Вла­ди­мир Соло­вьёв — уни­каль­ный в сво­ём роде пред­ста­ви­тель клас­си­че­ской фило­со­фии, сто­я­щей «на трёх китах»: логи­ке, мета­фи­зи­ке и эти­ке. Он один сумел исчер­пать всю сфе­ру бытия, рас­крыл нам пол­но­ту три­един­ства: исти­ны (логи­ка), добра (мета­фи­зи­ка) и кра­со­ты (эти­ка). Соло­вьёв инте­ре­сен тем,что создал своё уче­ние в то время,когда на запа­де клас­си­че­ская фило­со­фия уже усту­па­ла место постклассической.

Уче­ние Вла­ди­ми­ра Соло­вьё­ва, как созда­те­ля Все­лен­ской рели­гии, ста­но­вит­ся всё более зна­чи­мым и акту­аль­ным, посколь­ку цель­ность его мыс­ли суме­ла объ­еди­нить фило­со­фию с бого­сло­ви­ем, а сам фило­соф стал про­ро­ком не толь­ко рус­ской циви­ли­за­ции, её духов­ных и соци­аль­ных про­блем и про­ти­во­ре­чий, но и миро­во­го целе­по­ла­га­ния в целом.

«Во всей рус­ской лите­ра­ту­ре нет лич­но­сти более зага­доч­ной; его мож­но срав­нить толь­ко с Гого­лем», — в этом схо­дят­ся мно­гие иссле­до­ва­те­ли-исто­ри­ки. Поэт Алек­сандр Блок назвал Соло­вьё­ва рыца­рем-мона­хом, а мно­гие иссле­до­ва­те­ли по пра­ву назы­ва­ют его отцом рус­ской философии.

VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет о дет­стве фило­со­фа, его пер­вой люб­ви к дво­ю­род­ной сест­ре, его взгля­дах, виде­ни­ях и рабо­тах, а так­же что объ­еди­ня­ло его с Достоевским.

Вла­ди­мир Соло­вьев родил­ся в семье круп­ней­ше­го на то вре­мя исто­ри­ка — Сер­гея Михай­ло­ви­ча Соло­вьё­ва. В семье было 12 детей. Отец отли­чал­ся стро­го­стью и непре­ре­ка­е­мым авто­ри­те­том, а так­же слу­жил мос­ков­ским про­то­и­е­ре­ем. Его мате­рью была урож­дён­ная Рома­но­ва — Полик­се­на Вла­ди­ми­ров­на, про­ис­хо­див­шая из каза­чье­го рус­ско-укра­ин­ско­го дво­рян­ско­го рода, сре­ди пред­ков кото­ро­го был сам фило­соф Гри­го­рий Ско­во­ро­да. Учил­ся Вла­ди­мир в пер­вой, затем пятой мос­ков­ской гим­на­зии, кото­рую окон­чил с золо­той медалью.

Ещё в девять лет юно­му Вла­ди­ми­ру было явле­ние Боже­ствен­ной пре­муд­ро­сти — Софии, кото­рая пред­рек­ла ему вели­кий путь. В 14 лет фило­соф увлёк­ся мод­ным тогда ниги­лиз­мом («база­ров­щи­на») и четы­ре года по воз­зре­ни­ям был насто­я­щим мате­ри­а­ли­стом. В 16 лет он заин­те­ре­со­вал­ся фило­со­фом Спи­но­зой, извест­ным кабалистом.

В 18 лет Вла­ди­мир стал пере­пи­сы­вать­ся со сво­ей дво­ю­род­ной сест­рой Катей Рома­но­вой. Вско­ре их пись­ма пере­рос­ли в насто­я­щую любовь. Он писал ей:

«Суще­ству­ю­щий поря­док не таков, каков дол­жен быть…».

В авто­био­гра­фии «На заре туман­ной юно­сти» Соло­вьёв пишет, что, выслу­шав его при­зна­ние в люб­ви, она отве­ти­ла спо­кой­ным и твёр­дым отка­зом. Он с само­иро­ни­ей вспоминает:

«Спе­шу заме­тить, что это был мой послед­ний опыт обра­ще­ния моло­дых девиц на путь само­от­ри­ца­ния воли».

