«У людей проблемы есть поинтереснее походов в кино»: главред «Сеанса» — о состоянии российской киноиндустрии

Сбо­ры кино­те­ат­ров упа­ли на 42%, но на теле­ка­на­лах гово­рят о неве­ро­ят­ных успе­хах оте­че­ствен­ных блок­ба­сте­ров. Тема отме­ны рус­ской куль­ту­ры ста­ла одной из самых обсуж­да­е­мых с фев­ра­ля 2022 года, но неко­то­рые оте­че­ствен­ные филь­мы по-преж­не­му полу­ча­ют награ­ды на меж­ду­на­род­ных фести­ва­лях. Китай­ские и индий­ские кар­ти­ны могут ока­зать­ся в рос­сий­ских кино­те­ат­рах, но вряд ли кто-то их ста­нет смотреть.

В интер­вью для VATNIKSTAN Васи­лий Сте­па­нов, извест­ный кино­кри­тик и глав­ный редак­тор жур­на­ла «Сеанс», поде­лил­ся мыс­ля­ми по пово­ду этих про­ти­во­ре­чий в инду­стрии и рас­ска­зал о том, есть ли смысл рабо­тать в кинокритике.

— Нач­нём с вол­ну­ю­ще­го. Совсем недав­но Глеб Пан­фи­лов полу­чил приз в Палер­мо за «Ива­на Дени­со­ви­ча», а ранее и Сереб­рен­ни­ков при­е­хал в Кан­ны со сво­ей «Женой Чай­ков­ско­го». Спра­вед­ли­вы ли раз­го­во­ры об отмене рус­ской куль­ту­ры, если оте­че­ствен­ные филь­мы всё так же участ­ву­ют в фести­ва­лях и даже полу­ча­ют призы?

— Я не готов гово­рить об отмене. Про­бле­мы есть, но они не носят тоталь­ный харак­тер. Удив­ле­ние вызы­ва­ет то, что тво­ри­лось на Канн­ском фести­ва­ле с прес­сой. Вро­де бы для оте­че­ствен­ных жур­на­ли­стов и так поехать в Кан­ны было пре­дель­но труд­но, учи­ты­вая «закры­тое» небо и забло­ки­ро­ван­ные кар­точ­ки, но фести­валь решил ещё тща­тель­нее подой­ти к отбо­ру аккре­ди­то­ван­ных. К сло­ву, там и так сито было очень при­ве­ред­ли­вое. Отбор­щи­ки зво­ни­ли в редак­ции, выяс­ня­ли источ­ни­ки финан­си­ро­ва­ния тех или иных газет, какие учре­ди­те­ли. Мне кажет­ся, это выгля­дит места­ми смеш­но, а места­ми дико. Сре­ди отме­нён­ных есть про­фес­си­о­на­лы, кото­рые по 20, 30, 40 лет ездят на фести­валь, что­бы там рабо­тать. Доно­сить инфор­ма­цию о нём и его филь­мах до сво­их чита­те­лей. Они оста­лись дома, пото­му что про­тив услов­но­го Али­ше­ра Усма­но­ва вве­ли санк­ции. Мно­гие еже­днев­ные изда­ния вдруг ста­ли не комиль­фо. Всё это часть обще­го кри­зи­са, память о кото­ром оста­нет­ся надол­го. Ерун­да по срав­не­нию с ины­ми новостями.

Что каса­ет­ся филь­мов, вы сами види­те: Сереб­рен­ни­ков, чей фильм не был под­дер­жан гос­струк­ту­ра­ми РФ, был пока­зан, дру­гие — нет. Но и на Сереб­рен­ни­ко­ва ока­зы­ва­лось огром­ное дав­ле­ние. И всё же это не отме­на рус­ской куль­ту­ры, это обрат­ная сто­ро­на конфронтации.

Я к таким явле­ни­ям отно­шусь пло­хо. Мне кажет­ся, куль­ту­ра и искус­ство — это един­ствен­ное поле, на кото­ром всё ещё мож­но вести осмыс­лен­ный диа­лог. Источ­ни­ки финан­си­ро­ва­ния здесь не самое глав­ное — в кон­це кон­цов, это про­бле­ма кура­то­ров, кого выбирать.

