После разгрома Белого движения не все царские офицеры и солдаты уехали в эмиграцию. Многие белогвардейцы ушли в подполье, переквалифицировались в бандитов, воров и убийц — к преступлениям их привела злость на новую власть.
Сегодня поговорим о жиганах — людях, которые променяли кодекс чести русского офицера на «воровской закон» и стали оппонентами большевистской власти в 20–30‑е годы XX века, а также о том, как менялось значение этого понятия в разные годы.
Как появилось слово «жиган»
Слово «жиган» образовано от глагола «жечь». В начале XX века жиганами называли кочегаров и винокуров, испачканных сажей. Затем семантика слова расширилась — так стали именовать преступников. По некоторым сведениям, каторжанам выжигали клеймо «вор» на лбу или щеке, отчего и пошло прозвище «жиган».
Слово можно встретить в словаре блатного жаргона Василия Трахтенберга «Блатная музыка» 1908 года. Тогда «жиган» обозначало «представителя тюремного и острожного пролетариата; жалкого, нищего, унижаемого арестантами и самого унижающегося перед более сильными и богатыми».
В то же время в книге Власа Дорошевича «Каторга» (1903) слово «жиган» определяется иначе:
«„Жиганом“ на каторге вообще называется всякий бедный, ничего не имеющий человек, но, в частности, этим именем зовут проигравшихся в пух и прах „игроков“».
Только в 1920‑е годы слово обрело значение преступника и вора. Например, в этом смысле его употреблял Михаил Зощенко в рассказе «Гришка Жиган» (1921). Молва представляет Гришку как вора, расправу над которым хотят учинить люди с базара:
— Ежели она есть краденая, так ты мне и скажи: краденая, мол, лошадь. А то ходит тут, говорят — вор и конокрад, Гришка Жиган… Так уж не ты ли это и будешь. А? Как звать-то тебя?
— Это меня-то? Гришей меня зовут. Это точно. Да только, господин
купчик, я воровством имя такое позорить не буду. На это я никогда не
соглашусь… А зовут, да, Гришей зовут. Могу и пачпорт вам показать…
В этом же значении слово «жиган» встречается в повести Вениамина Каверина «Конец хазы» (1924):
— Вы уже знаете, что этот проклятый жиган Васька Туз сгорел из-за какой-то говённой покупки. Ему бабки для дела, он после отчитается во что пошло, а ты хевру (группа сообщников-воров. — Прим. ред.) поганишь, жиган!
Как белогвардейцы попали в воровской мир
После Гражданской войны некоторые белые эмигрировали, а другие остались внутри страны и попытались по-новому бороться против советской власти. Часть разбитых белогвардейских отрядов превратились в бандитские шайки, которые грабили и убивали до середины 20‑х годов.
Так, в Мариинском уезде Томской губернии 27 мая 1922 года банда под руководством белогвардейца Соловьёва заняла деревню Ивановку, убила трёх коммунистов, награбила сто пудов хлеба и отошла в тайгу на украденных у крестьян лошадях.
Обосновавшиеся в Екатеринбурге бывшие белые офицеры тоже крали, грабили и убивали. С сентября 1919 по январь 1920 года в городе было зафиксировано около 8,5 тысячи преступлений, среди них 97,4% краж.
В 1919–1920 годы в Екатеринбурге орудовала банда Александра Зыкова, участника колчаковской армии и однофамильца известного полковника Семёновского полка и героя Первой мировой войны. Банда промышляла крупными кражами со складов. Сотрудники ВЧК узнали, где находились Зыков и подельники. В доме лесника под городом нашли 10 ящиков оконных стёкол, три ящика сухой кристаллической краски, приводные ремни, коровьи сырые кожи, масло, винтовку с патронами. Неподалёку от дома задержали остальных участников банды, у них забрали пять револьверов и поддельные печати Пышминского, Нижне-Исетского и Берёзовского Советов.
К задержанным 20 белогвардейцам вскоре добавились ещё 16 из другой банды, воровавшей с макаронной фабрики, склада коммуны и из химической лаборатории. Всего 37 человек украли товаров, оружия и еды на 100 миллионов рублей — преступников расстреляли. Еду белогвардейцы воровали с политическими целями: так они надеялись разжечь недовольство местных жителей новой властью. Оружие и прочие промышленные товары предполагалось использовать для терактов против партработников и рядовых коммунистов.
Одним из лидеров уральского повстанческого движения был белогвардеец Тюнин. 20 апреля 1920 года возле деревни Камельской группировка Тюнина убила милиционеров Гавриила Санина, Петра Михайлова, Константина Кислицина и трёх красноармейцев. Через шесть дней на том же месте они расправились с коммунистом Михаилом Клементьевым.
Бороться с тюнинцами поручили 30-летнему Евгению Рудакову. При царской власти он отбывал заключение за революционную деятельность, а при советской стал милиционером. Рудакову удалось заметно ослабить уральские банды, а потому милиционер стал для их главарей врагом номер один. Когда Рудаков отправился раздавать жалованье подчинённым, участники тюнинской банды подловили экипаж и нанесли Евгению и его беременной жене Клавдии 31 сабельную и четыре штыковые раны. Супруги скончались, а Тюнин бежал.
