В 1981 году издательство «Советская Россия» выпустило книгу «Москва. Иллюстрированная история». Над изданием работали редакторы-составители Нелли Арзуманова и Лев Колодный, рецензентом выступил доктор исторических наук Андрей Синицын. «Москва. Иллюстрированная история» — это сборник уникальных фотографий и увлекательных фактов о столице. Книга знакомит читателя с многовековой историей города. На страницах издания можно найти стихи, историческое досье и интервью с общественными деятелями, рабочими и учёными, которые рассказывают о городе.
VATNIKSTAN публикует фотографии из книги, которые запечатлели московское лето 1981 года. На снимках — архитектурные памятники и новостройки, трудовые будни горожан и отдых в парках, на спортплощадках и природе.
В годы революции и Гражданской войны в России на стороне большевиков сражались многие иностранные добровольцы — латыши, китайцы, чехи, словаки и другие. Большая их часть потом строила новое государство на землях бывшей империи. В создании советской страны активно участвовали финские эмигранты-коммунисты и социалисты — для них это был своеобразный реванш за поражение в гражданской войне на родине. В 1920‑х годах финны фактически создали Советскую Карелию.
VATNIKSTAN рассказывает о том, кто из финских коммунистов поехал в Карелию и какую роль эти политические эмигранты сыграли в развитии молодой социалистической республики.
Гражданская война в Финляндии
Осенью 1917 года парламент Финляндии провозгласил республику. Де-факто бывшее княжество империи уже было самостоятельным государством. В декабре советское правительство признало независимость Финляндии. С 1917 года страной управлял Сенат под руководством Пера Свинхувуда.
Главной проблемой нового правительства стал продовольственный кризис. Финляндия сильно зависела от иностранных поставок зерна. Товары из России практически не поступали, западные страны ввозили очень ограниченное количество продовольствия, опасаясь атак немецкого флота. Сильнее всего от кризиса пострадали рабочие в крупных городах: цены на продукты росли стремительно, у многих людей не хватало денег.
Финские социал-демократы наращивали пропаганду: по примеру большевиков, они требовали сократить трудовой день, ввести рабочий контроль на предприятиях, преодолеть продовольственный кризис. В крупных городах начались забастовки и выступления рабочих коллективов.
В конце января 1918 года финские левые, то есть социал-демократы и отколовшиеся от них коммунисты, организовали восстание в Хельсинки. Власть в республике перешла к советам и отрядам Красной гвардии. Успех мятежа обеспечили внезапность выступления и малочисленность сил правопорядка в столице. В первый день вооружённые рабочие захватили вокзал, на следующий — взяли полицейские участки, телеграф, почтамт и все административные здания.
Против революционных властей выступила коалиция белых: буржуазные демократы в лице членов Сената, военные, которыми руководил Карл-Густав Маннергейм, и ультраправые добровольцы из шюцкора.
Началась гражданская война. Боевые действия оказались скоротечными, но жестокими. Красных поддерживала Советская Россия, которая отправила на помощь около семи тысяч бойцов и командиров РККА. На стороне белых сражались до 15 тысяч солдат кайзеровской армии, около двух тысяч шведских добровольцев и до четырёх тысяч бывших солдат и офицеров Русской армии.
Финские красногвардейцы. Источник: Рабкрин
Решающий бои прошли весной и летом. Белые заняли несколько важных транспортных узлов, например Тампере. В мае контрреволюционные части заняли столицу, а окончательное сопротивление красных подавили к августу 1918 года. Белые изначально контролировали более 70% территории страны — это позволило им снабжать армию в разы лучше, чем это удавалось противникам. Важную роль сыграло и то, что на стороне финского Сената воевала регулярная немецкая армия с четырёхлетним опытом полномасштабной войны.
Финская эмиграция
После войны сформировался новый Сенат, премьер-министром страны стал Юхо Паасикиви. В финском парламенте активно выступали сторонники монархии, большое влияние после войны получили военные и лично Карл-Густав Маннергейм. В ноябре 1918 года Сенат преобразовали в Государственный совет. Вскоре прошли первые выборы президента, на которых победил Каарло Стольберг.
Победители развернули массовый террор против оппонентов. По разным оценкам, жертвами расстрелов стали около 7,5 тысячи красных, более 12 тысяч умерли в лагерях для военнопленных из-за голода, болезней, пыток и систематических избиений. Стоит отметить, что красные тоже не гнушались террора: одержи в войне победу они, жертв едва ли было бы меньше.
В связи с преследованиями, угрозой жизни и свободе многие финские коммунисты, социалисты, профсоюзные деятели и сочувствующие левым идеям люди бежали. Маршрутов было несколько: некоторые участники войны отправились в США и Канаду, где ещё с начала XX века складывалась многочисленная финская диаспора. Эмиграция на Запад осложнялась пресловутой «красной угрозой»: североамериканские государства настороженно относились к левым эмигрантам и часто отказывали в легализации. Основная часть «красных финнов», около 10 тысяч, эмигрировала в Советскую Россию, треть из них осела в Карелии.
Советская Карелия
Политическая ситуация в регионе оставалась напряжённой. У власти находился Олонецкий губернский совет. Во главе стоял большевик Валентин Парфёнов, но в совете были достаточно сильны позиции меньшевиков и эсеров. Планов создания национальной республики у московского центра в 1918 году ещё не существовало.
Улица Петрозаводска. 1920 год. Источник: ИА «Республика»
В России разгоралась Гражданская война. Белофинские войска постоянно совершали рейды на сопредельную территорию, чтоб организовать восстание карел против советской власти.
В некоторых районах Карелии, преимущественно северных, высадились войска интервентов. В восточной части Карелии коренное население имело традиционно сильные связи с финскими территориями. Большинство жителей не устраивала советская власть, они видели в финнах родственный народ, который поможет освободиться от большевиков. Многие карелы были готовы взяться за оружие и воевать против Советов — интервенты и белые финны пользовались этим.
В такое неспокойное время в Карелию прибыло свыше трёх тысяч закалённых в боях и партийной работе финских коммунистов.
Красные финны и государственное строительство в Карелии
В 1919 году Владимир Ленин получил письмо из Швеции от Эдварда Гюллинга, члена ЦК Коммунистической партии Финляндии. Он предлагал московским товарищам план устройства Карелии:
«Эта Карельская коммуна пользовалась бы в известной степени особым положением в Российской Советской Республике, причём она имела бы право устраивать свои внутренние дела, советское хозяйство и своё народное просвещение автономно в своём советском собрании.
Образование такой коммуны имело под собой весьма конкретные цели: во-первых, установление единой власти на экономически однородной территории, во-вторых, создание национальной автономии, способной противостоять пропаганде враждебных коммунистам сил, и, наконец, формирование будущего форпоста революции во всей Скандинавии».
Предложение заинтересовало Ленина. В первые послереволюционные годы идея «экспорта революции» не утратила популярность, план создания форпоста революции лёг на благодатную почву. Гюллинга пригласили в Москву, а уже в августе 1920 года была создана новая социалистическая республика — Карельская Трудовая Коммуна. Эдвард Гюллинг стал председателем Исполнительного комитета.
Эдвард Гюллинг
Кроме Гюллинга, в состав первого карельского правительства вошло несколько красных финнов, в том числе те, кто приехал в Карелию ещё в 1918 году, а не в 1920‑м, как глава правительства. Финские коммунисты Яакко Мякки, Густав Ровио, Юрьё Сирола Иоганн Ярвисало заняли важные государственные посты: руководили народными комиссариатами коммуны, возглавляли профсоюзы, работали в партийных комитетах. Среди красных финнов, сыгравших важную роль в становлении коммуны, были и женщины. Жена Густава, Хильма Ярвисало, создала движение за права женщин в Карелии, занималась организацией ликбеза, открыла приют для «бедствующих женщин».
Для оставшихся без родины финнов Карелия оказалась своеобразным вторым шансом, попыткой построить социалистический рай. Они считали: когда красная Карелия расцветёт, крестьяне и рабочие Финляндии и всей Скандинавии увидят, как правительства обманывали их оголтелой антисоветской пропагандой — и революция захлестнёт Северную Европу.
