Гражданская война в России породила целый ряд новых военачальников, которых незадолго до её начала никто не знал. Одним из них являлся Григорий Семёнов, на тот момент 27-летний младший офицер, по отзывам современников, не подававший больших надежд. И тем не менее в короткий срок Семёнов стал не только известным полководцем, о котором писали как в России, так и далеко за её пределами, но и фактическим правителем огромной территории. Как же всё это далось молодому и безвестному офицеру?
Забайкальский казак
Будущий белогвардейский лидер родился 13 сентября 1890 года в небольшом селе Куранжа в Забайкальском крае. Его родители были старообрядцами, отец — потомственный казак. Судьба Григория оказалась предопределена с самого начала: все мужчины в казацких поселениях готовились к военной службе. С детства мальчик кроме русского свободно говорил на монгольском и бурятском языках. Это и неудивительно, ведь семья соседствовала с представителями этих народов. По некоторым источникам, бабушка Семёнова по материнской линии тоже была буряткой.
В соседнем селе Григорий Семёнов окончил двухклассное начальное училище, после чего в 1908 году поступил в Оренбургское казачье юнкерское училище, которое окончил спустя три года, получив чин хорунжего. О том, насколько успешно он учился, есть разные мнения. Согласно одной версии, из училища Семёнов вышел с похвальным листом. В то же время командир полка, в который отправился служить Семёнов, барон Пётр Врангель, впоследствии отмечал, что тому всегда не хватало ни образования, ни общего кругозора:
«Семёнов, природный забайкальский казак, плотный коренастый брюнет, ко времени принятия мною полка, состоял полковым адъютантом и в этой должности прослужил при мне месяца четыре, после чего был назначен командиром сотни. Бойкий, толковый, с характерной казацкой смёткой, отличный строевик, храбрый, особенно на глазах начальства, он умел быть весьма популярным среди казаков и офицеров. Отрицательными свойствами его были значительная склонность к интриге и неразборчивость в средствах для достижения цели. Неглупому и ловкому Семёнову не хватало ни образования (он кончил с трудом военное училище), ни широкого кругозора, и я никогда не мог понять, каким образом мог он выдвинуться впоследствии на первый план гражданской войны».
С началом Первой мировой войны Григорий Семёнов сражался на фронте: сначала в Польше, где несколько раз отличился и был награждён орденом Святого Георгия 4‑й степени и Георгиевским оружием. Так, однажды молодой офицер отбил у немцев захваченное ими полковое знамя. В другой раз Семёнов задержал немецкий обоз с двумя подполковниками. В третий — первым ворвался в польский городок Млава, чем обеспечил его быстрое взятие. Незадолго до революции Семёнова перевели на Румынский фронт.
Карьера молодого офицера постепенно продвигалась. В начале 1916 года он стал командиром казачьей сотни, а весной 1917 года возглавил полк. Несмотря Февральскую революцию, война по-прежнему продолжалась, однако дисциплина солдат заметно упала, армия разлагалась на глазах. Чтобы хоть как-то поднять боевой дух солдат, Семёнов в мае 1917 года пишет докладную записку Керенскому, в которой предлагает сформировать в армии полк, полностью состоящий из бурят и монголов. По его мысли, эти азиаты, сражающиеся «за русское дело», устыдили бы солдат-славян, которые воевать не желали. Керенский согласился, и уже через месяц Семёнов создал новый полк.
В войско, формировавшееся в Забайкалье, Григорий Семёнов принимал не только монголов и бурят, но и русских. Обязательным условием было лишь одно: полное неприятие революции и её завоеваний.
Атаман Гражданской войны
Когда большевики захватили власть, полк Семёнова ещё формировался и насчитывал около 550 человек. Для малолюдного Забайкалья подобный отряд уже был значительным. В Чите, столице Забайкальского края, местные большевики быстро поняли, что новое войско создаётся для борьбы с ними, и отдали приказ полк распустить, а самого Семёнова задержать. Не дожидаясь ареста, Семёнов в конце ноября 1917 года поднял мятеж, разогнал местные советы и занял Даурию — область на востоке Забайкалья. Началась вооружённая борьба, многие месяцы проходившая в виде партизанских стычек. Действия Григория Семёнова в значительной степени облегчались тем, что красные ещё не сформировали полноценную армию в Забайкалье — были лишь такие же, как и у него, небольшие партизанские отряды, набранные из не имевших боевого опыта местных рабочих.
С захваченными в плен большевиками и сочувствующими им Семёнов не церемонился. В середине декабря казаки расстреляли красного комиссара по фамилии Аркус, ещё через несколько дней Семёнов отправил в подконтрольную большевикам Читу целый вагон с трупами членов местных советов.
Семёнов назвал свой отряд ОМО (отдельный маньчжурский отряд), его выбрали атаманом. Действия семёновцев поддержали также забайкальские казаки, в результате чего весной 1918 года отряд увеличился до семи тысяч человек. Другим удачным для ОМО моментом стала японская интервенция: японцы заняли Владивосток и другие города региона, признали атамана союзником и щедро снабжали оружием и боеприпасами.
