ли в попыт­ках убить мар­ша­лов Васи­лев­ско­го, Коне­ва и дру­гих. Ста­лин при­ка­зал рас­сле­до­вать «поку­ше­ния».

Пик при­шёл­ся на январь 1953 года. В газе­те «Прав­да» появи­лась «раз­об­ла­чи­тель­ная» ста­тья «Под­лые шпи­о­ны и убий­цы под мас­кой вра­чей». Она зани­ма­ла сра­зу две поло­сы мел­ко набран­но­го тек­ста и пря­мо ука­зы­ва­ла, что Жда­нов и Щер­ба­ков ста­ли жерт­ва­ми «бан­ды чело­ве­ко­об­раз­ных зве­рей». Про­зву­ча­ли кон­крет­ные фами­лии и без­апел­ля­ци­он­но утвер­жда­лось, что они «куп­ле­ны аме­ри­кан­ской разведкой».

Все­го в ста­тье упо­мя­ну­то девять док­то­ров, шесть из кото­рых были евре­я­ми. Аре­сто­вы­ва­ли и дру­гих вра­чей — и евре­ев, и дру­гих наци­о­наль­но­стей. Дело не было чисто анти­се­мит­ским, но силь­но спо­соб­ство­ва­ло юдо­фоб­ным настро­е­ни­ям. В печа­ти зву­ча­ли тер­ми­ны «сио­ни­сты», «бун­дов­цы», «еврей­ские бур­жу­аз­ные наци­о­на­ли­сты», кото­рые ста­но­ви­лись сино­ни­ма­ми сло­ва «вре­ди­тель». Появи­лись оскор­би­тель­ные кари­ка­ту­ры и фелье­то­ны. «Кро­ко­дил» не жалел эпи­те­тов: «сио­ни­сты» ока­зы­ва­лись на одной сто­роне с гит­ле­ров­ца­ми (№ 3, 1953 год):

«Чёр­ная зло­ба про­тив нашей вели­кой стра­ны объ­еди­ни­ла в одном стане аме­ри­кан­ских и англий­ских бан­ки­ров, вла­дель­цев коло­ний, пушеч­ных коро­лей, битых гит­ле­ров­ских гене­ра­лов, меч­та­ю­щих о реван­ше, вати­кан­ских намест­ни­ков, адеп­тов сион­ско­го кага­ла. На нашу зем­лю про­ни­ка­ют лазут­чи­ки из чуж­до­го лаге­ря. Этот же лагерь вер­бу­ет свою аген­ту­ру из чис­ла тех внут­рен­них эми­гран­тов в нашей стране, кото­рые явля­ют­ся носи­те­ля­ми пере­жит­ков бур­жу­аз­ной идео­ло­гии, част­но­соб­ствен­ни­че­ской пси­хи­ки и мора­ли. Эта отвер­жен­ная поро­да всё ещё пыта­ет­ся заяв­лять о сво­ём пре­зрен­ном суще­ство­ва­нии. <…> Свя­щен­ный гнев и бес­по­щад­ная кара совет­ско­го наро­да обру­шат­ся на бан­ду врачей-отравителей».

Меж­ду­на­род­ная обста­нов­ка обост­ри­лась — теперь на миро­вой кар­те было отдель­ное еврей­ское госу­дар­ство, не гото­вое тер­петь при­тес­не­ния евре­ев. Министр ино­стран­ных дел Изра­и­ля Моше Шарет осу­дил пре­сле­до­ва­ние вра­чей. А 9 фев­ра­ля 1953 года в совет­ском посоль­стве в Тель-Ави­ве слу­чил­ся взрыв. Обо­шлось без погиб­ших, но несколь­ко чело­век были серьёз­но ране­ны. Стра­ны разо­рва­ли дипло­ма­ти­че­ские отно­ше­ния. Толь­ко зна­чи­тель­но поз­же выяс­ни­лось, что взрыв устро­и­ли участ­ни­ки пра­вой орга­ни­за­ции «Цри­фин­ское под­по­лье», воз­му­щён­ные анти­се­ми­тиз­мом в СССР.