По мне­нию про­фес­со­ра фило­со­фии, док­то­ра исто­ри­че­ских наук, Андрея Зубо­ва, реша­ю­щую роль в этом реше­нии всё же сыг­ра­ли роди­те­ли Кати.

В 1869 году юный фило­соф, по жела­нию отца, посту­па­ет на исто­ри­ко-фило­ло­ги­че­ский факуль­тет Мос­ков­ско­му уни­вер­си­те­та. Ради инте­ре­са он пере­во­дит­ся на физи­ко-мате­ма­ти­че­ский, но, разо­ча­ро­вав­шись в есте­ствен­ных нау­ках, в 1873 году всё же сда­ёт экс­тер­ном экза­ме­ны на исто­ри­ко-фило­ло­ги­че­ском факуль­те­те. Тема его кан­ди­дат­ской — «Мифо­ло­ги­че­ский про­цесс в древ­нем язычестве».

Через год Вла­ди­мир Соло­вьёв ста­но­вит­ся воль­ным слу­ша­те­лем Мос­ков­ской духов­ной ака­де­мии и пере­ез­жа­ет в Сер­ги­ев Посад. Сам Бес­ту­жев-Рюмин уже тогда выска­зал­ся о 21-лет­нем философе:

«Рос­сию мож­но поздра­вить с гени­аль­ным человеком».

Тогда же пожи­лой про­фес­сор мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та П. Юрке­вич обра­ща­ет вни­ма­ние на ода­рён­но­го юно­шу, высо­ко оце­нив его пере­вод «Про­ле­го­ме­нов», реша­ет сде­лать его сво­им пре­ем­ни­ком на кафед­ре фило­со­фии, пред­ла­га­ет защи­тить кан­ди­дат­скую дис­сер­та­цию в Петербурге.

В том же 1874 году Соло­вьёв защи­ща­ет дис­сер­та­цию по теме «Кри­зис запад­ной фило­со­фии (про­тив пози­ти­ви­стов), в кото­рой впер­вые фор­му­ли­ру­ет идею Все­е­дин­ства, син­те­за запад­ной и восточ­ной культур».

Соло­вьёв пишет, что субъ­ект дол­жен быть не толь­ко позна­ю­щим, но и «хотя­щим», «воля­щим», актив­но дей­ству­ю­щим. По Соло­вьё­ву фило­со­фия долж­на стать реаль­ной силой, побуж­да­ю­щей чело­ве­ка к дей­ствию (как фило­со­фия марк­сиз­ма, но в дру­гом направ­ле­нии). Фило­со­фия долж­на научить, как жить.

Его кан­ди­дат­ская «Мифо­ло­ги­че­ский про­цесс в древ­нем язы­че­стве» во мно­гом была вдох­нов­ле­на иде­я­ми Шел­лин­га и Хомя­ко­ва, и по сво­е­му умо­на­стро­е­нию Вла­ди­мир Соло­вьев был бли­зок к сла­вя­но­фи­лам. Одна­ко он вни­ма­тель­но изу­чил всю исто­рию запад­ной фило­со­фии и в част­но­сти Канта.

В янва­ре 1875 года, едва отме­тив 22-летие, Вла­ди­мир Соло­вьёв уже сто­ял на кафед­ре Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та и читал всту­пи­тель­ную лек­цию к кур­су исто­рии новей­шей фило­со­фии. Одно­вре­мен­но юный фило­соф пре­по­да­вал на жен­ских кур­сах Герье.
Кур­сист­ка Ели­за­ве­та Поли­ва­но­ва, с увле­че­ни­ем слу­шав­шая его, писала:

«У Соло­вьё­ва заме­ча­тель­ные сине-серые гла­за, густые тём­ные бро­ви, кра­си­вой фор­мы лоб и нос, густые, доволь­но длин­ные и несколь­ко вью­щи­е­ся воло­сы… Это лицо пре­крас­но и с необы­чай­но оду­хо­тво­рён­ным выра­же­ни­ем, как буд­то не от мира сего, мне дума­ет­ся, такие лица долж­ны были быть у хри­сти­ан­ских мучеников…».

