В подкасте «Всё идёт по плану» писатель и режиссёр Владимир Козлов рассказывает о жизни в СССР, развеивает мифы и опровергает фейки.
Сегодня VATNIKSTAN публикует текстовую версию бонусного выпуска о повседневной моде в позднем СССР — почему джинсы считались «крутыми», но не «модными», как и зачем подростки украшали телогрейки и сколько стоили хорошие немецкие туфли.
Привет! Это — Владимир Козлов с новым бонусным эпизодом подкаста «Всё идёт по плану». Сегодня я буду говорить о моде советских времен — в том виде, как я её застал тинейджером на окраине белорусского Могилёва в конце восьмидесятых и начале девяностых.
С сегодняшних позиций какие-то элементы этой моды кажутся откровенно карикатурными, но что было, то было.
Главный фактор, влиявший на моду советских времён — дефицит: как собственно вещей, так и какой-либо информации о том, как одеваться и так далее. В журналах — как правило, женских — публиковались фото моделей, демонстрирующих какую-то одежду, но всё это было крайне далеко от того, что реально можно было купить в магазинах и, соответственно, от того, во что одевались люди. Разрыв между яркими картинками в журналах и реальной жизнью был примерно таким же, как между красивыми лозунгами о построении социализма и общей убогостью советской жизни.
Советские магазины одежды производили удручающее впечатление: мешковатые костюмы в основном разных оттенков серого, скучные рубашки, кондовые свитера. В женских отделах я не бывал, но вряд ли ассортимент там был намного интереснее.
Большинство людей — особенно, конечно, немолодых — одевались откровенно как попало, покупая шмотки и обувь в этих самых совковых магазинах и носили их, пока вещи не приходили в негодность, совершенно не задумываясь о том, как эта вещь на тебе выглядит и с чем сочетается. Условная «мода» и, говоря, современным языком, тренды интересовали только молодых, и формировалась эта неформальная мода в основном стихийно и часто причудливым образом.
Помню, когда мне было 14 лет и я учился в восьмом классе, пацаны моей школы вдруг начали заказывать в швейном ателье брюки-«клеши» с шириной штанины внизу от 26 сантиметров. Кто это придумал и почему — понятия не имею. Ясно, что это не было подражанием какому-нибудь популярному певцу или спортсмену: те, кого показывали по телевизору, и чьи фотографии публиковались в газетах и журналах, «клеши» тогда не носили.
Причём «клеши» не были каким-то извращением именно дремучего, окраинного Рабочего посёлка: в таких же брюках я видел пацанов своего возраста и в других районах города, включая центр.
Через год или около того «клеши» из моды вышли, и на смену им пришли, напротив, зауженные книзу брюки с манжетами.
Интересно, что в мои тинейджерские годы на Рабочем джинсы не были частью стихийных модных трендов. То есть, они занимали некоторое место в консьюмеристской иерархии того времени, и, если у тебя были настоящие фирменные джинсы, это было вроде как круто, но не то чтобы модно. Можно сказать, что у джинсов к восьмидесятым годам особый статус — как у штанов дорогих и недоступных свободно в магазинах (я говорил об этом в эпизоде «Очереди, дефицит и пломбир»). Но носили их, в основном, люди постарше — как правило, от 20 до 30 лет.
Среди «трендов» же было много откровенно странного. Например, в какой-то момент — примерно тогда, когда в моде были «клеши» — кто-то из «основных» пацанов решил, что «на Рабочем посёлке с помпончиками не ходят», и сами «основные» сорвали помпончики со своих трикотажных шапок — а тогда советская промышленность выпускала только шапки с помпончиками.
Потом началась «охота» на всех остальных: пацанам, кроме совсем уж «малых» просто срывали с шапок помпончики. ещё один дурацкий тренд того времени — правда, очень кратковременный — низко, практически на глаза, натягивать эти самые трикотажные шапки. Помню, как на это среагировала одна из учительниц:
«Вы бездумно копируете то, что на Западе. Там так носят шапки, чтобы показать, что не хотят видеть все ужасы капитализма. Но у нас ведь социализм, и ужасов никаких нет!».
