«Снегирь»: дно, кино и токсичные мужчины

Мос­ков­ский меж­ду­на­род­ный кино­фе­сти­валь в этом году открыл фильм Бори­са Хлеб­ни­ко­ва по сце­на­рию Ната­льи Меща­ни­но­вой «Сне­гирь» о несчаст­ли­вом пла­ва­нии рыбо­ло­вец­ко­го трау­ле­ра. В осно­ву кар­ти­ны лёг совет­ский роман «Три мину­ты мол­ча­ния» Геор­гия Вла­ди­мо­ва, дис­си­ден­та и пра­во­за­щит­ни­ка, выко­вав­ше­го из соц­ре­а­лиз­ма суро­вый натурализм.

«Сне­ги­ря» уже мож­но посмот­реть на «Кино­по­ис­ке», где его пред­став­ля­ют как «фильм-ката­стро­фу». Ката­стро­фа в кар­тине дей­стви­тель­но есть, но не такая эпич­ная, как может пока­зать­ся по трей­ле­ру, где море бушу­ет под саунд­трек, боль­ше под­хо­дя­щий для «Дюны». Это ско­рее про­из­вод­ствен­ная дра­ма со смут­ны­ми намё­ка­ми на совре­мен­ные обсто­я­тель­ства, поверх­ност­но затра­ги­ва­ю­щая веч­ный кон­фликт отцов и детей.

В филь­ме появ­ля­ет­ся ров­но одна жен­ская геро­и­ня при­мер­но на две мину­ты. Осталь­ное экран­ное вре­мя мы про­во­дим в ком­па­нии кора­бель­ных «вол­ков», поэто­му «Сне­ги­ря» уже успе­ли назвать филь­мом про «насто­я­щих мужчин».

Еле­на Куш­нир посмот­ре­ла «Сне­ги­ря», но оце­ни­ла в нём толь­ко шторм.

Сквозь хму­рое утро по мур­ман­ско­му при­ча­лу идут двое юно­шей с рюк­за­ка­ми: Ники­та (Макар Хлеб­ни­ков, глав­ный герой отлич­но­го сери­а­ла Меща­ни­но­вой «Пинг­ви­ны моей мамы» о юном стен­да­пе­ре) и Макс (Олег Саво­стюк), о кото­рых мы ниче­го не зна­ем. Спой­лер — даль­ше мы о них тоже ниче­го не узна­ем, посколь­ку это не живые люди, а вопло­ще­ние совре­мен­ной моло­дё­жи: смарт­фон, Фейс­бук (при­над­ле­жит ком­па­нии Meta, запре­щён­ной в РФ) и пес­ня «Гов­но­воз» Миха­и­ла Шеле­га в фонк-реми­к­се, види­мо, зави­ру­сив­ша­я­ся в Тик-Токе или попу­ляр­ная на забло­ки­ро­ван­ном Soundcloud. Ещё у Ники­ты мор­ская болезнь, а у Мак­са потол­ще кожа. В прин­ци­пе, с учё­том тон­ко­го лица Хлеб­ни­ко­ва, это­го почти доста­точ­но для созда­ния обра­зов, но от Меща­ни­но­вой ожи­да­ешь боль­ше­го, чем дихо­то­мии «тол­стый и тонкий».

Моло­дёжь, кото­рая ока­зы­ва­ет­ся сту­ден­та­ми море­ход­ки, ищет на при­ча­ле ржа­вую раз­ва­ли­ну с кавай­ным назва­ни­ем «Сне­гирь». На кораб­ле им никто не рад. Быва­лые моря­ки назы­ва­ют их «аси­сяй» и пыта­ют­ся ски­нуть друг дру­гу, что­бы не возить­ся с сала­га­ми. Отби­тый Юрец (Тимо­фей Три­бун­цев, чью хариз­му зло­го шута слег­ка заез­ди­ли в послед­ние годы) схо­ду гонит на Ники­ту, кото­рый пыта­ет­ся неумест­но ост­рить и в целом раз­дра­жа­ет всех силь­нее. Макс лег­че вли­ва­ет­ся в кол­лек­тив, и меж­ду юно­ша­ми начи­на­ет появ­лять­ся тща­тель­но нагне­та­е­мое сце­на­ри­ем напряжение.