Смеш­но, что «отме­на куль­ту­ры» гораз­до замет­нее внут­ри нашей стра­ны. Рус­ская куль­ту­ра сама себя отме­ня­ет. Сни­ма­ют име­на авто­ров с афиш из-за их поли­ти­че­ской пози­ции, кото­рую едва ли мож­но счесть экс­тре­мист­ской. Вся эта сви­сто­пляс­ка вокруг Молоч­ни­ко­ва, Аку­ни­на*, Быко­ва* (*по мне­нию Миню­ста РФ, выпол­ня­ют функ­цию ино­стран­ных аген­тов. — Ред.) кажет­ся как мини­мум дурац­кой. Ну, хоро­шо, вы не раз­де­ля­е­те их взгля­ды, но имей­те хотя бы ува­же­ние к ним и имей­те ува­же­ние к автор­ским зна­кам. Кре­пост­ной театр какой-то. Это демон­стри­ру­ет и отно­ше­ние к тем, кто всё ещё на афи­шах зна­чит­ся. Уни­зи­тель­ное для всех поведение.

— «Сами себя отме­ня­ем», кажет­ся, это к теме того, что сна­ча­ла Михал­ков пред­ло­жил не выдви­гать в этом году на «Оскар» оте­че­ствен­ные филь­мы, а потом пре­зи­ди­ум кино­ака­де­мии РФ офи­ци­аль­но при­нял такое решение.

— Это отдель­ная исто­рия. Тут пря­мо нару­ше­ние про­це­дур и регла­мен­тов. Из оска­ров­ско­го коми­те­та имен­но из-за это­го вышли мно­гие талант­ли­вые и про­фес­си­о­наль­ные люди, кото­рые не про­сто так там ока­за­лись. Зачем вооб­ще суще­ству­ет этот коми­тет, если Михал­ков при­ни­ма­ет реше­ние от его лица? Зачем нуж­на эта институция?

«Оскар» это­го года ничем ради­каль­но не отли­ча­ет­ся от про­шло­год­не­го. Нас там никто не про­сил ниот­ку­да выхо­дить. Непо­нят­но, кто автор это­го решения.

— Ну и вслед­ствие это­го и Алек­сей Учи­тель, и Звя­гин­цев, и Бод­ров-стар­ший вышли из соста­ва комитета.

— И Селья­нов, и дру­гие — я не пом­ню весь спи­сок, но это все ува­жа­е­мые и заслу­жен­ные люди, про­фес­си­о­на­лы сво­е­го дела. Они не про­сто так попа­ли в оска­ров­ский коми­тет. Туда вклю­ча­ют кине­ма­то­гра­фи­стов, полу­чив­ших награ­ды меж­ду­на­род­ных фести­ва­лей клас­са А, оска­ров­ских при­зё­ров и номи­нан­тов. Теперь коми­тет не рабо­та­ет, это удар по меж­ду­на­род­ным свя­зям. Курс на самоизоляцию.

— Рос­сий­ская кино­ин­ду­стрия, как мы поня­ли, не в самом ска­зоч­ном поло­же­нии. А что насчёт оте­че­ствен­ной кино­кри­ти­ки? Может ли она пред­ло­жить чита­те­лю что-то абсо­лют­но новое и уйти от бес­ко­неч­ных топов, под­бо­рок, раз­лич­ных мате­ри­а­лов ко дням рож­де­ния кинематографистов?

— Это вопрос на пол­то­ра часа. Кино­кри­ти­ка в Рос­сии живёт общей жиз­нью с инду­стри­ей и зри­те­лем. Я думаю, что она ничем не хуже, чем в дру­гих стра­нах. Я читаю на дру­гих язы­ках — нор­маль­ная у нас кри­ти­ка, обра­зо­ван­ная, чув­стви­тель­ная, доб­ро­же­ла­тель­ная. Мне кажет­ся, чем боль­ше ста­но­вит­ся инду­стрия, тем инте­рес­нее кино­кри­ти­кам жить. Да, мне тоже не очень нра­вят­ся фор­ма­ты в духе «пишем текст, пото­му что испол­ни­лось 80 лет со дня рож­де­ния тако­го-то режис­сё­ра», но это часто про­сто попыт­ка при­влечь чита­те­ля, про­дик­то­ван­ная пре­врат­ным мне­ни­ем о нём. Мы пло­хо пони­ма­ем сво­е­го читателя.