Гюллинг и товарищи добились для Карельской Трудовой Коммуны множества привилегий, особенно экономических. Широкие налоговые льготы и бюджетная самостоятельность позволяли правительству тратить большие средства на послевоенное восстановление региона и создание социальной инфраструктуры.
В 1923 году КТК преобразовали в Автономную Карельскую Советскую Социалистическую Республику. Красные финны сохранили и даже приумножили лидирующие позиции в новом правительстве. Главой республики оставался Эдвард Гюллинг.
Финны и Красная армия
В 1925 году в Петрозаводске был создан Карельский егерский батальон — национальное воинское подразделение (такие подразделения существовали до 1938 года во многих республиках СССР). Целью создания батальона была территориальная оборона Карелии от финской интервенции. Автором идеи стал Иван Хейконен, а первым командиром батальона — Эйолф Матсон.
Командный состав Карельской егерской бригады у входа в штаб
Батальон насчитывал около восьми сотен бойцов. Почти все командиры были финнами: комиссар — Вейкко Мантере, начальник штаба — Урхо Антикайнен, первый заместитель командира — Андрей Койвунен. Около 70% солдат были карелами, остальные — русскими.
В 1931 году батальон преобразовали в бригаду. Воинская часть базировалась в Петрозаводске. Под нужды подразделения были приспособлены бывшие здания и территория Олонецкой духовной семинарии.
За всю историю бригада не участвовала в вооружённых конфликтах, однако её командиры постоянно отправлялись на учёбу в Ленинград, с личным составом проводили занятия, бригада регулярно проходила учения. Подразделение зарекомендовало себя как наиболее подходящее для боёв в карельской местности.
Хотя бригада ни разу не участвовало в реальных боестолкновениях, его бойцы охраняли государственную границу и контролировали общественный порядок на массовых мероприятиях.
Особенностью карельской бригады была отличная лыжная подготовка. Это было очень мобильное подразделение, которое предполагалось использовать для глубоких рейдов в тыл противника. В конце 1930‑х годов планировалось преобразовать бригаду в отдельную национальную дивизию, но в 1935 году подразделение расформировали, как и остальные национальные войска.
Культурное влияние
Во времена Российской империи уровень грамотности в Финляндии был одним из самых высоких по стране. Большинство финнов-эмигрантов регулярно читали газеты и посещали театры. В Карелии 1920‑х годов такие культурные потребности было сложно удовлетворить, поэтому финны взялись за создание новой культуры.
Двуязычная вывеска на петрозаводском магазине. Источник: ИА «Республика»
Многие красные финны получили университетское образование, некоторые обладали литературным и драматургическим опытом. До начала 1930‑х годов финский язык в Карелии был государственным. На нём выходили еженедельные и ежедневные газеты, ставили спектакли, печатали книги.
Ялмари Виртанен возглавил карельскую ассоциацию пролетарских писателей, куда также вошли Эмиль Паррас, Леа Хело, Хильда Тихля. В 1921 году финский режиссёр-любитель Виктор Линден организовал «национальную труппу» в драматическом театре. Коллектив стал основой Карельского национального драматического театра, созданного 1932 году. В театре ставили пьесы финских писателей на финском и карельском языках, спектакли затрагивали исторические, мифологические и революционные темы.
Коллаж из фотографий актёров труппы национального театра. 1932 год
Эмигранты сыграли решающую роль в осмыслении событий революции и гражданской войны в Карелии. Ээро Хаапалайнен издавал книги об истории революции, собрал коллекцию документов и мемуаров о событиях 1917–1922 годов. Лаури Летонмяки переводил труды Владимира Ленина на финский язык.
В республике действовало несколько финских издательств, выпускавших газеты и журналы. Самым крупным из них было «Кирья». Основная финноязычная газета республики с 1920 года — Karjalan Kommuuni, издавалась в Петрозаводске.
Одна из финских газет, выходивших в Петрозаводске. Источник: «Рамблер»
Роль финнов в СМИ усилилась в 1926 году, когда в эфир вышла первая в республике радиостанция. Ежедневное четырёхчасовое вещание состояло из передач как на русском, так и на финском языках.
«Финский фактор» в карельской экономике
Многие финские эмигранты по сути были беженцами, которые взяли с собой только самое необходимое. Чтобы наладить собственную жизнь и добывать средства к существованию, они объединялись в коммуны и артели.
Финские крестьяне арендовали государственные земли и создавали сельскохозяйственные коммуны, выращивали продовольственные и технические культуры, разводили скот. Охотники и рыболовы организовывали заготовительные артели, участвовали в работе рыболовных и охотничьих хозяйств.
В Петрозаводске, Олонце, а также в других городах и посёлках Карелии открывались финские мастерские, где производили одежду, посуду, инструменты. Эмигранты с управленческим опытом становились директорами предприятий. Так, Яакко Мяки работал председателем совхоза «Бесовец» и директором хлебозавода.
Судьбы красных финнов в сталинские годы
В середине 1930‑х годов советская идеология повернулась к консерватизму. Никто не грезил о мировой революции или экспорте советской власти. Страна под твёрдой сталинской рукой строила «социализм в отдельно взятом государстве». Мечты финнов о строительстве социалистического рая постепенно исчезли.
Финских эмигрантов на значимых постах сменили русские партийные работники. Финский язык потерял статус государственного, началась коренизация — на первый план вышло не финское, а карельское наследие республики.
В 1936–1938 годах по Карелии прокатились массовые репрессии. Из всего количества жертв 60% финны. Видных партийных, культурных, военных деятелей обвиняли в «буржуазном национализме», «троцкизме», «заговоре финского генштаба». Наказание одно — смерть. Гюллинг, Ровио, Мяки, Хейконен арестованы и расстреляны. По данным из архива Карельского УФСБ, всего за годы Большого террора было арестовано 4688 финнов, 4078 из них приговорили к высшей мере наказания.
Некоторым, например Отто Куусинену, удалось избежать ареста и казни.
Совсем скоро финские коммунисты снова понадобились советской власти: когда началась Зимняя война, некоторые из них вошли в марионеточное правительство Финляндской Демократической Республики.
В современной Карелии сохраняется память о красных финнах. Петрозаводчане гуляют по улице Ровио, набережной Гюллинга и нежатся на северном солнце у подножия памятника Отто Куусинену. Сегодня эту тему активно изучают карельские историки, проводятся конференции, печатаются книги.
Хотя марксизм — строго материалистическая философия, красные финны всё равно были идеалистами. Они верили в революцию, равенство и свободу. Тысячи людей покинули родину, чтобы построить идеальную коммунистическую республику. Многие плоды их усилий в Карелии пожинают до сих пор.
В 1874 году русский революционер Александр Васильевич Долгушин был осуждён на 10 лет каторги за участие в народовольческом кружке. Долгушин отбывал срок в Новобелгородской тюрьме Харьковской губернии. В заключении Александр Васильевич работал над воззванием «русскому обществу от политических каторжников» — книгой «Заживо погребённые». Соратник Долгушина Лев Дмоховский тайно по частям передал записи Александра Васильевича своей матери во время свиданий. В июле 1878 года брошюра была отпечатана в подпольной типографии «Народной воли».
Книга стала смертным приговором для харьковского губернатора Дмитрия Кропоткина, двоюродного брата Петра Кропоткина: революционер-народник Григорий Гольденберг застрелил губернатора в отместку за издевательства над политическими заключёнными.
После Новобелгородской тюрьмы Александра Васильевича ещё несколько раз пересылали между разными каторгами. Революционер так и не вышел на волю: в 1885 году Долгушин умер в Шлиссельбургской крепости от туберкулёза.
В эту пятницу, 26 мая, состоится презентация нового тиража брошюры «Заживо погребённые», выпущенного издательством «Напильник». На презентации выступят автор предисловия, правозащитник и бывший политзаключённый Иван Асташин и автор опубликованной в книге краткой биографии Долгушина социально-революционный публицист Марлен Инсаров.