Ситу­а­ция пере­ло­ми­лась со смер­тью Ста­ли­на. Ещё неко­то­рые вре­мя СМИ по инер­ции про­дол­жа­ли анти­се­мит­ские пуб­ли­ка­ции. Но все­го через месяц, 4 апре­ля, Мини­стер­ство внут­рен­них дел сооб­щи­ло, что «…вра­чи были аре­сто­ва­ны непра­виль­но, без каких-либо закон­ных осно­ва­ний». При­зна­ли и пыт­ки. Аре­сто­ван­ных выпу­сти­ли на сво­бо­ду, а шель­мо­ва­ние в прес­се завер­ши­лось. Сле­до­ва­тель по осо­бо важ­ным делам МГБ Нико­лай Меся­цев уже после рас­па­да СССР рас­ска­зы­вал в интер­вью:

«Боль­шин­ство про­хо­див­ших по „делу вра­чей“ были евре­я­ми — зна­чит, рас­кру­чи­ва­ет­ся махо­вик анти­се­ми­тиз­ма, и это накла­ды­ва­ет­ся на кам­па­нию борь­бы с кос­мо­по­ли­тиз­мом. Како­во для авто­ри­те­та стра­ны, побе­див­шей фашизм? <…>
Искус­ствен­ность сля­пан­но­го „дела вра­чей“ обна­ру­жи­ва­лась без осо­бо­го тру­да. Сочи­ни­те­ли даже не поза­бо­ти­лись о серьёз­ном при­кры­тии. Бес­стыд­но бра­ли из исто­рии болез­ни высо­ко­по­став­лен­но­го паци­ен­та врож­дён­ные или при­об­ре­тён­ные с года­ми неду­ги и при­пи­сы­ва­ли их про­ис­хож­де­ние или раз­ви­тие пре­ступ­но­му умыс­лу леча­щих вра­чей. Вот вам и „вра­ги народа“».

После Дела вра­чей госу­дар­ствен­ные репрес­сии с антие­в­рей­ским укло­ном идут на спад — как и все дру­гие, близ­ка отте­пель. Неко­то­рые исто­ри­ки, напри­мер Ген­на­дий Костыр­чен­ко, и вовсе уве­ре­ны, что глав­ным винов­ни­ком того, что анти­се­ми­тизм на вре­мя стал частью госу­дар­ствен­ной поли­ти­ки, был лич­но Ста­лин. Насколь­ко такое обви­не­ние спра­вед­ли­во — дис­кус­си­он­ный вопрос. Вме­сте с юдо­фоб­ны­ми дела­ми одно­вре­мен­но раз­во­ра­чи­ва­лись и ата­ки на гене­ти­ков, и жёст­кий кон­троль теат­ров и кино, и борь­ба с «безы­дей­ны­ми» писателями.

Дело вра­чей отме­ти­лось и дол­го­сроч­ны­ми небла­го­при­ят­ны­ми послед­стви­я­ми. Прес­се и вла­стям уда­лось посе­ять сре­ди граж­дан недо­ве­рие ко всем вра­чам в целом — неза­ви­си­мо от про­ис­хож­де­ния. Вот при­мер из пер­лю­стри­ро­ван­но­го письма:

«У меня, види­мо, общий рев­ма­тизм. Даже страш­но идти к вра­чам после это­го про­цес­са. <…> Марин­ке буду давать толь­ко ябло­ки и мор­ковь — вооб­ще то, куда эти типы не могут всу­нуть свой длин­ный нос. <…> Ради бога, не будь рото­зе­ем, не зевай и проверяй».