— Часто вы види­те такие тек­сты у коллег?

— Рань­ше часто видел. А сей­час, кажет­ся, как раз мень­ше тако­го ста­ло. Но это про­сто часть про­бле­мы роста — воз­мож­но­стей у зри­те­лей всё боль­ше. Дома мож­но смот­реть самые раз­ные филь­мы — и кри­ти­ки хотят быть про­вод­ни­ка­ми в этот бес­ко­неч­ный мир кине­ма­то­гра­фа. Когда пан­де­мия нача­лась, кри­ти­ки вдруг поня­ли, что им писать не о чем, кро­ме как о теку­щем про­ка­те, а про­ка­та нет, и понес­лась чере­да наду­ман­ных инфо­по­во­дов. СМИ так устро­е­ны — они ищут инфо­по­во­ды. Я думаю, что про­филь­ные изда­ния, наобо­рот, долж­ны в кон­це кон­цов ото­рвать­ся от это­го и само­сто­я­тель­но созда­вать события.

— То есть вы сове­ту­е­те про­филь­ным изда­ни­ям не сле­до­вать за инфоповодами?

— Я ниче­го не сове­тую. Про­сто думаю, что мне как чита­те­лю не нуж­ны инфо­по­во­ды. Ино­гда это про­сто комич­но выгля­дит: редак­тор сидит, лома­ет голо­ву, пото­му что нуж­но выду­мать пять мате­ри­а­лов на неде­лю по како­му-то пово­ду. Я про­тив такой поли­ти­ки. Хочешь есть десерт вме­сто вто­ро­го — ешь. Может, и не нуж­но каж­дый день что-то при­ду­мы­вать и пуб­ли­ко­вать, заби­вая ленту.

— А вдруг чита­те­ли забу­дут про кино­кри­ти­ку? Будет ли кри­ти­ка жить или это не очень-то и важ­но для индустрии?

— Я думаю, что всё будет нор­маль­но. Про­сто долж­но быть боль­ше авто­ров, боль­ше жур­на­лов и сай­тов. Люби­тель­ских сай­тов долж­но быть в десят­ки раз боль­ше, сту­ден­че­ских, зри­тель­ских. Един­ствен­ная про­бле­ма — с моне­ти­за­ци­ей и финан­са­ми. Тут у кри­ти­ки дела пло­хи (впро­чем, не толь­ко у нас). Инду­стрия пока не до кон­ца осо­зна­ёт, что кино­кри­ти­ки тоже ей нужны.

— В 2006 году вы при­шли в «Сеанс». Какое это было вре­мя для кино­кри­ти­ки? Что изме­ни­лось с это­го момента?

— Это было хоро­шее вре­мя. Но с тех пор не то что­бы мно­гое изме­ни­лось. Всё так же вос­тре­бо­ва­ны авто­ры, кото­рые будут луч­ше и быст­рее писать. Умно и к дед­лай­ну. Не ста­ло печат­ной прес­сы, это прав­да. В 2006 году в одном Петер­бур­ге было с деся­ток пери­о­ди­че­ских печат­ных жур­на­лов. Про Моск­ву я вооб­ще мол­чу. После 2008 года нача­ла уми­рать бума­га, был кри­зис, умер и ушёл в интер­нет реклам­ный рынок, поме­ня­лись бюд­же­ты. И выяс­ни­лось, что бума­га без рекла­мы нико­му осо­бо не нужна.

— Тем не менее «Сеанс» и сего­дня выпус­ка­ет боль­шие тол­стые жур­на­лы. Это чем обусловлено?