Предлагаем прочитать отрывок из записок Александра Долгушина, в котором автор рассказывает о тяжёлых условиях заключения в Новобелгородском централе, а также о несправедливости и открытой неприязни тюремщиков к политическим каторжникам.
Белгородская центральная тюрьма для каторжников, в 56 вёрстах от Харькова, состоит из так называемого главного корпуса и двух одиночек. Главный корпус назначен для общих камер, в которых число арестантов нередко достигает 500–600 человек, хотя определённый комплект — 450 человек.
Одиночки же — не более, чем ряд каменных ящиков, куда запирают живых людей. Число этих каменных ящиков в обеих одиночках простирается до 30, в каждой по 15. В них, по закону, должны содержаться временно наиболее важные арестанты. Это назначение их уже показывает вам, что между ними и общими помещениями должна существовать резкая разница; и действительно, контраст громадный и бросается в глаза сам собою. Там — говор, шум, кое-какие признаки жизни, хотя бы и арестантской. А посмотрите на одиночки — могильная, мёртвая тишина! С первого взгляда можно даже усомниться, есть ли там живые люди; но часовой снаружи и надзиратель в коридоре удостоверяют, что они кое-кого стерегут. Становится страшно за людей — как они могут жить в таком абсолютном уединении, и начинаешь понимать жалобы злополучного Тассо у Байрона. Да, именно «здесь смех не смех, здесь мысль не плод ума, и человек — не жизнь, а смерть сама»!
Я уже сказал, что одиночки, по закону, предназначены для более тяжких преступников. По-видимому, определение степени преступности принадлежит всецело юрисдикции суда. У него для этого есть давно практикуемая мерка — назначение срока каторжных работ. Преступник, осуждённый на 10 лет, с точки зрения суда, обязательной для администрации, вдвое преступнее того, кто осуждён лишь на 5 лет. Это, кажется, самая азбучная юридическая истина. Между тем действительность резко расходится с нею. В новобелгородских одиночках сидят люди, осуждённые на 10, на 8, на 5 лет, и не временно, а весь срок, в то самое время, как в общих камерах, в более льготных условиях, сплошь и рядом встречаются каторжники, приговорённые на 15–20 лет или на вечную каторжную работу в рудниках. Эта вопиющая несправедливость объясняется тем, что почти все одиночные суть политические преступники.
Насколько нам известно, закон не делает различия между каторжниками уголовными и политическими — они подведены под одну мерку.
Администрация, совершенно игнорируя законы и решения судебной власти, заставляет человека, осуждённого на 5 лет, нести более тяжкие наказания, чем осуждённого долгосрочного каторжника, только потому, что он не убийца, а политический.
Вот ещё несколько примеров правительственного беспристрастия и благородства. В новобелгородской тюрьме 24 политических преступника; следовательно, в одиночных есть ещё несколько свободных, незанятых номеров. Туда посадили уголовных, осуждённых на вечную каторгу; но посадили не затем, чтобы сравнять их со злополучными политическими, а исключительно для наибольшего стеснения последних. Свежему человеку это, может быть, покажется невероятным, но вот факты: летом и осенью прошлого года, когда в тюрьме не было уголовных преступников, все хозяйственные работы исполняли политические: дров ли натаскать, печи ли затопить, коридоры ли подмести, воды ли накачать, полы ли вымыть, — все делали сами политические, к великому их удовольствию: всё-таки движение и хоть какая-нибудь мускульная работа.
Но при первой же возможности начальство постаралось отнять у них эту «привилегию»; как только прибыли в тюрьму уголовные, несколько человек из них посадили в одиночки, с предоставлением им там всех хозяйственных работ. Эти вечнокаторжные уголовные только на ночь запираются в отдельные камеры, а целый день вместе. Политические же абсолютно изолированы друг от друга. Ясно, что эти уголовные посажены в одиночки не для отягчения им наказания, а лишь для стеснения политических. Не говоря уже о хозяйственных работах, в тюрьмах есть кое-какие мастерские, как для удовлетворения потребности тюрьмы, так и для выполнения заказов с воли.
Но политических тщательно удаляют от всяких работ, стараясь довести до минимума их телесные движения. Политические не раз обращались с просьбою: если им не дозволено работать в мастерских или на чистом воздухе, то, по крайней мере, разрешить заниматься в камерах. Но даже и в этом, более чем скромном, требовании им отказано. Да что и говорить: им не дозволяют даже самим мыть полы в своих камерах. Такое систематическое удаление от всяких работ практикуется по отношению к людям, осуждённым на каторжные работы.
Чем объяснить такое, крайне печальное и достойное внимания явление?
Всякому понятно, каковы должны быть результаты подобной системы: до невероятности строгое одиночное заключение, отсутствие всяких работ, ужасная подавленность, малопитательная пища, намеренные оскорбления на каждом шагу и, вследствие этого, постоянное раздражение, полумрак в камере (от замазанных краскою окон, чего в общих камерах нет), чрезвычайно вредно действующий как на зрение, так и на нравственное состояние арестантов, отсутствие постели, кандалы, лишение чаю и табаку, к которым приучен организм, всё это, конечно, способно развивать неимоверную болезненность и смертность в среде политических.
И действительно, между нами болеет обыкновенно от 25–30 процентов, а о смертности можете судить по следующему факту: до 1877 года в новобелгородской тюрьме было всего человек 10 политических; из них до этого же 1877 года, в течение одного-двух лет, умерло трое: Гамов, Малиновский и Елецкий.
Александр Долгушин
Итого почти целая треть сделалась жертвою бесчеловечных условий одиночного заключения. Ведь это настоящее систематическое избиение! Администрация, как видно, не только считает это явление нормальным, но даже желательным; по крайней мере представители её, не стесняясь, в глаза политическим больным выражают пожелания скорее убраться на тот свет. Впрочем, можно ли распространяться об этом в настоящее время, после того, как недавно в суде обнаружено, что на 193 обвиняемых, представших пред судом, оказалось до 70 человек, умерших в доме предварительного заключения!
После этого всем известного «опыта» уже нельзя говорить, что политических убивают в тюрьмах по «недоразумению».
Не характеристичны ли такие, например, факты, что в новобелгородской тюрьме больным уголовным дают чай, а больные политические не пользуются этим преимуществом; больных уголовных обязательно расковывают на все время болезни, а больные политические оставляются в кандалах.
То же самое относительно постели: больным политическим не всегда её выдают; это скорее зависит от каприза смотрителя, чем от распоряжения доктора.
Для уголовных больных существует больница, политических же ни при какой болезни в больницу не отправляют: их оставляют в их ужасных клетках! Зачем им больница. В клетках скорей поколеют. А это только и нужно!
Но случается, что эти хилые, слабые юноши, по нарочитой ли злобе против начальства или по чему другому, никак не хотят умирать. Год, два, четыре сидят они в этих ужасных застенках, выносят всевозможные пытки, и все — живы! Что делать с этими непокорными?
Тогда совершается дело самое возмутительное, самое вопиющее, самое неслыханное — их держат без срока!..
Тюрьма Трубецкого бастиона Петропавловской крепости
Для всех уголовных, виновных в убийствах, отцеубийствах, поджогах, кровосмешениях и других преступлениях не столь ужасных, судом назначается известное число лет каторжных работ, разумея при этом нормальную, так сказать, каторгу, то есть каторгу в рудниках. Но власть очень хорошо понимает, что существуют виды наказаний гораздо более тяжкие, чем работы в рудниках. В числе их самым ужасным справедливо считается заключение в центральных тюрьмах, в особенности же одиночное заключение. Одиночное заключение считается самим правительством таким жестоким, что уголовные, даже самые тяжкие, подвергаются ему только на весьма короткий, так называемый испытуемый срок. После этого их сажают в общие камеры, где, конечно, заключение без сравнения легче.
Тем не менее и здесь оно считается настолько тяжелее обыкновенной каторги, что один год его приравнивается, не считая штрафовок, к двум годам последней. Таким образом, все уголовные, осуждённые на срочную каторгу и посаженные в центральную тюрьму, никогда не высиживают в ней более половины срока. Затем, согласно закону о каторжниках, отбывших свой срок, они отправляются в Сибирь на поселение.