Поли­ва­но­ва про­из­ве­ла на Соло­вьё­ва силь­ное впе­чат­ле­ние. Вла­ди­мир добил­ся зна­ком­ства с девуш­кой, сде­лал ей пред­ло­же­ние руки и серд­ца, но после­до­вал отказ. Лиза была влюб­ле­на в другого…

В том же 1875 году Мос­ков­ский уни­вер­си­тет отправ­ля­ет Соло­вьё­ва в Англию для изу­че­ния гно­сти­че­ской и сред­не­ве­ко­вой фило­со­фии. Целые дни он про­во­дит в биб­лио­те­ке Бри­тан­ско­го музея, изу­ча­ет каб­ба­лу, ведёт запи­си, посе­ща­ет спи­ри­ти­че­ские сеан­сы. Тогда же Соло­вьёв увлёк­ся авто­ма­ти­че­ским пись­мом — этот метод полу­че­ния посла­ний напря­мую с того све­та актив­но исполь­зу­ет­ся медиумами.

На про­тя­же­нии всей жиз­ни у Соло­вьё­ва слу­ча­ют­ся виде­ния. Он обща­ет­ся с душа­ми умер­ших зна­ко­мых, в том чис­ле, сво­е­го про­фес­со­ра по фило­со­фии П. Юрке­ви­ча. Несмот­ря на свои виде­ния, англий­ские спи­ри­ты не вдох­но­ви­ли его:

«На меня англий­ский спи­ри­тизм про­из­вёл такое же впе­чат­ле­ние, как на тебя фран­цуз­ский: шар­ла­та­ны сле­по веру­ю­щие, и малень­кое зер­но дей­стви­тель­ной магии».

В бри­тан­ской биб­лио­те­ке он вновь видит пре­крас­ную Софию, кото­рая под­ска­зы­ва­ет ему, где искать отве­ты на вол­но­вав­шие его душу вопро­сы: «В Егип­те будет глав­ная встре­ча тво­ей жиз­ни!». Сле­ду­ю­щая встре­ча с таин­ствен­ной девой состо­я­лась уже у пирамид…

С реко­мен­да­тель­ным пись­мом к Мини­стру внут­рен­них дел он отправ­ля­ет­ся в Каир, изу­ча­ет досто­при­ме­ча­тель­но­сти. Позд­ним вече­ром в пустыне, раз­гу­ли­вая в цилин­дре, он сво­им видом так напу­гал мест­ных беду­и­нов, что они чуть не уби­ли его, при­няв за «шай­та­на», но таин­ствен­ная «София» защи­ти­ла Вла­ди­ми­ра, отве­ла беду.

В Егип­те Соло­вьёв про­во­дит всю зиму, пишет диа­лог «София», в кото­ром он изла­га­ет суть сво­е­го обще­ния с боже­ствен­ной девой. В этом «Диа­ло­ге» обо­зна­ча­ют­ся кон­ту­ры всех буду­щих поис­ков Соло­вьё­ва в фило­со­фии, рели­гии, культуры.

По воз­вра­ще­нии из Егип­та Соло­вьёв зна­ко­мит­ся с гра­фи­ней Софьей Тол­стой и её пле­мян­ни­цей Софьей Пет­ров­ной Хит­ро­во. В Софью Хит­ро­во Вла­ди­мир влюб­ля­ет­ся с пер­во­го взгля­да. Хит­ро­во разо­шлась с мужем, но офи­ци­аль­но оста­ва­лась в бра­ке. Вла­ди­мир Соло­вьёв бывал у гра­фи­ни Тол­стой в Петер­бур­ге, гостил в её име­ни­ях в Пустынь­ке в Петер­бург­ской губер­нии и Крас­ном роге в Брян­ском уез­де. Имен­но в этом доме он нашёл при­ста­ни­ще для души. Его мани­ла атмо­сфе­ра поэ­зии, эсте­ти­че­ско­го вос­при­я­тия жиз­ни и мисти­ки. Покой­ный граф Алек­сандр Тол­стой, соглас­но запис­кам его био­гра­фа А. Лирон­дел­ля, серьёз­но увле­кал­ся оккуль­тиз­мом и мета­пси­хи­че­ски­ми явле­ни­я­ми. Так в 1860‑х годах Тол­стой изу­чал Све­ден­бор­га, Ван Гель-Мон­та, Каа­нье («Маг­не­ти­че­ская магия»), Дю Поте («Есте­ствен­ная магия» о сом­нам­бу­лиз­ме, маг­не­тиз­ме, ясно­ви­де­нии, мате­ри­а­ли­за­ции и дру­гих пара­нор­маль­ных явле­ни­ях) и дру­гих авторов.