Вскоре при облавах поймали нескольких лидеров банды Тюнина: Василия Толмачёва, Терентия Брехова, братьев Ивана и Николая Иконниковых. Судебный процесс над ними стал известен как «Дело 113». Всех задержанных приговорили к расстрелу, однако Тюнин опять бежал.
Известен случай банды полковника Дуганова. После победы 5‑й Красной армии над генералом Каппелем белогвардейский партизанский отряд Валентина Дуганова шёл на Дальний Восток к атаману Семёнову, бесчинствуя и убивая людей по дороге. Только за 13 дней декабря 1921 года бандиты-дугановцы убили 36 человек: 28 коммунистов, двух «сочувствующих» и шесть беспартийных.
В ныне бурятском поселении Дырен белогвардейцы искали предметы роскоши и оружие. Так они пришли к дому богача Еши Бальжира. Сторонники Дуганова расспрашивали его о золоте и деньгах, но Бальжир молчал. «Ба́нданы» (бандиты) высыпали порох в уши и нос Еши и взорвали.
На поимку отряда Дуганова отправились баргузинский гарнизон в 120 человек и отряд аймачной милиции Буды Сангадина. Тогда дугановцев не поймали, но через два года при попытке пересечь границу с Маньчжурией их настиг гарнизон Читинского военного округа. Большинство бандитов сбежали. Самого Дуганова схватили только в 1929 году и расстреляли по приговору военно-полевого суда.
Бывшие белогвардейцы, вероятно, на тот момент не считали себя с жиганами, но стали жить «по понятиям» и показали себя резкими и жестокими «идейными» преступниками.
Как развивалась история жиганов дальше
Многих белогвардейцев посадили в тюрьмы, где они держались отдельно от остальных заключённых. Белые отличались от большинства арестантов образованностью, дисциплинированностью и наличием чёткой идеологии, стремились стать лидерами в тюремно-лагерной среде. Приверженцы царской власти считали себя выше других и демонстрировали превосходство над остальными сидельцами. Одним из элементов такого благородства был броский стиль в одежде. Белогвардейцы надевали тельняшки, брюки-клёш, в то время как простые арестанты носили сапоги-прохори, заправленные брюки и пиджаки в ёлочку. Однако разделение не всегда касалось жизни в заключении: в лагерях и тюрьмах осуждённые часто носили то, что удалось надеть в последний день перед арестом.
Белогвардейцы начали создавать свою касту — жиганов. Главным их отличием от остальных бандитов была жестокость, с который они совершали преступления. За политическую идею бывшие белогвардейцы были готовы убивать любых противников. Притом новые жиганы носили нательные кресты, подчёркивающие религиозность членов касты.
Бывшие царские военные сформировали отдельные правила жизни в лагерях и тюрьмах, согласно которым:
— запрещалось работать или принимать участие в работе на благо общества;
— запрещалось иметь официальную семью;
— запрещалось принимать участие в военных действиях, получать оружие от государства;
— запрещалось сотрудничать с властями в качестве свидетеля или жертвы,
— обязывалось вносить деньги в общак («воровская касса», «котёл»; на уголовном жаргоне фонд взаимопомощи в среде преступного сообщества).
Однако насчёт трансформации белогвардейцев и появления преступной группы жиганов существует другое соображение. В работе «Роль „воров в законе“ в организации преступной деятельности» преподаватель Московского университета МВД России Михаил Ефимкин уточняет:
«Иной точки зрения придерживается А. И. Гуров, по мнению которого „воры“ (в понимании „жиганов“) и их „закон“ появились во время бурного развития советской лагерной системы, когда уголовники при поддержке НКВД СССР взяли на себя функции управления в условиях несвободы, установили свои правила поведения» .
Согласно этому мнению, жиганы должны были построить чёткую тюремную иерархию, чтоб контролировать сидящих в тюрьмах и лагерях. Теория выглядит достаточно неубедительно, потому что идеологические противники большевизма не могли сотрудничать с советской властью.
Чем промышляли жиганы на свободе
Чаще всего жиганы «крышевали» коррумпированных чиновников и крупных нэпманов. Также преступники подстрекали на нарушения закона босяков, шпану и детей-беспризорников, тогда как сами только стояли во главе действий.
Босяк — опустившийся человек, не имеющий определённого занятия и никакой собственности. Обычно босяками называли малолетних бродяг.
Наименование «шпана» происходит от слова «шпанка» — так на царской каторге называли общую массу арестантов. Также «шпанка» у сибиряков — овечье стадо.
Но бывшим босякам и беспризорникам не нравилось такое положение дел. Они вырастали, становились бандитами, не желали находиться в подчинении у наставников и отделялись. Это первая версия того, как сформировалась каста у́рок, многие из которых впоследствии вошли в группу «воров в законе».