Поды­то­жим. Офи­ци­аль­но в после­во­ен­ном СССР анти­се­ми­тиз­ма не суще­ство­ва­ло: в эти годы не появи­лось зако­нов, как либо ущем­ля­ю­щих пра­ва евре­ев, не нача­лись депор­та­ции. А совет­ская Кон­сти­ту­ция по-преж­не­му гаран­ти­ро­ва­ла рав­но­пра­вие всем граж­да­нам, неза­ви­си­мо от наци­о­наль­но­сти. Но репрес­сив­ная маши­на про­дол­жа­ла рабо­тать сра­зу в несколь­ких направ­ле­ни­ях — и одно из них было анти­се­мит­ским. Осмыс­лен­но или, ско­рее, нет, госу­дар­ство вытя­ну­ло на поверх­ность болез­нен­ные пред­рас­суд­ки, поощ­ри­ло в граж­да­нах подо­зри­тель­ность, пред­взя­тость и жестокость.

---

Часть 2,

в кото­рой рас­ска­зы­ва­ет­ся о быто­вом анти­се­ми­тиз­ме и его кор­нях, послед­нем погро­ме и город­ских легендах

Отно­ше­ние обще­ства к евре­ям в СССР нико­гда не было про­стым и без госу­дар­ствен­но­го науче­ния, а после вой­ны ста­ло совсем неод­но­знач­ным. Сме­ши­ва­лись сра­зу несколь­ко фак­то­ров. Во-пер­вых, низо­вые анти­се­мит­ские настро­е­ния, тяну­щи­е­ся ещё с кро­ва­во­го наве­та — пред­став­ле­ния о том, что евреи исполь­зу­ют кровь дру­гих наро­дов, чаще все­го детей, для риту­а­лов. Во-вто­рых, анти­се­мит­ская кам­па­ния 1948 года, пред­ла­гав­шая, сре­ди про­че­го, искать насто­я­щие еврей­ские име­на в лите­ра­тур­ных псев­до­ни­мах. Послед­ствия этой кам­па­нии рас­тя­ну­лись на деся­ти­ле­тия: Саха­ро­ва неко­то­рые счи­та­ли Цукер­ма­ном, а Сол­же­ни­цы­на — Сол­же­ни­це­ром. В‑третьих, слож­ные отно­ше­ния с моло­дым Изра­и­лем и стрем­ле­ние мно­гих евре­ев туда уехать. В‑четвёртых, слу­хи о том, что евреи не участ­во­ва­ли в войне и пото­му не сде­ла­ли вклад в общую побе­ду. Спи­сок мож­но продолжить.

Эти и дру­гие обсто­я­тель­ства порож­да­ли такое пред­став­ле­ние: евреи ущем­ле­ны и вынуж­де­ны скры­вать­ся, а пото­му остав­ля­ют друг дру­гу скры­тые посла­ния. Рас­про­стра­ня­лись слу­хи и о том, что евреи хотят ото­мстить совет­ским наро­дам за «соуча­стие» в гено­ци­де и анти­се­мит­ские настро­е­ния. В заго­вор вери­ли не толь­ко обы­ва­те­ли: орга­ны гос­бе­зо­пас­но­сти повсю­ду иска­ли сле­ды сио­нист­ской про­па­ган­ды — и в пуб­лич­ных выска­зы­ва­ни­ях, и в лич­ных письмах.

Эта кам­па­ния тоже отме­ти­лась дол­го­сроч­ным вли­я­ни­ем на обще­ствен­ное мне­ние. Напри­мер, уже в бреж­нев­ские деся­ти­ле­тия рас­про­стра­ни­лась город­ская леген­да, что дома на Новом Арба­те спро­ек­ти­ро­ва­ны «архи­тек­то­ра­ми-евре­я­ми в виде Торы, рас­кры­той кни­ги» [1]. Или вер­сия попро­ще — пять домов сим­во­ли­зи­ру­ют Пятикнижие.

Впро­чем, такие пред­став­ле­ния — про­сто дет­ский лепет в срав­не­нии со зло­ве­щей тео­ри­ей, выдви­ну­той в 1990‑е годы чле­на­ми обще­ства «Память»:

«Линии мос­ков­ско­го мет­ро­по­ли­те­на спро­ек­ти­ро­ва­ны так, что, когда их взо­рвут, на месте Моск­вы обра­зу­ет­ся звез­да Дави­да» [2].