О духов­ной бли­зо­сти и при­вя­зан­но­сти Соло­вьё­ва к гра­фине Софье Тол­стой сви­де­тель­ству­ет пись­мо от 27 апре­ля 1877 года, в кото­ром он рас­ска­зы­ва­ет о фило­соф­ских поис­ках Софии в сре­де мистиков:

«Нашёл трёх спе­ци­а­ли­стов по Софии: Georg Gichtel, Gottfried Arnold и John Portage. Все три име­ли лич­ный опыт, почти такой же, как мой, и это самое инте­рес­ное, но соб­ствен­но в тео­со­фии все трое доволь­но сла­бы, сле­ду­ют Бёме, но ниже его. Я думаю, София вози­лась с ними боль­ше за их невин­ность, чем за что-нибудь дру­гое. В резуль­та­те насто­я­щи­ми людь­ми всё-таки оста­ют­ся толь­ко Пара­цельс, Бэм и Сведенборг…».

В атмо­сфе­ре мисти­ки воз­ник­ло уче­ние Соло­вьё­ва о Софии (Боже­ствен­ной пре­муд­ро­сти) и одна из глав­ных работ всей его жиз­ни — «Чте­ния о бого­че­ло­ве­че­стве» (1877−78 гг.) — в кото­рой он после­до­ва­тель­но рас­кры­ва­ет суть сво­ей фило­со­фии. В ней он ищет отве­ты на вопро­сы: «что есть чело­век и в чём его пред­на­зна­че­ние?», «зачем нуж­на рели­гия и в каком виде?», «в чём сущ­ность и зна­че­ние циви­ли­за­ции?», «поче­му про­изо­шло отпа­де­ние чело­ве­че­ских при­род­ных сил от боже­ствен­но­го нача­ла», «в чём сущ­ность и смысл люб­ви и само­по­жерт­во­ва­ния к дру­гим людям», «что есть Бог» и дру­гие осно­во­по­ла­га­ю­щие вопросы.

«…любовь и само­по­жерт­во­ва­ние по отно­ше­нию к людям воз­мож­ны толь­ко тогда, когда в них осу­ществ­ля­ет­ся без­услов­ное, выше людей сто­я­щее нача­ло, по отно­ше­нию к кото­ро­му все оди­на­ко­во пред­став­ля­ют неправ­ду и все оди­на­ко­во долж­ны отречь­ся от этой неправды…»

В 1878 году Соло­вьёв высту­па­ет с «Лек­ци­я­ми о бого­че­ло­ве­че­стве», кото­рые име­ли фено­ме­наль­ный успех. Досто­ев­ский писал, что чте­ния посе­ща­лись «чуть ли не тысяч­ной тол­пой». На лек­ции при­хо­дил сам Лев Тол­стой, с кото­рым отно­ше­ния у Соло­вьё­ва оста­лись про­хлад­ны­ми. С Досто­ев­ским же они быст­ро подру­жи­лись, езди­ли вме­сте в Опти­ну пустынь в 1878 году. Писа­тель делил­ся с дру­гом глав­ны­ми мыс­ля­ми рома­на «Бра­тья Карамазовы».

В пись­ме к Н. П. Петер­со­ну Досто­ев­ский писал:

«Мы здесь…верим в вос­кре­се­ние реаль­ное, лич­ное и в то, что оно будет на земле…».

Соло­вьё­ва и Досто­ев­ско­го объ­еди­ня­ла вера в Рос­сию, как спа­си­тель­ни­цу наро­дов. Соло­вьёв посвя­тил его рус­ской идее одно­имен­ную бро­шю­ру, вер­нее ска­зать, всю свою жизнь.