— Это обу­слов­ле­но тем, что мы нико­гда не зави­се­ли от рекла­мы. Мы дела­ли жур­нал-арте­факт и хоро­шо пони­ма­ли свою ауди­то­рию. Боль­шой тол­стый жур­нал при­ят­но дер­жать в руках. Всем нам, кто рабо­та­ет в жур­на­ле, нра­вит­ся пред­мет­ная куль­ту­ра. Мы обнов­ля­ли несколь­ко раз сайт, и я видел, как всё уни­что­жа­ет­ся после оче­ред­но­го обнов­ле­ния. Циф­ра — тлен. Тек­сты оста­ют­ся, а фор­ма — нет: меня­ет­ся раз­ре­ше­ние кар­ти­нок, всё нуж­но пере­вёр­сты­вать, пере­де­лы­вать. А напе­ча­тан­ный жур­нал — неот­ме­ня­е­мая часть дей­стви­тель­но­сти. Он может быть с ошиб­ка­ми, может быть несо­вер­ше­нен, но его не отме­нить и с ним труд­но не счи­тать­ся. Он часть истории.

— Какое буду­щее ждёт «Сеанс»? Есть ли пла­ны сде­лать жур­нал звез­дой кинокритики?

— Сей­час наш глав­ный план — про­жить до 2024 года. Как бы так сде­лать, что­бы в 2023‑м не закрыть­ся. То есть при­мер­но такой же план, как и в про­шлом году (сме­ёт­ся). В 2022 году мы чуть замед­ли­лись. Нам нуж­но наго­нять. Конеч­но, хочет­ся, что­бы у нас тира­жи были поболь­ше, что­бы скла­ды пусте­ли быст­рее, чита­те­лей ста­но­ви­лось боль­ше. Что­бы кни­ги серии «Сеанс. Лица» выхо­ди­ли чаще. Мне кажет­ся, мы непло­хо дви­га­лись в послед­ние годы, несмот­ря на каран­ти­ны и поли­ти­че­ские безум­ства. Бумаж­ный жур­нал нику­да не денет­ся. Ради него мы всё держим.

— А с дру­гим извест­ным кино­жур­на­лом, с «Искус­ством кино», есть какие-то сорев­но­ва­тель­ные отношения?

— Сорев­но­ва­тель­ные отно­ше­ния есть все­гда и у всех. Но с «ИК» это столь неж­ное сопер­ни­че­ство, что боль­ше похо­же на друж­бу. Нас мало избран­ных. Это наши стар­шие кол­ле­ги, я вол­ну­юсь за их буду­щее, как и за своё, у нас мно­го общих авто­ров, кото­рые пишут и там, и там. Мы нико­му не гово­рим: если вы пуб­ли­ку­е­тесь в «Искус­стве кино», вы нико­гда не смо­же­те писать в «Сеан­се». И «Искус­ство кино» нико­гда в жиз­ни так не ска­жет. Сопер­ни­че­ство ско­рее номи­наль­ное, как меж­ду Петер­бур­гом и Москвой.

— Топ‑3 рос­сий­ских кино­кри­ти­ков, кото­рых вы читаете.

— Я люб­лю читать сво­е­го кол­ле­гу Ста­са Зель­вен­ско­го. Ещё, навер­ное, Миха­и­ла Тро­фи­мен­ко­ва из наших, питер­ских. И тре­тий — Васи­лий Корец­кий, но он ред­ко пишет, так как слиш­ком мно­го редак­ти­ру­ет на «Кино­по­ис­ке». Ещё у меня есть люби­мые кри­ти­ки: Ксе­ния Рож­де­ствен­ская и Веро­ни­ка Хлеб­ни­ко­ва. Физи­че­ски боль­но, когда в оче­ред­ном «Сеан­се» нет их текстов.

— А Антон Долин*? (*по мне­нию Миню­ста РФ, выпол­ня­ет функ­цию ино­стран­но­го аген­та. — Ред.)

— С Анто­ном мы во мно­гом не сов­па­да­ем, ско­рее эсте­ти­че­ски не сов­па­да­ем, чем цен­ност­но. Он отлич­ный, рас­су­ди­тель­ный, умный, его инте­рес­но читать, ино­гда пря­мо внут­ренне кипя от несов­па­де­ний. Но мне важ­но его мне­ние, ведь чело­век он по-насто­я­ще­му чест­ный и все­гда аргу­мен­ти­ро­ван­ный в сво­их сло­вах. Мне само­му, кста­ти, аргу­мен­та­ции часто не хватает.