«Воры в законе» так себя никогда не называли, такое наименование они получили от сотрудников правоохранительных органов. Сами представители касты называли себя «ворами», «братьями», «людьми», «бродягами», «законниками».
Почему жиганы конфликтовали с другими криминальными группами
Жиганы идеологически не могли объединиться с остальными заключёнными, хоть и пытались: они выдвинули идею равенства всех членов «братства», но урки и «воры» не спешили их принимать. На самом же деле бывшие белогвардейцы хотели увеличить свои силы, чтобы иметь больший успех в борьбе с советской властью.
Обострился конфликт лидерства. Так, более низкие круги преступной тюремной иерархии захотели взять верх над жиганами. Они поддерживали собственных лидеров — урок. Те отличались от оппонентов большей сдержанностью, их преступления не были окрашены идеологически, и урки не были так жестоки, как жиганы. Исследователи возникновения «воровского закона» Александр Леонов и Александр Назаренко в одноимённой статье отмечают, что «воры», вышедшие из урок, ввели правило не допускать в свои круги «тяжеляков» (преступников, осуждённых за неимущественные тяжкие преступления, такие как диверсии, убийства изнасилования, часто осуществляемые жиганами).
«„Урка“ и „урки“ происходит от установленной нормы выработки каторжных рабочих „казённого урока“. Декабрист Якубович в „Записках бывшего каторжника“ писал: „Казённого урку́ десять верхов выдолбить полагается“. Спустя время слово изменило свое значение, и „уркой“ стали называть каторжанина, преступника со стажем». (4)
Существует и другая версия появления понятия. «Урка» являлось производным от используемой в царской полиции аббревиатуры УРК — уголовно-регистрируемый контингент, включавший всех лиц, которые совершили уголовные преступления.
Как закончили белогвардейские бандиты
В постоянной борьбе за власть появилась необходимость создать единый свод правил, по которому могли бы жить все заключённые: и жиганы, и старые дореволюционные воры, и урки. Был принят новый «воровской закон» преступного мира, согласно которому некоторые наиболее чтимые и авторитетные преступники получили право называться «ворами». Стать «вором» мог только человек, прошедший испытательный срок. Три года претендент должен был пробыть «пацаном». Затем он проходил через «школу» колонии или лагеря и по рекомендации других «воров» мог стать таким же.
Жиганы остались не у дел, их радикализм и «идейность» не нравились остальным заключённым. Притом новый «воровской» мир перенял от жиганского некоторые «понятия»: требования полного отказа от родных и создания семьи, от личной собственности и участия в коммерческой деятельности. И самое важное — строгий запрет на службу в Красной армии и требование не брать из рук власти оружие. И урки, и последующие поколения «воров» считали эти правила обоснованными и старались следовать им.
В качестве пропаганды против жиганов урки ввели лозунг «не жить за счёт братьев». Он компрометировал белогвардейцев-преступников, которые зачастую существовали на деньги босяков из своего окружения и не зарабатывали самостоятельно.
Советская власть тоже сделала вклад в исчезновение класса жиганов. Понимая, что бывшие белогвардейцы занимают важное положение в бандитской иерархии и могут противостоять режиму, органы стали создавать образ чуждых буржуйских преступников. Из двух зол выбирали меньшее: осуждённые за кражи и разбой рабочие были более «уважаемы» властями, чем бывшие царские солдаты. Мысль была такая: «Пусть грабят и убивают белых, а пролетарии — наши, их ещё можно исправить». Прочим уголовникам было невыгодно навлекать на себя угрозу расправы из-за взаимодействия с жиганами. По этой причине урки и другие касты пытались вытеснить бывших белогвардейцев из сообщества. Исследователь истории преступности 20‑х годов XX века Кузьмин отмечает:
«Авторитеты старого преступного мира, хорошо знавшие друг друга, приняли решение дать бой „идейным“, добиться победы и восстановить свои пошатнувшиеся позиции в преступном сообществе… Они сделали правильный для себя вывод: за политику карательные органы государства преследовали по всей строгости революционных законов, в то время как корыстные преступления с марксистской точки зрения объяснялись пережитками прошлого и экономической ситуацией в стране. Считалось, что с улучшением экономического положения, ликвидацией безработицы уголовная преступность должна отходить в прошлое».
Впоследствии «воров» самих стали называть жиганами, и на стыке 60‑х годов XX века это слово потеряло изначальный смысл. Сейчас семантика слова «жиган» включает два значения: «пройдоха» и «торгаш» или «профессиональный вор-рецидивист».
Жиганы исчезли, а имперская идея больше не распространялась в криминальных кастах.
Рекомендуемая литература
- Александр Леонов, Александр Назаренко. Возникновение «воровского закона». 2009.
- Михаил Ефимкин. Роль «воров в законе» в организации преступной деятельности. 2010.
- Вячеслав Важенин, Денис Васильченко. Закономерности формирования и развития высшего криминального сословия в России. 2015.
Читайте также «Скопинский аферист. Как в XIX веке банкир обманул вкладчиков и власть».