В 1880 году, в 27 лет, Вла­ди­мир Соло­вьёв ста­но­вит­ся док­то­ром фило­соф­ских наук, защи­тив док­тор­скую по теме «Кри­ти­ка отвле­чён­ных начал». В ней он пишет:

«Цели истин­ной фило­со­фии — содей­ство­вать сво­ей сфе­ре в сфе­ре зна­ния, пере­ме­ще­нию цен­тра чело­ве­че­ско­го бытия — из его дан­ной при­ро­ды в абсо­лют­ный транс­цен­дент­ный мир. Фило­со­фия долж­на стать управ­ля­ю­щей силой жиз­ни. Это поло­жи­тель­ное Всеединство».

Впо­след­ствии тер­мин «Все­е­дин­ство» ста­но­вит­ся осно­во­по­ла­га­ю­щим тези­сом философа.

Андрей Зубов, про­фес­сор фило­со­фии, писал:

«… идею цель­но­го зна­ния, кото­рое он назы­ва­ет Все­е­дин­ством — исто­рии, фило­со­фии и нау­ки; веры, мыс­ли и опы­та — он заим­ство­вал от фило­со­фа Ива­на Кире­ев­ско­го. Соло­вьёв зада­вал­ся вопро­сом: для чего суще­ству­ет чело­ве­че­ство, какая в этом цель, гово­ря о чело­ве­че­стве как о еди­ном суще­стве (роман­ти­че­ская фило­со­фия Геге­ля и Шел­лин­га). Отли­чие Соло­вьё­ва от немец­ких фило­со­фов — в отка­зе от национализма».

Князь Евге­ний Тру­бец­кой в кни­ге «Миро­со­зер­ца­ние Вла­ди­ми­ра Соло­вьё­ва» писал:

«От нача­ла и до кон­ца фило­соф­ской дея­тель­но­сти Соло­вьё­ва прак­ти­че­ский инте­рес дей­стви­тель­но­го осу­ществ­ле­ния Все­е­дин­ства в жиз­ни сто­ит для него на пер­вом плане».

Инте­рес­но, что в годы Рус­ско-турец­кой вой­ны (1877–1878 гг.) Соло­вьёв поку­па­ет револь­вер и уез­жа­ет на турец­кий фронт воен­ным кор­ре­спон­ден­том. Но боже­ствен­ная «София» вновь огра­ди­ла моло­до­го фило­со­фа от кро­во­про­ли­тия — на пере­до­вую он не попал. Что побу­ди­ло фило­со­фа-иде­а­ли­ста, кото­рый через всю свою жизнь про­вёл идею Бого­че­ло­ве­ка, купить ору­дие убий­ства: необ­хо­ди­мость само­обо­ро­ны или пат­ри­о­ти­че­ский подъ­ём, кото­рый он пере­жил в те дни?

О пат­ри­о­ти­че­ских чув­ствах фило­со­фа сви­де­тель­ству­ет его лек­ция «Три силы» — о мусуль­ман­ском восто­ке, запад­ной циви­ли­за­ции и сла­вян­ском мире. По Соло­вьё­ву мусуль­ман­ский Восток нахо­дит­ся в состо­я­нии обез­ли­чен­но­сти и слит­но­сти, это мир бес­че­ло­веч­но­го Бога. Запад­ный мир довёл до пре­де­ла сво­бод­ную игру част­ных инте­ре­сов, что при­ве­ло к мах­ро­во­му инди­ви­ду­а­лиз­му и эго­из­му. Сла­вян­ский же мир при­зван пре­одо­леть огра­ни­чен­ность двух край­но­стей, осу­ще­ствить един­ство все­го чело­ве­че­ско­го рода…

1 мар­та 1881 года про­изо­шло убий­ство импе­ра­то­ра Алек­сандра II. Вла­ди­мир Соло­вьёв в пуб­лич­ной лек­ции обра­ща­ет­ся к госу­да­рю Алек­сан­дру III c при­зы­вом поми­ло­вать участ­ни­ков поку­ше­ния на его отца:

«…если госу­дар­ствен­ная власть отри­ца­ет­ся от хри­сти­ан­ско­го нача­ла и всту­па­ет на кро­ва­вый путь, мы вый­дем, отстра­ним­ся, отре­чём­ся от него».