— Слу­ча­лось ли в вашей карье­ре такое, что вы силь­но при­укра­ши­ва­ли фильм? Кар­ти­на блёк­лая, но хочет­ся напи­сать ярко, поэто­му при­хо­дит­ся что-то домысливать.

— Кра­со­та в гла­зах смот­ря­ще­го. Объ­ек­тив­но­го взгля­да нет, каж­дый фильм — неве­ро­ят­ный кри­сталл, види­мый с опре­де­лён­ной точ­ки зре­ния. Часто тебе нра­вит­ся фильм, и ты пре­воз­но­сишь его, может, силь­нее, чем сле­до­ва­ло бы. Но он же тебе нра­вит­ся, а зна­чит, это чест­ный под­ход. Или, наобо­рот, не нра­вит­ся тебе что-то по каким-то тво­им при­чи­нам. Будь любе­зен, поста­рай­ся объ­яс­нить. Каж­дый отдель­ный кри­тик — это про­сто один кон­крет­ный взгляд на один кон­крет­ный фильм. Взгляд чело­ве­ка, кото­рый, во-пер­вых, про­сто очень мно­го смот­рит кино, а во-вто­рых, зна­ет его историю.

Я вос­при­ни­маю кри­ти­ка как про­фес­си­о­наль­но­го зри­те­ля, уме­ю­ще­го ко все­му про­че­му сло­жить сло­ва в каком-то там поряд­ке. Может, его мне­ние чуть изыс­кан­нее, чем у обыч­но­го зри­те­ля, но в прин­ци­пе оно ничем не хуже и не луч­ше мне­ния вашей мамы, или ваше­го дедуш­ки, или кого-то ещё, кто посмот­рит фильм. Каж­дый чело­век неиз­беж­но будет вкла­ды­вать в кар­ти­ну свои смыс­лы. В про­из­ве­де­нии искус­ства нет объ­ек­тив­но­го смысла.

— Кино­кри­ти­ка — это престижно?

— Да что тут пре­стиж­но­го? Есть что-то, что при­вле­ка­ет вни­ма­ние, может. Но мне кажет­ся, СМИ и пре­стиж — это про какие-то ста­ро­дав­ние годы.

— Кино­кри­тик, кажет­ся, — чело­век, кото­рый сам посто­ян­но стал­ки­ва­ет­ся с кри­ти­кой, толь­ко в свою сто­ро­ну: тот фильм не похва­лил, этот пере­хва­лил. Как ни зай­дёшь на «Кино­по­иск», в гла­за обя­за­тель­но бро­сят­ся оскорб­ле­ния в сто­ро­ну, напри­мер, Ста­ни­сла­ва Зель­вен­ско­го или Ксе­нии Реуто­вой. Не кажет­ся, что к про­фес­сии слиш­ком завы­шен­ные ожидания?

— Лич­ные оскорб­ле­ния — это пло­хо, но кри­ти­ка кри­ти­ки — это издерж­ки про­фес­сии. Жиз­нен­ная ситу­а­ция, тебе гово­рят: «Тут ты вооб­ще-то не то уви­дел, ты что, совсем обал­дел?» Режис­сё­рам же тоже гово­рят, что они что-то не то сня­ли. Поче­му кри­ти­кам тогда не могут ска­зать? Могут, конеч­но. Я, чест­но гово­ря, обра­щаю вни­ма­ние толь­ко на инвек­ти­вы, на какие-то оскор­би­тель­ные вещи. Это вопрос ско­рее фор­мы, а не содер­жа­ния, вопрос воспитания.

— Перей­дём к кино­те­ат­рам. В новом номе­ре «Сеан­са» мно­го гово­рит­ся о том, что рос­сий­ские кино­те­ат­ры запол­не­ны ретро­спек­ти­ва­ми. В чис­ле нови­нок толь­ко оте­че­ствен­ные мульт­филь­мы, кото­рые, кажет­ся, даже никак никто не рекла­ми­ру­ет. Кино­те­ат­ры вооб­ще спо­соб­ны выжить на филь­мах 50-лет­ней дав­но­сти или это неми­ну­е­мая гибель для индустрии?

— Ситу­а­ция не очень. Есть какие-то дан­ные, что при­мер­но 6% кино­те­ат­ров закры­лось. Это мно­го, а к кон­цу года, может, будет все 15%. Я думаю, что кино­те­ат­ры будут пытать­ся выжи­вать по-всякому.