Благодаря японцам отряд Семёнова перешёл в наступление и 1 сентября 1918 года взял Читу, которую атаман провозгласил столицей. В это время Григорий Семёнов уже фактически был самостоятельным и никому не подчинявшимся правителем на довольно обширной территории. Японцам он был выгоден, красные же ничего не могли с ним сделать, так как не хватало сил. Казаки же, настроенные антибольшевистски, охотно вступали в его отряд.
Когда в ноябре того же года в Омске к власти пришёл адмирал Александр Колчак, разогнав местную Директорию и провозгласив себя Верховным правителем России, Григорий Семёнов отказался его признавать. Более того, он неоднократно задерживал идущие к Колчаку поезда, присваивал себе всё их содержимое, часть продавал, а вырученные деньги делил с офицерами. Лишь спустя несколько месяцев Семёнов формально признал Колчака, но при этом всё равно игнорировал его приказы. Тот ничего не мог с этим поделать — ему и против красных не хватало солдат, не говоря о том, чтобы бороться с атаманщиной в глубоком тылу. Всё это в итоге сыграло далеко не последнюю роль в поражении войск Колчака.
Между тем власть Семёнова продолжала расти. В мае 1919 года он стал атаманом Забайкальского казачьего войска. Он издавал собственные законы, вёл переговоры с японцами и американцами о поставках вооружений, а на подконтрольной территории устроил жёсткий террор в отношении всех несогласных.
Царство террора
Постоянный грабёж и мародёрство были обычным явлением в армии атамана Семёнова. К этому добавлялись насильственная мобилизация и жестокие расправы за любое неповиновение. Григорий Семёнов неоднократно повторял, что «в условиях зарождавшейся гражданской войны, всякая мягкотелость и гуманность должны быть отброшены». Эти слова вполне можно назвать девизом его правления.
В Троицкосавске (ныне Кяхта) атаман устроил временную тюрьму, куда свозили пленных, партизан, сочувствующих большевикам местных жителей. В декабре 1919 — январе 1920 года за две недели казаки Семёнова в тюрьме расстреляли около полутора тысячи человек. Подобное массовое убийство повторилось в июле 1920 года на станции Адриановка. Тогда семёновцы расстреляли не только пленных красноармейцев, партизан, но и многих мирных жителей из числа родственников дезертировавших казаков. Присутствовавший при казнях американский полковник Чарльз Морроу писал:
«Пленники, наполнявшие целые вагоны, выгружались, затем их вели к большим ямам и расстреливали из пулемётов… Апогеем казней было убийство за один день пленных, содержавшихся в 53 вагонах, всего более 1600 человек».
Произвол Семёнова беспокоил даже правительство Колчака, но повлиять на него никак не могли. Барон Алексей Будберг, управлявший военным министерством при Колчаке, писал в дневнике:
«Творимые у Семёнова безобразия не поддаются никакому описанию; за две недели застрелилось семь офицеров; расстрелы идут сотнями, и начальники состязаются в числе расстрелянных; про порку и говорить нечего, это обычное занятие».
Как можно заметить, подчинённые Семёнову командиры отрядов не отставали от начальника. Наиболее «прославились» зверствами двое из них — Роман Унгерн и Артемий Тирбах. Лев Власьевский, начальник личной канцелярии и затем начальник казачьего отдела штаба армии Семёнова, впоследствии писал о них:
«Об Унгерне ходили легенды. Он был очень жесток. Не щадил ни женщин, ни детей. По его приказанию уничтожалось население целых деревень. И сам он лично с наслаждением расстреливал обречённых на смерть. Таким же жестоким был и начальник особой карательной дивизии семёновской армии генерал Тирбах. Штаб его дивизии находился в местечке Маккавеево. Там Тирбах и вершил свой скорый и страшный суд. Однажды насильственно мобилизованные казаки, не желая служить Семёнову, убили своих офицеров и перешли к партизанам. Вскоре в их станицу прибыл отряд Чистохина. Были собраны все старики. Их запрягли в сани и приказали везти убитых офицеров на кладбище. Там стариков расстреляли, а станицу сожгли».
Впоследствии Унгерна в 1921 году схватили большевики и расстреляли, а Тирбаха убил в 1935 году в эмиграции казак, мстивший за смерть брата.
Террор Семёнова и его подчинённых имел губительные для самих белогвардейцев последствия: он дискредитировал Белое движение в глазах местного населения, и люди начинали относиться к большевикам как к меньшему из двух зол. Массовые казни и грабежи привели к росту партизанского движения в тылу семёновцев, что тоже в итоге способствовало поражению.
Поражение
Григория Семёнова сложно назвать талантливым полководцем: он если и одерживал победы, то только над более слабым противником и при материальной помощи интервентов. Поэтому удивление вызывает не то, что в итоге его смогли разбить, а то, что он смог продержаться так долго. Тут, несомненно, налицо его организаторские способности.