На сле­ду­ю­щий день его при­гла­си­ли к гра­до­на­чаль­ни­ку и потре­бо­ва­ли объ­яс­не­ний. Дело при­ня­ло серьёз­ный обо­рот, доло­жи­ли царю. Алек­сандр III рас­по­ря­дил­ся сде­лать фило­со­фу вну­ше­ние и велел на неко­то­рое вре­мя воз­дер­жать­ся от лек­ций. При­чи­на ухо­да Соло­вьё­ва из Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та так и оста­нет­ся загад­кой: одни иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что его выгна­ли, дру­гие схо­дят­ся во мне­нии, что он ушёл по сво­ей воле. После это­го инци­ден­та Соло­вьёв пол­но­стью погру­жа­ет­ся в иссле­до­ва­ния и поездки.

Осво­бо­див­шись от высо­ко­го науч­но­го поста, он созда­ёт свои луч­шие обще­ствен­но-поли­ти­че­ские тру­ды: «Исто­рия и будущ­ность тео­кра­тии» (1884 год), «Вели­кий спор и хри­сти­ан­ская поли­ти­ка», «Это рус­ская идея» (1888 год), «Рос­сия и Все­лен­ская цер­ковь» (1889 год).

В «Исто­рии и будущ­но­сти тео­кра­тии» Соло­вьёв пишет:

«Зада­ча мое­го тру­да — оправ­дать веру наших отцов, воз­ве­сти на новую сту­пень разум­но­го созна­ния, пока­зать, что древ­няя вера сов­па­да­ет с веч­ной и Все­лен­ской истиной».

Сто­ит отме­тить, что в кон­це XIX века мно­гие вери­ли в науч­ное зна­ние, в то, что оно откро­ет две­ри в мир счаст­ли­во­го будущего.

В «Рос­сии и Все­лен­ской церк­ви» фило­соф обо­зна­ча­ет инте­рес­ную вза­и­мо­связь меж­ду Визан­ти­ей, Рос­си­ей и исламом:

«Глу­бо­кое про­ти­во­ре­чие меж­ду испо­ве­ду­е­мым пра­во­сла­ви­ем и прак­ти­ку­е­мой ере­сью (несто­ри­ан­ским дуа­лиз­мом) было нача­лом смер­ти для Визан­тий­ской импе­рии. В этом истин­ная при­чи­на её гибе­ли. Она по спра­вед­ли­во­сти долж­на была погиб­нуть, и спра­вед­ли­вым было и то, что она погиб­ла от рук исла­ма. Ислам — после­до­ва­тель­ное и искрен­нее визан­тий­ство, осво­бож­дён­ное от всех внут­рен­них противоречий…».

Ислам и мусуль­ман­ство посто­ян­но при­вле­ка­ли вни­ма­ние фило­со­фа. В 1896 году он опуб­ли­ко­вал очерк «Маго­мет. Его жизнь и рели­ги­оз­ное учение».

Идею сво­е­го дру­га Фёдо­ра Досто­ев­ско­го о том, что «Кра­со­та спа­сёт мир» он вопло­ща­ет в ста­тье «Кра­со­та в при­ро­де (1889 год).

На стра­ни­цах жур­на­ла «Вера и разум» (1884–1891 гг.) Соло­вьёв писал о необ­хо­ди­мо­сти рекон­струк­ции Церк­ви, о новом рели­ги­оз­ном созна­нии, о Все­е­дин­стве рели­гии и нау­ки, о необ­хо­ди­мо­сти син­те­за всех зна­ний, отме­чая, что идёт рас­пад, а носи­те­ли отдель­ных зна­ний, как пра­ви­ло, зна­ют толь­ко своё.

Рус­ское духо­вен­ство, сла­вя­но­фи­лы воз­му­ще­ны Соло­вьё­вым, обви­ня­ют в пере­хо­де в като­ли­цизм. Об этом Соло­вьёв пишет Васи­лию Роза­но­ву в 1892 году:

«Я далёк от огра­ни­чен­но­сти латин­ской так­же, как и от огра­ни­чен­но­сти визан­тий­ской. Испо­ве­ду­е­мая мной рели­гия свя­то­го духа шире, и, вме­сте с тем, содер­жа­тель­ней всех отдель­ных религий».