Через два квар­та­ла от меня есть кино­те­атр, в кото­ром пока­зы­ва­ют пол­ную ретро­спек­ти­ву филь­мов Гас­па­ра Ноэ, вклю­чая не полу­чив­шие про­кат­ные удо­сто­ве­ре­ния кар­ти­ны. Напри­мер, фильм «Любовь», кото­рый тогда ещё министр Медин­ский посмот­рел в Кан­нах и воз­му­тил­ся. Страш­но поду­мать, кино­те­ат­ры недав­но ещё штра­фо­ва­ли за то, что они про­ка­ты­ва­ют филь­мы без про­кат­ных удо­сто­ве­ре­ний. Сего­дня на это закры­ва­ют гла­за, лишь бы не умер­ли, уже и без соблю­де­ния автор­ских прав про­кат идёт.

Парал­лель­но будут экс­плу­а­ти­ро­вать ста­рое кино, выис­ки­вать какие-то воз­мож­но­сти, сда­вать кино­за­лы под част­ные меро­при­я­тия. Все будут кру­тить­ся как могут, а что делать-то? Как инду­стрия будет выжи­вать, уви­дим в сле­ду­ю­щем году. Импор­то­за­ме­ще­ние, мне кажет­ся, сей­час невоз­мож­но в кине­ма­то­гра­фе. Фильм дела­ет­ся в сред­нем два-три года — от замыс­ла до выпус­ка. Даже у Мин­куль­ту­ры срок на осу­ществ­ле­ние замыс­ла два года, а они дают день­ги под гото­вый сце­на­рий. Вопрос: когда появят­ся оте­че­ствен­ные блок­ба­сте­ры, кото­рые заме­стят зре­лищ­ное кино Гол­ли­ву­да? Ответ: в 2024 или в 2025‑м.

Исто­рии о том, что китай­цы и индий­цы нам помо­гут сво­и­ми филь­ма­ми, захва­ты­ва­ю­щие, конеч­но, но не очень адек­ват­ные. Если бы мы хоте­ли смот­реть китай­ские филь­мы, мы бы уже дав­но их смот­ре­ли. Никто ж не мешал. Но мы их не смот­рим: у нас дру­гой куль­тур­ный код, мы рос­ли в дру­гом кон­тек­сте. Мы с вами вос­пи­та­ны евро­пей­ской куль­ту­рой, зна­ем Шекс­пи­ра, Сер­ван­те­са и Тол­сто­го, но вряд ли назо­вём четы­ре клас­си­че­ских китай­ских рома­на. Вы назовёте?

— Абсо­лют­но нет.

— А это же баналь­ная часть китай­ско­го куль­тур­но­го кода. Точ­но так же мы не пони­ма­ем ниче­го в индий­ской дра­ма­тур­гии: у неё дру­гие осно­вы и прин­ци­пы, не такие, как у евро­пей­ской. Поэто­му китай­ское и индий­ское кино навсе­гда оста­нет­ся для нас мар­ги­наль­ным, оно най­дёт сво­е­го зри­те­ля, но он будет мало­чис­лен­ным. Так что ждём оте­че­ствен­ных кар­тин и пират­ских кар­тин. А так­же наде­ем­ся на ретро­по­каз и арт-мейн­стрим. Участ­ни­ков и при­зё­ров Канн­ско­го фести­ва­ля, несмот­ря на санк­ции, дис­три­бью­то­ры купили.

— К сло­ву об оте­че­ствен­ных блок­ба­сте­рах: недав­но вышло «Серд­це пар­мы». Мно­гие гово­рят, что бла­го­да­ря нему инду­стрия нача­ла день­ги зара­ба­ты­вать, толь­ко вот собра­ло оно пока что толь­ко 740 мил­ли­о­нов руб­лей, а потра­че­но на его раз­ра­бот­ку было при­мер­но 710.