Геро­и­че­ски про­ди­ра­ясь через невы­но­си­мый зву­ко­вой ряд, в кото­ром слыш­но всё, кро­ме реплик актё­ров (рёв дви­га­те­лей, кри­ки чаек, плеск волн), мы отправ­ля­ем­ся в плавание.

Ники­те покро­ви­тель­ству­ет самый доб­ро­душ­ный и по-оте­че­ски настро­ен­ный в коман­де Гена (Алек­сандр Робак), кото­рый пере­но­сит на парень­ка забо­ту о сво­их доче­рях-под­рост­ках, остав­ших­ся на бере­гу. Но, узнав, что Ники­та отпра­вил­ся в море «по при­ко­лу», а не по зову серд­ца (как буд­то непро­сы­ха­ю­щая коман­да раз­дол­ба­ев очу­ти­лась на «Сне­ги­ре» ради роман­ти­ки «Капи­та­на Гран­та»), креп­ко обижается.

Корабль меж­ду тем несёт туда, куда обыч­но плы­вёт рус­ское суд­но в любом кино — на дно, что, воз­мож­но, что-то сим­во­ли­зи­ру­ет, а воз­мож­но, нет. Намё­ки в филь­ме такие тон­кие, что выса­сы­вать из них мета­фо­ру «Арма­ви­ра» тан­де­ма Мин­дад­зе-Абдра­ши­то­ва не хочет­ся. Рус­ский арт-хаус стал таким сдер­жан­ным, что скло­нять его теперь мож­но на все лады. Хочешь — на пани­че­ский: «Никто не хочет и думать о том, пока „Тита­ник“ плы­вет», хочешь — на пат­ри­о­ти­че­ский: «Одо­ле­ем любую бурю». День­ги на кар­ти­ну дало госу­дар­ство, так что луч­ше сосре­до­то­чить­ся на аспек­те отцов и детей.

Но в этом вопро­се филь­му тоже нече­го осо­бен­но нам сказать.

Уса­див Ники­ту за бесе­ду с конья­ком, Гена спра­ши­ва­ет, что у него за стран­ное поко­ле­ние, кото­ро­му «ниче­го не надо, ни денег, ни подар­ков». Ники­та отве­ча­ет: «Может, им на самом деле ниче­го не надо?» Инте­рес­но, где в Рос­сии, с нашим, пря­мо ска­жем, не самым высо­ким уров­нем жиз­ни, авто­ры отыс­ка­ли моло­дёжь, кото­рой не нуж­ны день­ги? Осо­бен­но стран­но это зву­чит, пото­му что в сери­а­ле Меща­ни­но­вой «Али­са не может ждать» юная глав­ная геро­и­ня ради денег тор­го­ва­ла девственностью.

Через несколь­ко сцен авто­ры забы­ва­ют об этом раз­го­во­ре, и Ники­та гово­рит, что день­ги ему тоже нуж­ны. Одна­ко про­бле­ма даже не в непо­сто­ян­стве сце­на­рия. Робак душев­но игра­ет боль­шо­го рас­те­рян­но­го чело­ве­ка, искренне не пони­ма­ю­ще­го поко­ле­ние «некст». Но вся сце­на полу­ча­ет­ся лишён­ным юмо­ра ретел­лин­гом моно­ло­га о сгу­щён­ке из пере­стро­еч­но­го «Курье­ра», где папа­ша никак не мог понять сына, кото­рый пьёт моло­ко из банки.

«Я хочу понять одно: что он хочет? Я желаю знать, кого я вырастил!»

Крин­жо­вая сце­на Шах­на­за­ро­ва, зубо­дро­би­тель­ный сухой юмор «Курье­ра», вся эта про­фа­на­ция моло­дёж­но­го бун­та, кото­рой в этом году испол­ня­ет­ся 37 лет, выгля­дит све­жее серьёз­но­сти Хлеб­ни­ко­ва. «Сне­ги­рю» так отча­ян­но не хва­та­ет само­иро­нии, что самая тра­ги­че­ская сце­на филь­ма вос­при­ни­ма­ет­ся как фарс.