Во вто­рой поло­вине 1940‑х и в нача­ле 1950‑х годов евре­ев чаще все­го обви­ня­ли в том, что они добы­ва­ют дет­скую кровь для омо­ла­жи­ва­ния, отрав­ля­ют воду в шко­лах, а под видом вак­цин при­ви­ва­ют болез­ни. Напри­мер, вско­ре после пуб­ли­ка­ции упо­мя­ну­той ста­тьи в «Прав­де» по стране обсуж­да­ют слу­хи, что «чьей-то сосед­ке врач-еврей про­пи­сал аспи­рин, внут­ри кото­ро­го ока­за­лась про­во­ло­ка, или что где-то детям врач-еврей под видом при­вив­ки про­тив тубер­ку­лё­за сде­лал „при­вив­ку рака“» [3].

Дру­гим рас­про­стра­нён­ным обви­не­ни­ем ста­но­вит­ся про­да­жа чело­ве­че­ско­го мяса. Здесь ксе­но­фо­бия под­пи­ты­ва­лась голо­дом, раз­ру­хой и нище­той. Впро­чем, в кан­ни­ба­лиз­ме подо­зре­ва­ли не толь­ко евре­ев, но и татар. Такие сплет­ни не были анти­се­ми­тиз­мом в чистом виде.

Чуть ранее, в 1950 году, в Москве рас­про­стра­нил­ся слух, объ­еди­нив­ший сра­зу две эти леген­ды. Город обсуж­дал, что в суде рас­смат­ри­ва­ют дело евре­ев-кан­ни­ба­лов. Рас­сказ­чи­ки не ску­пи­лись на подроб­но­сти, фан­та­зи­руя о том, что похи­щен­но­го ребён­ка нашли в тай­ной ком­на­те с пере­ре­зан­ной шеей. Кровь, конеч­но, была нуж­на для лекар­ства, а мясо — для про­да­жи в казён­ных ларь­ках. Рас­ска­зы­ва­ли, что участ­ни­ков гряз­но­го дела око­ло ста, и боль­шая часть из них евреи, а «рус­ских толь­ко трое» [4].

Слу­хи так взбу­до­ра­жи­ли моск­ви­чей, что гото­вая к рас­пра­ве тол­па собра­лась око­ло суда. Их с тру­дом успо­ко­и­ли объ­яс­не­ни­я­ми, что судят дру­го­го чело­ве­ка за совсем иное преступление.

Недо­ве­рие к евре­ям, подо­гре­ва­е­мое свер­ху, в нача­ле 1950‑х годов рас­про­стра­ня­ет­ся сре­ди самых раз­ных людей, неза­ви­си­мо от уров­ня обра­зо­ва­ния. Вот цита­та пре­по­да­ва­те­ля Киев­ско­го финан­со­во-эко­но­ми­че­ско­го инсти­ту­та Ива­на Брыка:

«…У меня про­сто кула­ки чешут­ся про­тив этой сво­ло­чи. И где же гра­ни­ца? Если у евре­ев есть свой Изра­иль и люби­мая ими Аме­ри­ка, то кому из них могу я верить. Если круп­ней­шие вра­чи ока­за­лись под­ле­ца­ми, то поче­му я дол­жен верить еврею из инсти­ту­та или апте­ка­рю, они тоже могут меня и мою семью при­не­сти в жерт­ву Трум­эну или Эйзенхауэру…»

Если уж у пре­по­да­ва­те­ля «заче­са­лись кула­ки», что гово­рить о дру­гих. Судить о настро­е­ни­ях в обще­стве после вой­ны мож­но по пись­му фрон­то­ви­ков-евре­ев, адре­со­ван­но­му Ста­ли­ну, от 12 октяб­ря 1945 года:

«Здесь силь­но чув­ству­ет­ся вли­я­ние нем­цев. Борь­бы с поли­ти­че­ски­ми послед­стви­я­ми их поли­ти­че­ско­го вре­ди­тель­ства здесь не ведёт­ся ника­кой. Здесь рас­по­я­са­лись вся­ко­го рода наци­о­на­ли­сты, порой с пар­тий­ным биле­том в кар­мане. <…> Здесь сви­реп­ству­ет ещё неви­дан­ный в нашей совет­ской дей­стви­тель­но­сти АНТИСЕМИТИЗМ. Сло­во „жид“ или „бей жидов“ — излюб­лен­ный лозунг немец­ких фаши­стов, укра­ин­ских наци­о­на­ли­стов и цар­ских чер­но­со­тен­цев — со всей соч­но­стью раз­да­ёт­ся на ули­цах сто­ли­цы Укра­и­ны, в трам­ва­ях, в трол­лей­бу­сах, в мага­зи­нах, на база­рах и даже в неко­то­рых совет­ских учре­жде­ни­ях. В несколь­ко иной, более заву­а­ли­ро­ван­ной фор­ме это име­ет место в пар­тий­ном аппа­ра­те, вплоть до ЦК КП(б)У. Всё это в конеч­ном ито­ге и при­ве­ло к еврей­ско­му погро­му, кото­рый недав­но имел место в горо­де Киеве».

Речь в пись­ме идёт о киев­ском погро­ме 4–7 сен­тяб­ря 1945 года, кото­рый ино­гда назы­ва­ют «послед­ним погро­мом» в Укра­ине и СССР. Его глав­ной при­чи­ной стал пре­сло­ву­тый жилищ­ный вопрос, кото­рый, сме­шав­шись с юдо­фо­би­ей, пре­вра­тил­ся в гре­му­чий кок­тейль нена­ви­сти. Воз­вра­ща­ю­щи­е­ся в Киев евреи хоте­ли занять преж­ние квар­ти­ры, но в них уже жили дру­гие люди — как пра­ви­ло, не евреи. Вла­сти шли евре­ям навстре­чу и высе­ля­ли жиль­цов — как пра­ви­ло, не предо­став­ляя дру­го­го дома. Из-за одно­го тако­го слу­чая и начал­ся погром.

Летом 1945 года семью Гра­ба­рей выгна­ли из квар­ти­ры пря­мо на ули­цу, и они попро­си­ли сына-крас­но­ар­мей­ца засту­пить­ся за них. Млад­ший Гра­барь вме­сте с сослу­жив­цем Мель­ни­ко­вым избил засе­лив­ше­го­ся в квар­ти­ру Розен­штей­на — кста­ти, стар­ше­го лей­те­нан­та и радио­опе­ра­то­ра отде­ла «Б» НКГБ УССР. Про­хо­жие всту­пи­лись за Розен­штей­на, ему уда­лось бежать. Дома он пере­одел­ся в фор­му, взял писто­лет ТТ и вме­сте с женой отпра­вил­ся во двор к Гра­ба­рю и Мель­ни­ко­ву. Кон­фликт пред­ска­зу­е­мо закон­чил­ся убий­ством: Розен­штейн застре­лил обо­их напа­дав­ших и пытал­ся бежать. Его быст­ро пой­ма­ли и доста­ви­ли в милицию.

На месте убий­ства собра­лась тол­па, выкри­ки­вав­шая анти­се­мит­ские лозун­ги. Жену Розен­штей­на и слу­чай­но­го про­хо­же­го тяже­ло изби­ли. А затем на похо­ро­нах уби­тых Гра­ба­ря и Мель­ни­ко­ва изби­ли двух евре­ев, никак не отно­ся­щих­ся к Розен­штей­нам — работ­ни­ка коми­те­та по делам искусств Вик­то­ра Том­ско­го и работ­ни­ка област­но­го отде­ла глу­хо­не­мых Яко­ва Шварц­ма­на. Задер­жа­ли толь­ко одно­го участ­ни­ка дра­ки — бес­пар­тий­но­го 22-лет­не­го Ген­на­дия Салацкого.