Для политических же ничего этого не существует. Политических никогда не переводят из одиночных в общие камеры. Политических никогда не отправляют на поселение. Кончается срок — их продолжают держать и держат в тех же камерах, при тех же условиях!..
«Оставьте всякую надежду, вы, сюда входящие!»
Смерть, одна смерть, медленная, ужасная, ждёт впереди всякого политического, переступившего через страшный порог этой тюрьмы!
Да, они — «заживо погребенные»!
Ну, общество, позволь же спросить тебя: что это — злоупотребление администрации или систематическое, спокойно обдуманное замаривание людей до смерти?
В 1921 году Западная Сибирь восстала против большевиков: местные жители были недовольны продразвёрсткой и новой властью в целом. В попытке победить объединялись бывшие враги — эсеры и монархисты. Бунт охватил несколько губерний, а по количеству участников — около ста тысяч человек — стал одним из крупнейших за всю Гражданскую войну, уступив лишь Тамбовскому и Чапанному восстаниям.
Несмотря на масштаб, восстание мало изучено, а вспоминают о нём крайне редко. Например, Кронштадтский мятеж известен гораздо больше, хотя в нём участвовало приблизительно 18 тысяч повстанцев. Возможно, причина в том, что сибиряки не оставили мемуаров и других источников. Большинство участников событий погибли. В значительной степени о ходе восстания известно со слов подавлявших его коммунистов.
VATNIKSTAN рассказывает, почему жители Западной Сибири были одинаково недовольны Колчаком и Красной армией, какие люди возглавили протесты и как большевики всё же сломили сопротивление.
Продразвёрстка и насилие — главные причины недовольства
Западная Сибирь в 1918–1919 годах находилась под контролем Колчака. Русская армия массово мобилизовывала мужчин, чем провоцировала недовольство и партизанское движение в тылах.
Осенью 1919 года белые отступили. В западносибирских губерниях большевики утвердили советскую власть, однако она вскоре перестала устраивать жителей. Основная причина недовольства — непосильная продразвёрстка: у крестьян отнимали хлеб, мясо, масло, яйца, овощи, картофель, шерсть, табак, кожи, рога, копыта и многое другое. Всего власть установила 37 развёрсток — отдельно на каждый вид продовольствия. Продразвёрстки часто сопровождались вооружёнными столкновениями, избиениями, пытками и убийствами. Крестьяне впоследствии утверждали, что по уровню насилия советские работники значительно превзошли колчаковцев.
Продразвёрстка. 1919–1920 год. Фото неизвестного автора. Источник: russiainphoto.ru
Красноармейцы насильно сгоняли сибиряков от 18 до 50 лет валить лес, что тоже порождало гнев и возмущение.
Со второй половины 1920 года в Сибири начались локальные восстания. Особенно часто бунтовали в Ишимском, Ялуторовском, Петропавловском и Тюкалинском уездах. Поскольку восстания были стихийными, слабо организованными и разрозненными, вооружённые большевики легко разгоняли мятежников.
Другой формой крестьянского протеста стали убийства чиновников и продотрядовцев, замеченных в насилии. Например, в сентябре 1920 года убили политработника Ивана Щербакова. Местные власти усилили репрессии против несогласных, но этим только обострили противостояние.
Жители Сибири. Конец XIX — начало ХХ века
Начало бунта
31 января 1921 года в селе Челноковском Ишимского уезда крестьяне попытались помешать продотрядовцам вывести семенное зерно. Отряд открыл огонь — два человека погибли, двое были ранены. Крестьяне схватились за вилы, топоры, охотничьи ружья и прогнали продотрядовцев. Так началось Западно-Сибирское восстание.
За трое суток протест распространился на весь север Ишимского уезда и перекинулся в Ялуторовский. В последующие дни к бунту присоединились ещё несколько волостей. 6 февраля Полномочный председатель ВЧК по Сибири Иван Павлуновский сообщил в президиум ВЧК, что восстание началось в Тарском и Тюкалинском уездах соседней Омской губернии.
Всего за две недели сопротивление заняло огромную территорию Тобольской, Тюменской, Омской, а также восточных уездов Екатеринбургской и Челябинской губерний. Повстанцы действовали под лозунгами: «Советы без коммунистов», «Долой развёстку, трудовую повинность, коммунистов!», «Да здравствует свободная торговля», «Да здравствуют беспартийные советы крестьянских депутатов», «Вся власть крестьянам», «Мы боремся за хлеб, не гноите его в амбарах».
В одном из воззваний говорилось:
«Мы добиваемся настоящей советской власти, а не власти коммунистической, которая до сих пор была под видом власти советской».
Поскольку восстание охватило большую территорию, единого лидера у недовольных крестьян не было. В каждой волости или уезде протест возглавлял свой лидер, зачастую — участник Первой мировой и Гражданской войн.
Один из наиболее заметных лидеров — Владимир Алексеевич Родин, который объединил несколько отрядов в Народную сибирскую армию. Родин сражался в Первую мировую, при Колчаке был мобилизован и дослужился до поручика, а после разгрома белых вернулся в родное село и работал учителем.
В письме некоего В. Савина от 20 февраля 1921 года о Родине говорилось:
«О Родине сообщу — это учитель школы 2‑й ступени, человек с образованием, энергичный и, как видно по его работе, можно надеяться, боевой малый. В случае неудачи где-либо, он немедленно выезжает сам, не волнуясь направит и получает успех. С военным делом знаком. С моей стороны, сомнительного нет. О других его товарищах скажу, что это трусы, в случае чего, так они растеряются и людей переполохают».
Возможно, позже организаторские способности Родина позволили бы ему стать единым лидером восстания, однако в конце февраля 1921 года он погиб.
Разведывательная сводка штаба Приуральского военного округа за 10 февраля 1921 года сообщала:
«На почве семенной кампании, продразвёрстки, недовольства трудповинностью в некоторых районах Ишимского, Ялуторовского, Тобольского и Тюменского уездов вспыхнуло восстание, в котором в качестве руководителей участвуют офицеры, начиная от прапорщика и кончая полковником… Восстание не носит строго организованного характера… Вооружены повстанцы частью пиками (конные), косами, небольшая часть — винтовками, дробовиками, оглоблями. Есть пулемёты, но сколько, неизвестно… Установлены случаи присоединения к повстанцам сельсоветов и волисполкомов.
Ими мобилизуются все мужчины. По дополнительно полученным тов. Борхаленко сведениям, высланные из района Шадринска наши отряды под давлением повстанцев принуждены были оставить район Мехонские (50 верст северо-восточнее Шадринска) и Кызылбаевские юрты».
Территория восстания
14 февраля бунтовщики взяли Петропавловск, где к ним присоединились местные жители. Не успевшие бежать красноармейцы сдались в плен. Пленных казаков тут же распустили по домам, чтобы они организовали повстанческое движение в станицах. В распространяемых листовках говорилось:
«Господа казаки, пора проснуться и свергнуть иго, благодаря которому не осталось в амбарах ни зерна, на полях — ни снопа. Выступайте, не бойтесь, у нас организация большая».
Однако надолго удержать Петропавловск повстанцам не удалось. В ходе непрерывных боёв город трижды переходил из рук в руки и в итоге остался за красными.
18 февраля в Сиббюро ЦК РКП(б) поступила телефонограмма:
«Тобольский уезд объят восстанием. Весь уезд унизан белогвардейскими бандами, руководители — офицеры. Все банды великолепно вооружены. Небольшие отряды красноармейцев гибнут как мухи. [Повстанцы] ведут организованное наступление на нас, и отбиться у нас мало шансов, [так как] у нас нет патронов и хороших винтовок. Город Тобольск окружён и [готов] к эвакуации. Положение безвыходное. С Тюменью связи нет. <…> Помощи, иначе как с Омска, Тары [и] Ишима, ждать неоткуда. Патронов хватит на два дня, сможем продержаться не более трёх суток».