Хотя фарс начи­на­ет­ся рань­ше, когда рас­слаб­лен­ные зуме­ры пре­бы­ва­ют на бумер­ское коры­то, где их сра­зу начи­на­ют учить жиз­ни до смер­ти. Пря­мо с бере­га мы шага­ем в кари­ка­тур­ное «муж­ское» кино с кари­ка­тур­ны­ми ток­сич­ны­ми муж­чи­на­ми. Все моря­ки бычат друг на дру­га, бычат на ново­при­быв­ших юнцов, агрес­сив­но выпя­чи­ва­ют челю­сти и чёка­ют через сло­во. «Жопу бере­ги», «жопу подвинь», «при­сла­ли руко­жо­па», «я чуть не бле­ва­нул», «все тёл­ки обос­сут­ся», «сись­ки-пись­ки».

По филь­му Хлеб­ни­ко­ва осо­бен­но оче­вид­но, насколь­ко плохую услу­гу Мин­культ ока­зал рос­сий­ско­му кине­ма­то­гра­фу, вычерк­нув из него мат. Теперь если режис­сёр хочет пока­зать «суро­вых рус­ских мужи­ков», взрос­лым муж­чи­нам на экране при­хо­дит­ся вести себя как зэкам и одно­вре­мен­но вто­ро­класс­ни­кам, кото­рых сме­шит сло­во «пись­ка». Вме­сто вели­ко­го и могу­че­го пер­со­на­жи раз­го­ва­ри­ва­ют на несу­ще­ству­ю­щем син­кре­ти­че­ском язы­ке, исполь­зуя тыся­чи слов, когда хва­ти­ло бы одно­го, не будь оно под запретом.

Тре­тий акт филь­ма разыг­ран как по нотам. Каме­ра Али­ше­ра Хамид­ход­жа­е­ва под­ни­ма­ет деся­ти­балль­ный шторм и тряс­ку на гол­ли­вуд­ский уро­вень, даже луч­ше: в нашем филь­ме обхо­дят­ся без зелё­но­го экра­на. Эту бы ката­стро­фу да в 3D. Оте­че­ствен­ные муж­ла­ны, заплыв в нор­веж­ские воды, что­бы взять боль­шой улов, нена­ро­ком под­би­ва­ют «вра­же­ский» катер, а затем само­от­вер­жен­но на гра­ни само­убий­ства спа­са­ют «вра­гов», кото­рые в момент спа­се­ния пре­вра­ща­ют­ся в «наших» и «голуб­чи­ков». Мерз­кий Юрец высту­па­ет в аван­гар­де спа­са­тель­ной опе­ра­ции, на крат­кое вре­мя обре­та­ет чело­ве­че­ское лицо и теря­ет в ту же секун­ду, как кон­ча­ет­ся шторм. Дав­но извест­но, что наше­му чело­ве­ку совер­шить подвиг — раз плю­нуть. Тут Хлеб­ни­ков даже пере­да­ёт чёт­кий и ясный посыл: в Рос­сии не боят­ся смер­ти, пото­му что не доро­жат жизнью.

Понят­но, что на госу­дар­ствен­ные день­ги нель­зя снять клип на пес­ню «Нау­ти­лу­са Пом­пи­ли­уса». Одна­ко, гля­дя на то, как нор­веж­ский катер бьёт­ся о бор­та наше­го, почти ощу­щая солё­ные брыз­ги на коже и тош­но­ту от кач­ки, заду­мы­ва­ешь­ся: может, Хлеб­ни­ко­ву не сто­и­ло сидеть в про­стран­стве меж­ду дву­мя сту­лья­ми, а надо было снять про­сто хоро­шее жан­ро­вое кино? Ветер в лицо, рёв дви­га­те­лей, кри­ки чаек… SOS: спа­си­те наши души! Пят­на­дцать чело­век на сун­дук мерт­ве­ца! Подви­ги моря­ков без двой­но­го дна. И что репли­ки не слыш­ны — не страш­но: кому они нуж­ны в фильме-катастрофе?

«Капи­тан, все аку­лы в кур­се». А хоро­ше­го спа­се­ния на водах у нас ещё не было.

Читай­те так­же дру­гие мате­ри­а­лы Еле­ны о кино: 

— «Боль­ше сво­бо­ды»: пять неба­наль­ных совет­ских филь­мов о детях. 

— «Уби­ва­ли людей и все бега­ли абсо­лют­но голые»: как новое рус­ское кино созда­ёт миф о 1990‑х. 

— А как он бьёт ногой, наш Вася: эво­лю­ция супер­ге­роя в оте­че­ствен­ном кино.