Инфор­ма­цию о погро­ме поста­ра­лись скрыть, но она неиз­беж­но раз­нес­лась по стране в самых иска­жён­ных фор­мах — меня­лось и чис­ло участ­ни­ков, и име­на погиб­ших, и дру­гие дета­ли. Вла­стям уда­лось спра­вить­ся с ситу­а­ци­ей: погро­мов и убийств боль­ше не было. Но анти­се­мит­ские настро­е­ния нику­да не исчезли.

«Низо­вой» и «око­ло­го­су­дар­ствен­ный» анти­се­ми­тизм по-раз­но­му опре­де­ля­ли мас­штаб дея­тель­но­сти «вре­ди­те­лей». Если в ста­тье «Прав­ды» вра­чей-евре­ев изоб­ра­жа­ли сио­нист­ски­ми шпи­о­на­ми, по аме­ри­кан­ско­му нака­зу уби­ва­ю­щи­ми исклю­чи­тель­но высо­ко­по­став­лен­ных чинов­ни­ков, то в мас­со­вом пред­став­ле­нии евреи угро­жа­ли абсо­лют­но всем. В сплет­нях их жерт­ва­ми ста­но­ви­лись самые обыч­ные, без­за­щит­ные люди, неред­ко дети. А их без­жа­лост­ные пре­ступ­ле­ния раз­во­ра­чи­ва­лись в таких местах, где может ока­зать­ся каж­дый: в апте­ке, в дет­ском саду, в боль­ни­це. Напри­мер, была такая леген­да (орфо­гра­фия и пунк­ту­а­ция цити­ру­ют­ся по источнику):

«Одна док­тор еврей­ка пред­ла­га­ла детям выпить какую-то воду напи­ток, при­го­тов­лен­ный, яко­бы, для того, что­бы дети не боя­лись инэк­ций. Дети не пили этой воды, гово­ря, что — «мы не будем пить с невкус­ным лекар­ством». Тогда зав. дет­са­да, видя, что дети не пьют воду и из бач­ка (для питье­вой воды в дет­са­ду), посла­ла про­бу этой воды на ана­лиз. Ока­за­лось, что вся вода была зара­же­на тубер­ку­лёз­ны­ми бацил­ла­ми. Эта док­тор­ша орга­на­ми была аре­сто­ва­на» [5].

Что инте­рес­но, в этой и дру­гих город­ских леген­дах предот­вра­тить тра­ге­дию помо­га­ет «спа­си­тель» — про­ни­ца­тель­ный взрос­лый или ребё­нок, кото­рый раз­га­ды­ва­ет ковар­ный умы­сел. Это род­нит город­скую леген­ду с народ­ной сказ­кой, где изоб­ре­та­тель­ный герой побеж­да­ет зло­дея совер­шен­но непред­ска­зу­е­мым способом.

Сюжет об «отра­ви­тель­ни­це» объ­еди­ня­ет все сте­рео­ти­пы и при­ду­ман так, что­бы напу­гать как мож­но боль­ше людей. «Вре­ди­те­ли» в таких исто­ри­ях обыч­но дей­ству­ют сооб­ща, у них есть еди­ная цель и «под­по­лье». Заго­вор боль­шо­го чис­ла евре­ев вполне может про­из­рас­тать ещё из тео­рии о «Про­то­ко­лах сион­ских муд­ре­цов» (сей­час в Рос­сии их содер­жа­ние при­зна­но экс­тре­мист­ским). Этот под­лож­ный доку­мент впер­вые опуб­ли­ко­ва­ли на рус­ском ещё в 1903 году (изна­чаль­но «Про­то­ко­лы» напи­са­ны на фран­цуз­ском). Если попы­тать­ся пере­дать содер­жа­ние крат­ко, то доку­мент опи­сы­ва­ет, как евреи долж­ны дей­ство­вать, что­бы добить­ся вла­сти над всем миром. Сре­ди мето­дов упо­ми­на­ют­ся насаж­де­ние куль­та денег, под­куп прес­сы, рас­про­стра­не­ние пор­но­гра­фии и мно­гое другое.