Действительно, спустя трое суток, 21 февраля, Тобольск взял отряд Василия Желтовского. О Желтовском известно мало: ему было 26 лет, происходил из крестьян Тобольского уезда, в Первую мировую дослужился до фельдфебеля, перед восстанием был делопроизводителем военкомата.
На следующий день после взятия Тобольска Желтовский опубликовал «Обращение к гражданам»:
«Мы, крестьяне-пахари, идём за права человека и гражданина свободной Сибири, идём за освобождение порабощённых игом коммунизма братьев деревни и города. Наша задача — уничтожить коммунизм, заливший нашу родину-мать кровью сынов её, трудовое народное достояние наше захвативший на разорение и разграбление, обращавший вольного гражданина в раба. Трудна борьба с насильниками, но мы идём за правое дело. Мы — народ, и мы победим.
Призывая во имя настрадавшейся нашей дорогой родины, мы, сыны её, зовём вас — крестьян, рабочих, солдат, офицеров, весь родной народ! Идите с нами на угнетателей-коммунистов, помогайте нам, несите всё, что может пригодиться в борьбе за возрождение».
Ишим в феврале несколько раз занимали противоборствующие силы, но в результате город остался за большевиками.
Повстанцы на три недели перекрыли Транссибирскую магистраль, отрезав таким образом связь Европейской России с Сибирью и Дальним Востоком. Вернуть контроль над железной дорогой красноармейцам удалось лишь после долгих и упорных боёв.
Общая численность повстанцев достигла почти ста тысяч человек, однако создать единую армию им так и не удалось. Антибольшевистские силы часто действовали независимо друг от друга, преследовали разные цели и провозглашали разные лозунги. Дело в том, что по одну сторону фронта воевали и эсеры, и белые офицеры — то есть недавние непримиримые враги, временно объединённые борьбой с большевизмом. Некоторые повстанцы придерживалась монархических взглядов и не желали подчиняться социалистам-революционерам.
Листовка западно-сибирских повстанцев. Тобольск. Март 1921 года
Отсутствие единства, слабая дисциплина, недостаток оружия и боеприпасов, необученность подавляющей части крестьян стали основными причинами поражения восставших. К концу февраля большевики стянули крупные силы и окружили 20-тысячную Ишимско-Петропавловскую группировку под командованием Владимира Родина.
Родина убили. 8 и 17 марта его отряды частично прорвали окружение и ушли в Курганский и Ялуторовский уезды. Те, кто не сумел вырваться, погибли или сдались после боя 18 марта. Плен в большинстве случаев означал скорый расстрел без суда и следствия.
Большевики подавляют восстание
После поражения южной группировки другие формирования повстанцев начали наступление на север от Тобольска. Красноармейцы не сумели дать отпор, и за следующие недели восставшие взяли несколько городов, включая Сургут, Берёзово и Обдорск (ныне Салехард).
Со стороны большевиков подавлением бунта руководили председатель Сибирского ревкома Иван Смирнов, помощник главнокомандующего ВС РСФСР по Сибири Василий Шорин и председатель Сибирской ЧК Иван Павлуновский. Двое последних — царские офицеры, поддержавшие большевиков после революции.
Собрав значительные силы, Красная армия вновь перешла в наступление. В первые дни апреля повстанцы проиграли на тобольском направлении. 8 апреля большевики взяли Тобольск в ходе жестокого штурма.
В конце апреля — начале мая во время боёв у села Аромашево красные вновь победили. Более пяти тысяч повстанцев попали в плен, а уцелевшие отступили. В бою 16 мая погиб Василий Желтовский.
К северу от Тобольска, где мятежники довольно успешно действовали в марте и начале апреля, большевики взяли реванш в конце мая — начале июня и овладели рядом городов, в том числе Сургутом и Обдорском.
На территориях, отбитых у повстанцев, и там, где бои продолжались, начались репрессии против нелояльных местных жителей. Пойманных с оружием в руках сразу расстреливали. Сёла, поддерживающие мятежников, сжигали либо разрушали артиллерией. Если в каком-то месте была повреждена железная дорога, сжигали соседнее село. Иногда большевики брали в заложники мирных жителей и расстреливали их, если селяне не выдавали повстанцев.
Памятник заложникам, расстрелянным большевиками при подавлении Западно-Сибирского восстания в городе Берёзове
Точные цифры погибших в бою бунтовщиков, казнённых пленных и мирных жителей неизвестны. В большинстве случаев это были внесудебные расправы, которые никак не документировали. Если верить председателю Сибревкома Ивану Смирнову, то за март 1921 года только в Ишимском и Петропавловском уездах красные убили около 22 тысячи крестьян.
Сопротивление на этом не закончилось. С лета 1921 года повстанцы перешли к партизанской борьбе и иногда даже одерживали новые локальные победы. Так, в начале августа они заняли сёла Аромашево, Кротово, Большое Сорокино и Пинигино, захватили обоз красных.
Тем же летом в некоторых западносибирских уездах начался голод, что привело к бандитизму: люди шли грабить, чтобы добыть еду.
Многие месяцы повстанцы и уголовные банды скрывались в лесах, периодически делали вылазки, нападали на населённые пункты, красноармейцев и местные органы власти.
Считается, что окончательно Западно-Сибирское восстание подавили только к концу 1922 года. Однако некоторые партизаны скрывались ещё дольше: например, отряд Дмитрия Павловича Донского большевики разбили только в 1923 году.
Наиболее видные лидеры сопротивления погибли в феврале—мае 1921 года, но после их смерти подчинённые долго не прекращали борьбу. Это свидетельствует о высоком уровне мотивации среди рядовых бойцов.
Аресты и казни участников событий
Все лидеры восстания — Родин, Желтовский, Коротков, Клепинин, Атаманов, Донской, Пужевский, Афанасьев и другие — либо погибли в боях, либо были казнены в плену.
Памятник жертвам трагических событий 1921 года. Тюменская область, Ишим
Похожая судьба несколько позже ожидала их противников, подавлявших бунт. Почти всех — Шорина, Смирнова, Павлуновского, а также руководители более низкого уровня Мрачковского, Бобылёва, Лопарёва, Васильева — арестовали и расстреляли в 1936–1940 годах.
Восстание на долгие годы попало в ранг «забытых» событий Гражданской войны, как и его участники с обеих сторон. Их имена не упоминаются в учебниках и неизвестны широкой общественности. Лишь в последние годы появилось несколько памятных знаков жертвам восстания.
В 2000‑х годах на краснодарском телевидении выходила программа «Прогулки по Екатеринодару». Автором передачи была журналистка и краевед Марина Геннадьевна Никишова. В кадре Марина Геннадьевна шла по улицам Краснодара и рассказывала о выдающихся людях, знаковых событиях и местах города дореволюционного периода. В программе показывали старые видео- и фотоматериалы, которые Никишова находила в государственных архивах и музеях.
«Прогулки по Екатеринодару» сочетали подчёркнутую интеллигентность подачи и доступность повествования. Каждую передачу ведущая завершала цитатой известной личности и назидательным мини-эпилогом. Один из выпусков Никишова закончила словами:
«„Надо не забывать, что завтра превращается во вчера“ — так говорил замечательный русский писатель Алексей Михайлович Ремизов. Действительно, все наши завтра, со сбывшимися и несбывшимися мечтами, со всеми планами и делами, неизбежно обращаются во дни прошедшие, вчерашние дни. И только от нас самих зависит, останется ли в этих днях нечто, о чём с благодарностью и сочувствием станут помнить люди, которые придут в этот мир после нас».
Высказывание Марины Геннадьевны можно применить и к её проекту. «Прогулки по Екатеринодару» были популярны в нулевых, передачу до сих пор вспоминают любители местного телевидения. Помимо дореволюционной истории города, программа показывает Краснодар начала XXI века: по улицам громко проезжают машины отечественного производства, проходят люди в непривычной для нашего времени одежде, некоторые здания снесены или сильно изменены.
Население города с начала нулевых выросло почти в два раза: в 2000 году в Краснодаре жили 639 тысяч человек, в 2023‑м — более 1,1 миллиона. Передача Марина Никишовой помогает новому поколению узнать историю и традиции города.