Фило­соф пишет, что «рус­ская идея тре­бу­ет от нас при­зна­ния нашей нераз­рыв­ной свя­зи с все­лен­ским семей­ством Христа».

В ходе поле­ми­ки со сла­вя­но­фи­лом Стра­хо­вым Соло­вьёв фор­му­ли­ру­ет наци­о­наль­ную программу:

«1. Народ­ность есть поло­жи­тель­ная сила, и вся­кий народ име­ет пра­во на неза­ви­си­мое суще­ство­ва­ние и сво­бод­ное раз­ви­тие сво­их наци­о­наль­ных особенностей.
2. Народ­ность есть самый важ­ный фак­тор при­род­но-чело­ве­че­ской жиз­ни, и раз­ви­тие наци­о­наль­но­го само­со­зна­ния есть вели­кий успех в исто­рии человечества».

В нача­ле 1880‑х гг. Соло­вьёв зна­ко­мит­ся с иде­я­ми Нико­лая Фёдо­ро­ва, пишет ему:

«…со вре­ме­ни появ­ле­ния хри­сти­ан­ства Ваш „про­ект“ есть пер­вое дви­же­ние хри­сти­ан­ства по пути Хри­сто­ву. Я со сво­ей сто­ро­ны могу толь­ко при­знать Вас сво­им учи­те­лем и отцом духовным».

В 1880‑е годы Соло­вьёв жил уеди­нён­но, обща­ясь, в основ­ном, с семьёй гра­фи­ни Софьи Тол­стой. Нако­нец, осо­знав, что надеж­да на счаст­ли­вую семей­ную жизнь с пле­мян­ни­цей Тол­стой — Софьей Хит­ро­во — утра­че­на, в 1887 году он напи­сал Софье Хит­ро­во три сти­хо­тво­ре­ния: «Без­ра­дост­ной люб­ви раз­вяз­ка роко­вая!…» (1 янва­ря); «Друг мой! Преж­де, как и ныне…» (3 апре­ля) и «Бед­ный друг, исто­мил тебя путь…» (18 сен­тяб­ря). Так Вла­ди­мир рас­ста­вал­ся с обра­зом люби­мой женщины.

«Бед­ный друг, исто­мил тебя путь,
Тёмен взор, и венок твой измят.
Ты вой­ди же ко мне отдохнуть.
Потуск­нел, дого­рая, закат.

Где была и отку­да идёшь,
Бед­ный друг, не спро­шу я, любя;
Толь­ко имя мое назовёшь -
Мол­ча к серд­цу при­жму я тебя.

Смерть и Вре­мя царят на земле, -
Ты вла­ды­ка­ми их не зови;
Все, кру­жась, исче­за­ет во мгле,
Непо­движ­но лишь Солн­це Любви».

Сле­ду­ет отдать долж­ное само­иро­нии и чув­ству юмо­ра фило­со­фа. Спу­стя пять лет, летом 1892 года Вла­ди­мир Соло­вьёв сни­ма­ет дачу в Мор­щи­хе (неда­ле­ко от стан­ции Сход­ня) и пишет стихи:

«Под­ня­лись на бой открытый
Целые толпы —
Льва Тол­сто­го фавориты,
Крас­ные клопы».

Осо­бый инте­рес пред­став­ля­ют его стро­ки сво­е­му бра­ту Миха­и­лу: «Пред­ставь себе, что я имел дело с таким нра­вом, с кото­рым С.П. (Софья Пет­ров­на) — сама про­сто­та и лёгкость».

Речь идёт о Софье Михай­ловне Мар­ты­но­вой, к кото­рой он неко­то­рое вре­мя питал страсть.

В том же 1892 году он пишет дру­гу Вен­ге­ро­ву юмо­ри­сти­че­скую эпи­та­фию на само­го себя:

«Вла­ди­мир Соловьёв
Лежит на месте этом.
Спер­ва был философ,
А ныне стал шкелетом.
Иным любе­зен быв,
Он мно­гим был и враг;
Но, без ума любив,
Сам вверг­нул­ся в овраг.
Он душу потерял,
Не гово­ря о теле
Её диа­вол взял,
Его ж соба­ки съели.
Про­хо­жий! Научись из это­го примера,
Сколь пагуб­на любовь и сколь полез­на вера».