По содер­жа­нию и замыс­лу «Про­то­ко­лы» сход­ны с «Пла­ном Дал­ле­са». Мно­го­крат­но дока­за­но, что доку­мент — под­дел­ка, но он и сего­дня неред­ко всплы­ва­ет в кон­спи­ро­ло­ги­че­ских тео­ри­ях. В СССР обы­ва­те­лям тер­мин «Про­то­ко­лы сион­ских муд­ре­цов» мог быть неиз­ве­стен, одна­ко пред­став­ле­ние о «еврей­ском заго­во­ре» глу­бо­ко уко­ре­ни­лось и при­но­си­ло горь­кие пло­ды даже в 1940–1950‑е годы.

---

Часть третья,

в кото­рой рас­ска­зы­ва­ют­ся анек­до­ты и под­во­дят­ся итоги

Быто­вой анти­се­ми­тизм про­яв­лял себя не толь­ко в слу­хах, город­ских леген­дах и лич­ных кон­флик­тах, но и в сфе­ре на пер­вый взгляд без­обид­ной — в анек­до­тах. Евреи часто ста­но­ви­лись геро­я­ми жан­ра, и, надо заме­тить, не все­гда юмор был пря­мо-таки оскор­би­тель­ным и жесто­ким. Чаще все­го в анек­до­тах евреи пред­ста­ют эда­ки­ми трикс­те­ра­ми, спо­соб­ны­ми кого угод­но обма­нуть, обой­ти запре­ты и извлечь выго­ду из любой ситуации:

Вас­сер­ман при­хо­дит устра­и­вать­ся на рабо­ту. Началь­ник отде­ла кад­ров посмот­рел в его пас­порт и говорит:
— На «-ман» — не берём!
Потом захо­дит Раби­но­вич и полу­ча­ет ответ:
— На «-вич» — не берём!
Раби­но­вич дохо­дит до две­ри, обо­ра­чи­ва­ет­ся и спра­ши­ва­ет— Ска­жи­те, а на что вы берёте?
Началь­ник отдела:
— На «-ко».
Раби­но­вич под­хо­дит к две­ри и весе­ло кри­чит в неё:
— Коган, заходи!

Менее без­обид­ные при­ме­ры тоже встре­ча­ют­ся. Так анек­дот-загад­ка ста­вил под сомне­ние уча­стие евре­ев в боях на фрон­тах Вто­рой мировой:

Один рус­ский — пьяница.
Два рус­ских — драка.
Десять рус­ских — оче­редь в шинок (шал­ман).
Мно­го рус­ских — фронт.
Один еврей — лауреат.
Два еврея — блат.
Десять евре­ев — наркомат.
Мно­го евре­ев — тыл.

Или иной вари­ант текста:

Один еврей — лавка.
Два еврея — блат.
Три еврея — наркомат.
Четы­ре еврея — креп­кий тыл страны.
Один Иван — пьян.
Два Ива­на — драка.
Три Ива­на — стро­и­тель­ство Беломорканала.
Четы­ре Ива­на — перед­ний край.

Анек­дот заде­ва­ет и рус­ских, и евре­ев — но подвиг пер­вых не оспа­ри­ва­ет­ся. Дру­гие сомни­тель­ные анек­до­ты поте­ша­ют­ся над без раз­бо­ра при­пи­сы­ва­е­мые евре­ям чер­ты харак­те­ра. Напри­мер, береж­ли­вость за гра­нью жадности.

Хутор. Запад­ная Укра­и­на. При­хо­дит муж­чи­на, сту­чит в дверь. Откры­ва­ет пожи­лая украинка.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте!
— Это вы в 43‑м году три дня укры­ва­ли еврей­ско­го маль­чи­ка от немцев?
— Да.
— Так это я! Кепоч­ку вер­ни­те, пожалуйста.