В 2012 году компания «Новый ракурс» выложила на своём ютуб-канале 25 выпусков «Прогулок по Екатеринодару». Предлагаем окунуться в атмосферу регионального телевидения начала нулевых и дореволюционного прошлого столицы Кубани.
Оттепель, начавшаяся со смерти Сталина в 1953 году, привела к оживлению культурной жизни. В Москве регулярно проходили иностранные выставки: выставка Пикассо (1956), выставка произведений восьми современных художников Англии «Глядя на людей» (1957), Национальная выставка США (1959) и другие. С 28 июля по 11 августа 1957 года состоялся фестиваль молодёжи и студентов, который стал культурным праздником для общества.
Это время совпало с расцветом неофициального творчества, не вписывающегося в рамки господствующей эстетики соцреализма. Стоит оговориться, что полуподпольная художественная жизнь в советской культуре присутствовала всегда. Однако этот, условно говоря, инерционный пласт неофициальной культуры никогда не претендовал на самостоятельную, активную позицию. К середине 1950‑х и особенно в 1960‑е годы он обрёл новые качества. Появилось поколение художников, осознанно выбирающих подпольный статус. Неофициальное искусство начало играть определённую роль в художественной жизни, а не только в частном, бытовом общении, стало фактором современной культуры, а не личной биографии [1].
Историк Екатерина Мельничук рассказывает о подпольных художниках и неофициальной культурной жизни в годы хрущёвской оттепели, а также об одном из главных коллекционеров авангардного искусства СССР.
В 50–60‑е годы формировалась система «институций» неофициального искусства: существовали подпольные школы, места встреч художников, создавались творческие группы, появились первые собиратели нового искусства.
В середине 50‑х годов в подполье первенствовала академия Васьки-фонарщика. Это была экспериментальная художественная студия, которая открыто работала с 1951 года во главе с Василием Ситниковым. Историк искусства Наталья Тамручи рассказывала, что отличительной чертой школы Ситникова было отсутствие какой-либо системы обучения определённому направлению в живописи: «На занятиях царила абсолютная свобода творчества и железная дисциплина…»[2]
В конце 1956 года участники студии впервые показали свои достижения в студенческом клубе МГУ на Моховой на выставке «Гигиена труда». Из академии Васьки-фонарщика вышли в свет художники Владимир Вейсберг, Владимир Яковлев, Дмитрий Плавинский, Александр Харитонов, Александр Ведерников.
Василий Ситников
Ещё одной полуофициальной школой руководил Элий Белютин. Занятия в экспериментальной студии начались ещё в 1946 году, а к середине 1950‑х она насчитывала около 200 человек. В отличие от Ситникова, Белютин выработал систему обучения, основанную на наследии художника Павла Чистякова. Первая официальная выставка студийцев прошла 26 ноября 1962 года.
Элий Белютин. Похороны Ленина. 1962–1966 годы
Задачи, которые обе школы ставили перед учениками, были схожи: раскрепощение, освобождение от социалистического канона, высвобождение творческого начала.
Помимо школ неофициального искусства, существовали наставники среди старших мастеров, у которых молодые художники брали уроки живописи. Во время правления Хрущёва ходил анекдот:
— Кто такие формалисты?
— А это у кого фамилия на букву «Ф» — Фальк, Фаворcкий и Фонвизин [3].
Именно эти «формалисты» и были учителями молодых живописцев. Художник Илья Кабаков вспоминал о неофициальных встречах:
«Врубель, импрессионисты были запрещены, мы их почти не знали, не говоря о Сезанне, но с классиком „живописи“, мы, то есть несколько друзей — Булатов, Васильев, Межанинов и я, — познакомились сразу после института, то есть в 57‑м году. Это был Роберт Рафаилович Фальк. Мы регулярно, два раза в неделю, ходили к нему на его чердак в мастерскую на набережной, и это было для нас „проникновение и контакт с Великой Живописью“»[4].
Эрик Булатов вспоминал об этих встречах как о проникновении в таинства великого искусства, «скрытые под семью печатями: и мы знали, что есть живые жрецы этого священного искусства. Ими были три Ф — Фальк, Фонвизин, Фаворский. И мы шли к ним и спрашивали…»[5]
Места встреч подпольных художников
В 50–60‑е годы формировалась особая среда неофициального искусства. Художники собирались в определённых местах, где можно было встретить близких по духу людей и друзей.
Кафе «Артистическое» находилось в проезде МХАТа. Анатолий Брусиловский рассказывал:
«Пересаживаясь от столика к столику с ежедневным кофе и бутербродами, шумно встречая приходящих, бесконечно рассказывая новости, анекдоты, делясь идеями и просто флиртуя — здесь проводили дни, писали рецензии, задумывали и тут же набрасывали эскизы, примерялись к новым ролям»[6].
В начале 60‑х годов в «Артистическом» Владимир Паперный впервые познакомился с неофициальным искусством. Паперный увидел рисунки на салфетках художников Юло Соостера и Юрия Нолева-Соболева, похожие на шифрованные записки подпольщиков: «Насмотревшись на рисунки Соостера и Соболева, я и сам стал рисовать на салфетках»[7].
Галина Маневич ностальгически вспоминала о знакомствах, происходивших в залах Музея изобразительного искусств имени Пушкина, где была открыта постоянная экспозиция французского постимпрессионизма. «Здесь, — писала она, — достаточно определённо вырисовывались оппонирующие друг другу последователи Ван Гога и Сезанна»[8].
Художники общались не только в кафе и в музеях, но также в мастерских и своих квартирах. Брусиловский вспоминал, что мастерские были, как правило, страшные, нежилые подвалы, реже чердаки.
В окрестностях Сретенки
Большое количество мастерских и квартир художников располагалось в окрестностях улицы Сретенки. В них шла интенсивная жизнь: циркулировала свежая информация о культурных событиях,философствовали и горячо спорили. Во время бурных застолий художники формировали неофициальную иерархию ценностей и авторитетов, определяли новые течения, сочиняли манифесты и декларации.
Творческий конгломерат получил название «Сретенский бульвар». Была ли это группа в том понимании, какое мы привыкли давать этому слову, и кто именно в неё входил, остаётся не совсем ясно. Наталья Тамручи в статье «Из истории московского авангарда» относит к этому объединению круг людей, которые примыкали к журналу «Знание — сила», и тех, кто проводил время в кафе «Артистическое»: Юло Соостер, Эрнст Неизвестный, Юрий Нолев-Соболев, Владимир Янкилевский, Илья Кабаков, Виктор Пивоваров, Анатолий Брусиловский, Эдуард Штейнберг [9].
Хэппенинг в мастерской Юло Соостера. Юло Соостер и Юрий Нолев-Соболев. 1967 год
Александр Глезер отмечал, что группа никогда не была цельной, просто на Сретенке или близлежащих районах жили художники, которых связывали дружеские отношения и, несмотря на разную направленность их произведений, какой-то общий взгляд на современное искусство [10]. В группу входили Эрик Булатов, Олег Васильев, Илья Кабаков, Владимир Янкилевский. Неточность в составе участников не имеет принципиального значения, так как это объединение было сформировано благодаря двум факторам: близкое расположение мастерских и квартир и осознанное право на художественное различие.
Илья Кабаков в мастерской
Кроме того, сообщества художников и деятелей искусств создавались в ближайших пригородах Москвы. На станции Лианозово была сформирована Лианозовская группа, состоявшая из художников и поэтов. Её духовным центром была семья Евгения Кропивницкого.
Такие объединения формировались и в отдалении от Москвы. Живописная Таруса стала центром неофициальной культурной жизни середины 1950‑х годов. Местом притяжения была изба художника Аркадия Штейнберга, где также творил Борис Свешников.
Выставочная деятельность. Георгий Костаки
Выставочная деятельность 50–60‑х годов носила двойственный характер. С одной стороны, с 1957 года открывались квартирные выставки, на которых художники из подполья выставляли работы. С другой стороны, проходили официальные выставки, где некоторым художникам удавалось показать свои картины [11].