Инте­ре­сен тот факт, что после это­го Соло­вьёв при­сту­па­ет к сво­ей кни­ге «Смысл люб­ви» (1892 год), в кото­рой оправ­ды­ва­ет любовь верой. В ней Соло­вьёв ищет ответ на вопрос, «поче­му влюб­лён­ные не заме­ча­ют недо­стат­ков люби­мых, а видят толь­ко досто­ин­ства». Не слу­чай­но сам Е. Тру­бец­кой о нём пишет:

«Осо­бен­но часто обма­ны­вал­ся он в жен­щи­нах. Лег­ко пле­нял­ся ими, совер­шен­но не рас­по­зна­вая при­кры­той кокет­ством фаль­ши, а ино­гда и ничтожества…».

Он любил анек­до­ты, мно­го играл в шах­ма­ты, но был без­ала­бер­ным, стра­дал забыв­чи­во­стью и даже выхо­дил из дома в крас­ном оде­я­ле, кото­рым укры­вал­ся ночью.

В 1892 году Соло­вьёв пишет «Оправ­да­ние добра», направ­лен­ную про­тив фило­со­фии сверх­че­ло­ве­ка Фри­дри­ха Ниц­ше. Кри­ти­ка Ниц­ше в 1900 году при­ве­ла гения к его финаль­ной рабо­те «Три раз­го­во­ра», в кото­рой он напи­сал футу­ро­ло­ги­че­скую «Повесть об Анти­хри­сте», свое­об­раз­ное посла­ние живу­щим в XXI веке. Инте­рес­но, что в этой пове­сти он как бы пишет от име­ни анти­хри­ста, откро­вен­но рас­ска­зы­вая о сво­их воз­зре­ни­ях, кает­ся в непо­сто­ян­стве, пишет о заво­е­ва­нии Евро­пы жёл­той расой…

Но окан­чи­ва­ет­ся всё паро­ди­ей, напи­сан­ной уже в полу­бре­до­вом состоянии.

Вес­ной 1898 года Соло­вьёв через Кон­стан­ти­но­поль отправ­ля­ет­ся в Еги­пет. В море его пре­сле­ду­ют гал­лю­ци­на­ции в виде огром­но­го мох­на­то­го чудо­ви­ща. Без чувств его нашли на полу каю­ты. В 1899 году Соло­вьёв мно­го путе­ше­ство­вал: был на Ривье­ре, в Швей­ца­рии, затем воз­вра­ща­ет­ся в Рос­сию. Здо­ро­вье его сла­бе­ет из-за при­стра­стия к алко­го­лю. Рабо­та­ет по-преж­не­му мно­го. Летом 1900 года ему ста­ло пло­хо, и он оста­но­вил­ся в име­нии кня­зя Е. Н. Тру­бец­ко­го, что­бы попро­щать­ся. Через две неде­ли отец рус­ской фило­со­фии отдал душу сво­е­му глав­но­му Учи­те­лю — Богу.

Источники

1. Лек­ция исто­ри­ка Андрея Бори­со­ви­ча Зубо­ва для видео­ка­на­ла «Пря­мая речь» (лек­ция 41. «Вла­ди­мир Соло­вьев — отец рус­ской хри­сти­ан­ской мысли).
2 «100 вели­ких мыс­ли­те­лей». Р. К.Баландин, Москва, «Вече», 2000 г.).
3. «Вла­ди­мир Соло­вьёв. Жизнь и уче­ние». К. В. Мочуль­ский, Париж, YMCA-Press, 1936 г.).
4. «Рыцарь-монах». Алек­сандр Блок.
5. «Соло­вьёв­ская шко­ла рели­ги­оз­ных фило­со­фов о син­те­зе фило­со­фии, нау­ки и рели­гии». Миха­ил Ива­но­вич Дробжев.
5. «Звёзд­ный путь: анто­ло­гия муд­ро­сти». Эко­но­ми­ка, 1993 г.

Читай­те так­же «„Народ-бого­но­сец“ в ран­нем СССР».