Не знаю, откуда она взяла эту теорию — возможно, это были указания из вышестоящего органа, РАЙОНО (районного отдела народного образования), но допускаю, что это был и собственный «креатив» учительницы, вдохновлённый десятилетиями транслирования ученикам всяких идеологических штампов.
В какой-то момент — году в 1986‑м — пацаны Рабочего посёлка вдруг начали носить зимой телогрейки. В местном промтоварном их, насколько я помню, не продавали, но раздавали в качестве спецодежды на предприятиях, и, наверно, в каждом доме или квартире Рабочего их валялось по несколько штук. Вряд ли такая мода объяснялась только лишь бедностью: куртки советского производства стоили недорого, и в любой семье в принципе их могли купить детям. Скорее это всё же было реакцией на «колхозность» того, что было доступно: носить что-то умышленно ещё более «колхозное».
Телогрейки «украшали», нанося на них сзади через трафарет белой краской надписи вроде AC/DC или HMR. При этом хеви-метал эти ребята не слушали, но загадочные английские буквы казались им крутыми. Выглядел «зимний» прикид того времени, конечно, комично. Представьте себе пятнадцати-шестнадцатилетнего тинейджера в трикотажной шапке с оторванным помпончиком, телогрейке с белыми буквами AC/DC на спине и в «клешах».
Дефицитом, кстати, были и обычные спортивные штаны — кроме совсем уж позорных, шерстяных, в которых ходили только мужики. Но выяснилось, что спортивные брюки можно сшить в ателье из чёрной или синей «плащёвки», которая свободно продавалась в ГУМе. Более того, это позволяло пришивать к штанам полоски-лампасы разного цвета и ширины, которые обозначали принадлежность к какому-либо из враждующих между собой районов города (о межрайонной «движухе» я рассказывал в эпизоде «С какого района?»).
В 1988 году в ГУМ завезли западногерманские мужские туфли фирмы Salamander — очевидно, это было как-то связано с открытием в том же году в Витебске советско-германского предприятия «Белвест», выпускавшего обувь на оборудовании и по технологии Salamander. Отстояв пару часов в очереди, можно было купить за 60 рублей — ползарплаты инженера — настоящие фирменные западногерманские туфли. Они высокого котировались и на Рабочем, и вообще в Могилёве.
С развитием рыночных отношений модные тренды стали менее стихийными и иррациональными, и определялись уже не спросом, а предложением. Весной 1990 года — я тогда учился на первом курсе Могилёвского машиностроительного института и общался с более «продвинутыми» в смысле одежды ребятами, чем пацаны с Рабочего посёлка — в моду вошли «пирамиды» и «лакосты».
«Пирамиды» — светло-голубые «варёные» джинсы фирмы Pyramid, широкие в бёдрах и зауженные книзу. Погуглив, я узнал, что фирма эта — турецкая. Нашёл я в интернете и фотографии джинсов этой фирмы других цветов — не только светло-голубые, как были, кстати, и у меня в 1990 году. За своими я ездил с приятелем в город Пинск — там можно было купить их немного дешевле, чем в Могилёве, потому что попадали джинсы, да и многие другие шмотки, в Белоруссию через Польшу, а Пинск был ближе к границе. На рынке в Пинске мы купили джинсы по 250 рублей, стандартная цена в Могилёве была 300.
«Лакостами» называли чёрные кофты с длинным рукавом и красными и зелёными горизонтальными полосками — подделки (очевидно, турецкие) под известный и сейчас французский бренд Lacoste. Кроме них, помню, были ещё футболки с коротким рукавом — тоже с нашивкой-крокодилом.
Уже примерно через год, в 1991‑м, начались массовые «коммерческие поездки» в Польшу, и оттуда массово хлынули джинсы Mavin, прозванные «мальвинами», и поддельные чёрные футболки с надписями типа Chanel.
Эпоха дефицита заканчивалась, начиналась новая — с вещевыми рынками, «комками» и подделками под все более или менее известные бренды.
Подписывайтесь на «Всё идёт по плану» на «Apple Podcasts», «Яндекс.Музыке» и других платформах, где слушаете подкасты, а также получите доступ к дополнительной информации на «Патреоне».
Читайте также «„Я живу на улице Ленина…“. О топонимике и нейминге в СССР».