Появлялись первые ценители неофициального искусства. Работы Плавинского, Немухина, Мастерковой составляли постоянную экспозицию в квартире искусствоведа Ильи Цирлина. Центром неофициальной культурной жизни Москвы была квартира Георгия Дионисовича Костаки, который собрал великолепную коллекцию русского авангарда. У него дома можно было увидеть работы Василия Кандинского, Любови Поповой, Александра Древина, Аристарха Лентулова и других.
Художник Дмитрий Плавинский вспоминал о встречах дома у коллекционера:
«Находиться в квартире Костаки, где с пола до потолка были развешаны шедевры авангарда 1920‑х годов, было для всех праздником. В доме Костаки за одним столом собирались Оскар Рабин, Немухин, Вейсберг и Дима Краснопевцев, к которому Георгий Дионисович относился как к человеку высокоинтеллектуальному и светскому. Несколько Диминых картин было в его экспозиции. За бутылкой джина или водки с роскошной закуской мы отходили от собственных семейных неурядиц, страхов и вечного безденежья. Нам казалось — мы в раю. Язык освобождался. Спорили, обижались, что-то доказывая друг другу…»
Георгий Костаки
Кроме того, Костаки был одним из первых собирателей и покупателей работ нового искусства. Коллекцию Георгия Дионисовича составляли картины Льва Кропивницкого, Дмитрия Краснопевцева, Владимира Яковлева, Дмитрия Плавинского, Олега Целкова и других художников.
Дмитрий Краснопевцев. Натюрморт с завядшими цветами. 1969 год. Из коллекции КостакиОлег Целков. Две женщины. 1957 год. Из коллекции КостакиЛев Кропивницкий. Разумный брак. 1960 год. Из коллекции КостакиВладимир Янкилевский. Из серии «Тема и импровизация» № 36. 1962 год. Из коллекции Костаки
В 1977 году Георгий Костаки уехал с семьёй в Грецию. Меньшую часть коллекции Костаки вывез с собой. Остальные работы Георгий Дионисович вынужденно передал Третьяковской галерее и музею-заповеднику «Царицыно», а также подарил коллекцию икон музею имени Андрея Рублёва.
Примечания
[1] Е. Бобринская Е. Чужие? Неофициальное искусство: мифы, стратегии, концепции. — М., 2012.
[2] Н. Тамручи. Из истории московского авангарда //Знание- сила. 1991, № 5, http://www.znanie-sila.ru/designers/tamruchi.html.
[3] Другое искусство. Москва, 1956–1976.
[4] И. Кабаков. 60—70‑е…Записки о неофициальной жизни в Москве. М. 2008г.
[5] Цит. по Ю. Герчук. Коммуникации по поводу свободы. Авангардные тенденции искусства оттепели.//Вопросы искусствознания. 1993, № 4.
[6] А. Брусиловский. Студия.
[7] М. Айзенберг, Ю. Арабов ‚Н. Байтов, Б. Гройс и др. Андеграунд вчера и сегодня// Знамя. 1998, № 6.
[8] Г. Маневич. Цвет прошедшего времени. М. 2010.
[9] Н. Тамручи. Из истории московского авангарда // Знание- сила. 1991, № 5., http://www.znanie-sila.ru/designers/tamruchi.html.
[10] А. Глезер. Современное русское искусство.
[11] В 1957 году работы Зверева были показаны на III выставке молодых художников Москвы и Московской области. Картины А. Брусиловского, Э. Булатова и О. Рабина были продемонстрированы на выставке живописи молодых художников к XI Всемирному фестивалю молодёжи в Академии художеств СССР.
30 апреля скончался Вячеслав Зайцев — единственный советский модельер, прославившийся на Западе. Мода в СССР была прерогативой звёзд и номенклатуры, до простых граждан она доходила только в виде ширпотреба, ставшего поводом для множества сатирических произведений. Большинство красивых модных нарядов людям приходилось шить самостоятельно, поэтому в СССР высоко ценилась профессия портного и даже швеи-закройщицы в ателье. Для обычных советских людей художник-модельер Зайцев, шивший наряды для элиты и артистов, был таким же небожителем, как члены политбюро. Но всё-таки граждане могли познакомиться с его нарядами благодаря экрану и сцене.
VATNIKSTAN вспоминает самые известные работы мэтра, которые мы можем считать частью советской культуры.
«Иван Васильевич меняет профессию» (1973, Леонид Гайдай)
История мировой моды бережно сохраняет примеры работ выдающихся кутюрье в кино, придающие фильмам особый шарм и атмосферу. Вячеслав Зайцев работал как художник по костюмам над несколькими фильмами. Для всенародно любимой комедии Леонида Гайдая царские одежды позаимствовали из картины «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна, но Вячеслав Михайлович был ответственен за наряды экстравагантной актрисы Зиночки, которую сыграла Наталья Селезнёва.
Самым запоминающимся нарядом в фильме стало платье-рубашка знакового для Зайцева красного цвета. Такие платья в стиле сафари впервые появились в 1968 году в коллекции Ив Сен-Лорана. Длина мини, простота, прямой покрой — это стильный минимализм эпохи хиппи. О стиле «детей цветов» напоминает даже типичная советская брошь с красными цветами, приколотая к воротнику. Кукольный образ актрисы отсылает к стилю британской супермодели Твигги, девочки-тростиночки, которая никогда не станет взрослой, как легкомысленная Зиночка.
Брючный костюм с красными аксессуарами по тем временам можно было считать настоящим вызовом обществу: для женщин ещё не было принято повсеместно появляться в брюках, которые считались рабочей одеждой. В этом белоснежном наряде можно разглядеть черты «космической моды» 1960‑х годов, которая появилась на волне покорения космоса в коллекциях таких авангардных французских дизайнеров, как Андре Курреж. Кстати, рукава-пагоды в этом наряде опережают западную моду: они появились в коллекции Пьера Кардена уже после выхода советского фильма.
Многослойное бело-розовое платье отражает уже моду 1970‑х годов. Его отличает длина не мини, а миди, хотя чёткие «графические» элементы, вероятнее всего, были вдохновлены культовой коллекцией осень-зима 1965–1966 годов Ив Сен-Лорана «Мондриан» по мотивам творчества голландского художника-абстракциониста.
«Отель „У погибшего альпиниста“» (1979, Григорий Кроманов)
Снятый в Эстонии на эстонском языке с прибалтийскими актёрами, которых дублировали на русский, фильм по одноимённому роману и сценарию братьев Стругацких — один из лучших образцов советской кинофантастики. Экранизация получилась невероятно стильным нуаром с элементами киберпанка. Фильм можно даже считать одним из предшественников современных неоновых нуаров.
Медитативный электронный саундтрек эстонского композитора Свена Грюнберга подчеркнул таинственную и зловещую атмосферу отеля, погребённого под снежной лавиной в безымянной европейской стране, роль которой «сыграли» пейзажи горнолыжного курорта неподалеку от Алма-Аты. В советском кино бывали неудачные попытки изображать жизнь на Западе, но прибалтийский проект получился очень достойным. Роль в этом сыграли и костюмы авторства Вячеслава Зайцева.
Прибывающий расследовать убийство инспектор Глебски (Улдис Пуцитис), подобно настоящему нуарному детективу, появляется в плаще. Но перед нами не нуар, а фантастика, поэтому материалом плаща модельер выбрал не ткань, а коричневую кожу. Интересно, что Зайцев опять слегка опередил Запад: кожаные нуарные плащи в великом киберпанке Ридли Скотта «Бегущий по лезвию» появятся только в 1982 году.
Девушка Брюн, которую Глебски поначалу принимает за юношу, щеголяет в огромных солнцезащитных очках, закрывающих половину лица. Вечернее платье Брюн украшают перья, как и головной убор фам-фаталь фильма, госпожи Мозес. Очевидно, элемент отделки костюмов кабаре нравился эпатажному модельеру.