— Зна­чит, им ещё столь­ко же нуж­но зара­бо­тать, что­бы вый­ти в плюс. Ведь поло­ви­ну заби­ра­ют кино­те­ат­ры. Да, был удач­ный уикенд в ноябрь­ские празд­ни­ки, кино­те­ат­ры зара­бо­та­ли аж 500 мил­ли­о­нов руб­лей. Но если срав­ни­вать с 2019 годом, то уже кар­ти­на не такая радуж­ная. Сей­час срав­ни­ва­ли с уикен­дом фев­ра­ля 2022-го, не с длин­ны­ми выход­ны­ми, со спя­щим зим­ним меся­цем. Сей­час сов­па­ли три фак­то­ра: дет­ские кани­ку­лы, празд­ни­ки, выход­ные. Поэто­му у них и полу­чи­лось 500 мил­ли­о­нов, что в общем-то не так мно­го, если взять сбо­ры доко­вид­ные, 2019 год. Я бы с этим вре­ме­нем вооб­ще-то срав­ни­вал совре­мен­ные успе­хи и тра­ге­дии кине­ма­то­гра­фа. Там, в 2019 году, циф­ры какие-то совсем немыс­ли­мые сего­дня. Их сей­час не достичь, даже если все будут очень силь­но ста­рать­ся. Паде­ние свя­за­но со мно­ги­ми при­чи­на­ми: и с послед­стви­я­ми кови­да, и с ухо­дом мей­джо­ров после нача­ла СВО и с отто­ком зри­те­лей из-за моби­ли­за­ции — у людей про­бле­мы есть поин­те­рес­нее похо­дов в кино.

— Блиц, свя­зан­ный с упо­мя­ну­ты­ми в нашей бесе­де людь­ми. Ники­та Михал­ков или его брат Андрей Кончаловский?

— Андрей Кон­ча­лов­ский. Я зави­дую его физи­че­ской фор­ме, тому, что он дела­ет непло­хие филь­мы в столь зре­лом воз­расте. С инте­ре­сом их смотрю.

— А какой самый выда­ю­щий­ся, по ваше­му мнению?

— «Ася Кля­чи­на», мне кажет­ся, — пре­крас­ней­ший фильм, но у меня какая-то неж­ная при­вя­зан­ность к аме­ри­кан­ско­му эта­пу его твор­че­ства. Люб­лю «Поезд-бег­лец», «Стыд­ли­вых людей», эта­кие попыт­ки влезть в аме­ри­кан­скую куль­ту­ру. Мне кажет­ся, он отлич­ный режиссёр.

О кар­тине Кон­ча­лов­ско­го «Исто­рия Аси Кля­чи­ной…» читай­те в нашем мате­ри­а­ле «От запре­та до вели­чия: поче­му „Исто­рия Аси Кля­чи­ной…“ — гени­аль­ный фильм».

— Звя­гин­цев или Серебренников?

— Сереб­рен­ни­ков. Он вызы­ва­ет у меня боль­ше любо­пыт­ства. Мне кажет­ся, что он до сих пор борет­ся с кине­ма­то­гра­фом как режис­сёр, глу­бо­ко уко­ре­нён­ный в теат­ре. Не могу ска­зать, что я боль­шой поклон­ник его кар­тин, но они меня удивляют.

— Какой послед­ний удивил?

— «Пет­ро­вы в грип­пе». Мне кажет­ся, что это чрез­вы­чай­но инте­рес­ное кино, хотя его порой тяже­ло смот­реть физи­че­ски. Оно наме­рен­но изма­ты­ва­ет: слиш­ком мно­го дико­вин­но­го наво­ро­че­но. А «Лето», напри­мер, мне про­сто нра­вит­ся, это хоро­шая зри­тель­ская картина.

О «Лете» и дру­гих нестан­дарт­ных филь­мах Сереб­рен­ни­ко­ва читай­те в нашем мате­ри­а­ле «Три самых скан­даль­ных филь­ма Кирил­ла Сереб­рен­ни­ко­ва».

— Васи­лий Сте­па­нов или Антон Долин?

— Конеч­но же, я выбе­ру Васи­лия Сте­па­но­ва. Я с ним луч­ше знаком.

Читай­те так­же бесе­ду с Алек­сан­дром Кар­пю­ком: «„Книж­ная шаур­ма“ и интел­лек­ту­аль­ный голод. Интер­вью с осно­ва­те­лем „Пол­ки“».