Не последнюю роль в успехах Семёнова сыграло и бездарное ведение против него боевых действий со стороны красных. Так, в 1918 году командование большевистскими войсками в Забайкалье принял на себя 24-летний Сергей Лазо, выходец из дворянской семьи, только в начале 1918 года перебравшийся от эсеров к большевикам. До этого Лазо не имел боевого опыта, поэтому прошедший всю Первую мировую Семёнов легко разбил его и на следующие два года утвердил свою власть в Забайкалье. Впоследствии, весной 1920 года, Лазо попал в плен к японцам, те выдали его казакам Семёнова. В советское время утверждалось, что те сожгли Лазо в топке паровоза, но более вероятно, что его просто расстреляли, а такую необычную смерть выдумали из пропагандистских соображений.
Были сочтены дни нахождения у власти и самого Семёнова. В начале 1920 года адмирал Колчак потерпел поражение, отрёкся от титула Верховного правителя, попал в руки большевиков и был расстрелян. Лишь после этого красные всерьёз взялись за Семёнова. В феврале остатки колчаковских войск под командованием генерала Войцеховского присоединились к семёновцам, но это смогло лишь затянуть противостояние ещё на несколько месяцев.
С апреля по октябрь 1920 года шли непрерывные бои с большевиками, но два обстоятельства решили исход этой борьбы окончательно и бесповоротно. Первое из них — уход японцев и прекращение всякой помощи с их стороны, второе — предательство со стороны ближайшего соратника барона Унгерна. Унгерн отказался продолжать воевать за Семёнова и увёл свои войска в Монголию. Наконец, последовало и ещё одно предательство, но в этот раз со стороны самого атамана по отношению к оставшимся у него войскам. В конце октября, видя, что война проиграна, он сел в аэроплан и улетел в китайский Харбин, бросив подчинённых на произвол судьбы. После этого остатки его войск с потерями вынужденно отступили в Маньчжурию. Казаки обвинили Семёнова в трусости и отказались подчиняться.
Жизнь в эмиграции
Оказавшись в эмиграции, бывший атаман не сразу отказался от идеи продолжить борьбу. В 1921 году он прибыл во Владивосток с намерением возглавить местных белогвардейцев, но те, хорошо зная о постыдном бегстве, не слушали бывшего атамана. Семёнову ничего не оставалась, как опять отправляться в эмиграцию.
Семёнов эмигрировал сначала в Японию, потом приехал в США, где его арестовали, обвинили в преступлениях, но после шести дней тюрьмы освободили под залог 25 тысяч долларов. После этого уехал сначала в Канаду, потом в Японию, город Нагасаки. Спустя ещё несколько лет переехал в Дайрен (Дальний, Далянь), где в 1938 году издал мемуары. В печати поддерживал Гитлера. Исследователь и биограф Семёнова Леонид Курас так оценивает его писательскую деятельность:
«Публикации Г. М. Семёнова в многочисленной эмигрантской печати […] вызывают отвращение. Он поздравляет Адольфа Гитлера с днём рождения, с его победами, желает успехов на Восточном фронте в борьбе с большевизмом. Для него становится личной трагедией провал блицкрига под Москвой, поражение под Сталинградом. В этих статьях просто не узнаёшь героя Первой мировой войны, храбреца и рубаху-парня. В них сквозит какое-то заискивание и унижение».
Отдельно пару слов стоит сказать о сотрудничестве бывшего атамана с японцами. Григорий Семёнов не только был их осведомителем в среде русской эмиграции Маньчжурии, но и предлагал японцам создать буферное панмонгольское государство на огромной территории от Байкала до Владивостока. Его формирование должно было начаться сразу после взятия немцами Москвы, японцы ввели бы на его территорию войска, а сам Семёнов должен был стать правителем этого государства, которое считалось бы независимым лишь на бумаге, на деле же — было бы марионеточным японским государством по типу существовавшего в Маньчжурии Маньчжоу-Го. Но грандиозные планы не сбылись.
В августе 1945 года советские войска захватили Семёнова. До сих пор существует множество версий о том, как именно это произошло и почему атаман, хорошо знавший, что ему грозит в СССР, не попытался бежать. Согласно одной из них, пилот самолёта, на борту которого находился Семёнов, по ошибке приземлился в уже занятом Красной армией городе. Согласно другой — не бежал, так как не ожидал столь быстрого продвижения советских войск.
Суд над бывшим атаманом длился целый год и окончился вполне предсказуемо — смертным приговором через повешенье. Он был приведён в исполнение 30 августа 1946 года.
Вместе с Григорием Семёновым большевики взяли также шестеро его детей, чья судьба тоже была незавидной. Двух сыновей и трёх дочерей приговорили к 25 годам заключения, третьего сына Михаила застрелили конвоиры в 1947 году при этапировании. Выжившие дети в 1956 году были освобождены и впоследствии реабилитированы, сам же Семёнов не реабилитирован до сих пор.
Смотрите также коллекцию фотографий «Владивосток Гражданской войны глазами американцев».