Для жела­ю­щих посме­ять­ся над «еврей­ской жад­но­стью» была и более лако­нич­ная исто­рия:

— Что такое еврей­ская дилемма?
— Бес­плат­ная ветчина.

Насколь­ко вза­и­мо­свя­за­ны анек­до­ты о евре­ях с быто­вым анти­се­ми­тиз­мом — вопрос хит­рый. С одной сто­ро­ны, анек­до­ты рас­ска­зы­ва­ли обо всех без исклю­че­ния, доста­ва­лось не толь­ко евре­ям — и рус­ским, и укра­ин­цам, и тата­рам, и гру­зи­нам, и осо­бен­но чук­чам. С дру­гой — в анек­до­тах мус­си­ру­ют­ся вред­ные сте­рео­ти­пы о наци­ях и яко­бы при­су­щих им чер­тах. Они убе­ди­тель­нее газет и слу­хов под­дер­жи­ва­ли недо­ве­рие и пред­взя­тость, лег­ко пере­да­ва­ли их из поко­ле­ния в поко­ле­ния и созда­ва­ли поч­ву, в кото­рой анти­се­ми­тиз­му было ком­форт­но суще­ство­вать десятилетиями.

Достиг­нув пика в нача­ле 1953 года, анти­се­мит­ские настро­е­ния уже вес­ной идут на спад. Ска­зы­ва­ет­ся и оправ­да­ние «вре­ди­те­лей», и при­зна­ние всех обви­не­ний про­тив них лож­ны­ми, и пре­кра­ще­ние трав­ли в прес­се. Конеч­но, по щелч­ку паль­цев унять анти­се­ми­тизм было невоз­мож­но, но вла­сти и прес­са пере­ста­ли ему потвор­ство­вать, и для успо­ко­е­ния боль­шин­ства это­го было доста­точ­но. Но мень­шин­ство оста­лось. Так, жите­ли сибир­ской дерев­ни Гурьев­ки даже в 1960‑е годы по-преж­не­му боя­лись ложить­ся в боль­ни­цу. Они вери­ли, что вра­чи под­ве­ши­ва­ют боль­ных на крю­ках и выка­чи­ва­ют из них кровь на продажу.

Одна­ко пере­дыш­ка была вре­мен­ной. Уже в 1960‑е годы нач­нёт­ся кам­па­ния «все на борь­бу с мацой», «пере­убеж­де­ние» жела­ю­щих эми­гри­ро­вать в Изра­иль как жертв «сио­нист­ской про­па­ган­ды», а изра­иль­тян будут назы­вать не ина­че как «воен­щи­ной» и «агрес­со­ра­ми». Анти­се­ми­тизм при­мет новые фор­мы, соот­вет­ству­ю­щие эпохе.

---

Рекомендуемые источники и литература

Если вас заин­те­ре­со­ва­ла тема репрес­сий, автор реко­мен­ду­ет изу­чить под­бор­ку доку­мен­тов в Архи­ве Алек­сандра Яко­вле­ва. Для погру­же­ния в мир город­ских легенд и слу­хов (не толь­ко анти­се­мит­ских) нет кни­ги луч­ше, чем «Опас­ные совет­ские вещи. Город­ские леген­ды и стра­хи в СССР» Алек­сан­дры Архи­по­вой* и Анны Кир­зюк. Тыся­чи анек­до­тов на все­воз­мож­ные темы ждут чита­те­ля в изда­нии «Совет­ский анек­дот. Ука­за­тель сюже­тов» Миха­и­ла Мельниченко.

---

* Счи­та­ет­ся иноагентом.

---

Примечания

1–5. Цит. по «Опас­ные совет­ские вещи». Алек­сандра Архи­по­ва, Анна Кирзюк.

---

Читай­те так­же «Где пар­ти­зан — там и еврей, где еврей — там и пар­ти­зан».