Госпожа Мозес оказывается роботом: огромный кудрявый парик, длинные накладные ресницы, «механические» движения актрисы Ирены Кряузайте создают ощущение искусственности. Роковая женщина должна выглядеть роскошной, и Зайцев нарядил её в меха и перья. Лёгкая струящаяся ткань самого запоминающегося платья фильма из бледно-лилового шифона носит отголоски фольклорной моды хиппи. Возможно, именно модельер придумал украсить шею женщины-робота металлическим чокером, создающим впечатление, что у неё «привинчена» голова.
«Скворец и Лира» (1974, Григорий Александров)
Последний фильм Любови Орловой так и не вышел в прокат, став знаменитым именно поэтому. Искусство ничего не потеряло: это пропагандистская агитка под видом шпионского кино, снятая, когда творческий пик дуэта Орловы и Александрова остался далеко позади. Существует версия, что фильм запретили «свыше», поскольку он больше не соответствовал политической повестке.
Другая версия гласит, что фильм не захотела выпускать на экраны сама Орлова. Играть в семьдесят 35-летнюю разведчицу под прикрытием было явным перебором. И всё же она была легендарной дивой, для которой Вячеслав Зайцев удостоился чести сшить несколько изысканных нарядов.
Балахон Аллы Пугачёвой и другие наряды звёзд
Примадонна советской эстрады Алла Пугачёва выделялась на фоне других артисток, воплощавших традиционные представления о сдержанной женственности: «женщина, которая поёт» с копной рыжих кудрей и формами плюс-сайз, которые было принято «прятать под макси», а не бодипозитивно выставлять напоказ, как в наше время.
Фигуру артистки спрятал наряд оверсайз, придуманный Вячеславом Михайловичем. Балахоны с рукавами «летучая мышь» надолго стали неотъемлемой чертой её сценического образа. Объёмные яркие платья были видны издалека, что было актуально для певицы, собиравшей целые стадионы.
Алла Борисовна прокомментировала смерть модельера в своих соцсетях словами благодарности:
«Прощай, мой друг. Спасибо за всё».
А вот для Эдиты Пьехи модельер шил совсем другие наряды — нежные и элегантные, в духе парижского шика 1960‑х годов. Это были костюмы, напоминающие классику Chanel, а также воздушные платья из кримплена и любимого модельером шифона. На каждое из платьев певицы уходило не меньше шести метров ткани. Зайцев также придумал для Пьехи короткую стрижку с завитыми локонами, которую пытались повторить многие советские женщины. О своих платьях-«зефирках» модельер говорил певице:
«Я не тебя одеваю, а твои песни».
Зайцев и Высоцкий
Дружба модельера и легендарного барда, познакомившихся ещё в молодости, — малоизвестный факт. Однако у них было больше общего, чем может показаться.
Вячеслав Зайцев в компании Владимира Высоцкого в квартире модельера
Высоцкого везде запрещали, но и карьера Зайцева развивалась неровно: модельер-экспериментатор был слишком креативным для советской моды. Чиновники запретили его первую коллекцию спецодежды для жительниц сельской местности. Увидев разноцветные фуфайки и расписные валенки, начальство ахнуло: «Вы издеваетесь над советской действительностью!» Успех на Западе вообще вышел ему боком. Зайцев рассказывал:
«Когда в 1974‑м в Чехословакии в журнале „Кветы“ вышла перепечатка из французской прессы, где в обзоре моды я был назван в числе пяти выдающихся модельеров мира за 100 лет: Фредерик Ворт, Поль Пуаре, Коко Шанель, Кристиан Диор и Слава Зайцев, меня вызвали в ЦК партии и сказали: „Чтобы вас больше не было видно“».
Вячеслав Михайлович любил работать с элементами русского народного костюма, зачастую составляющего основу его коллекций. Платье-кимоно из павлопосадских платков Зайцев сшил для Марины Влади, которая должна была появиться в нём на обложке их совместной пластинки с Высоцким в 1975 году. Пластинка не вышла в свет, но сохранились работы фотографа Валерия Плотникова, которые долго висели в московской квартире Высоцкой и Влади.
По просьбе Высоцкого в 1962 году начинающий модельер сшил в подарок костюм для Андрея Тарковского, который представлял на Венецианском кинофестивале фильм «Иваново детство», принёсший ему мировую известность в возрасте всего 29 лет. Сшитый Зайцевым костюм из чёрного крепа стал первым в жизни режиссёра.
Андрей Тарковский с актрисой Валентиной Малявиной на Венецианском фестивале
Театральные костюмы
За свою карьеру модельер создал костюмы для множества сценических постановок в Советском Союзе, а позже в России и на Бродвее. Он оформлял спектакли для театров «Современник», МХАТ, Театра сатиры и Театра имени Евгения Вахтангова.
Самым ярким театральным опытом Зайцева стал самый первый, когда в 1973 году модельер создал сценические костюмы для известного спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро» на сцене Театра сатиры с Андреем Мироновым в главной роли.
В модной одежде Зайцева всегда прослеживались элементы театральности, а его сценические костюмы стали выглядеть, как коллекция от-кутюр. Костюмы богато украшены вышивкой, золотым шитьём и маленькими зеркальцами. Модельер говорил:
«И я сделал то, чего не хватало в театральном костюме: мне не нравилась бутафорность и сухость — я взял натуральные ткани и сделал так, чтобы в костюме было не стыдно выйти в зал».
«Ода одежде»
Известность модельера была так велика, что он даже попал в поэзию. В 1978 году в журнале «Крокодил» опубликовали «Ироническую оду одежде» поэта Андрея Вознесенского. Где-то в этих строчках «читается» балахон Пугачёвой.
Первый бунт против Бога — одежда.
Голый, созданный в холоде леса,
поправляя Создателя дерзко,
вдруг — оделся.
Карелия — один из самых интересных и самобытных регионов России, национальная республика, в которой уже почти не осталось коренных жителей. Завораживающая северная природа, глубокая и древняя культура, наполненная противоречивыми событиями история привлекает в Карелию свыше миллиона туристов ежегодно.
Клим Шавриков предлагает посмотреть десять документальных фильмов, рассказывающих об истории Карелии. Среди тем — легенды и были коренных народов, живописные Кижи и Валаамский архипелаг, а также роль финнов в становлении республики, стройка Беломорканала, судьбы узников Соловков и оккупационных концлагерей.
«Соловки» (1928, А. Черкасов)
Картину снял режиссёр Александр Черкасов по заказу ОГПУ. Лента «Соловки» — настоящее сокровище, пример того, как чекисты в пропагандистских целях представляли свою работу по исправлению врагов народа советскому обществу. Фильм был оцифрован в 2015 году, оригинальное музыкальное сопровождение, к сожалению, утеряно.
Черкасов демонстрирует зрителю процесс «перековки» контрреволюционных элементов и уголовников в знаменитом СЛОНе — Соловецком лагере особого назначения. Лента показывает быт вольных жителей островов, работу охраны и другого персонала, а самое главное — жизнь сотен заключённых СЛОНа. Если смотреть этот «гимн труду» не с начала, а увидеть лишь отдельные сцены, можно подумать, что речь идёт о какой-нибудь советской фабрике.
Фильм представляет собой набор редких архивных съёмок 1927 года, многие здания на Соловках не сохранились или изменили первоначальный облик. В картине острова предстают в практически «нетронутом» виде.
«Карело-Финская ССР» (1951, А. Иванов)
До 1956 года Карелия в составе СССР существовала в статусе союзной республики, как Украина, Беларусь и ещё 13 субъектов. Карело-Финская ССР представляла из себя северо-западную витрину социализма, которая должна была показать финнам и скандинавам преимущества социалистического строя.
В 1951 году в рамках государственного заказа Александр Иванов снял видеовизитку республики. В документальном фильме периода «высокого сталинизма» режиссёр отразил все веяния того времени: сытые довольные рабочие дружно валят лес по будням, а в воскресенье прыгают с трамплина на лыжах и занимаются борьбой в зале.
Фильм ценен как образец официального послевоенного дискурса с вечными одами промышленности, колхозному хозяйству и науке. Присутствуют редкие съёмки валки леса и деревообработки начала 1950‑х годов, кадры восстановленного из руин финской оккупации Петрозаводска. Фильм затрагивает и национальную тему: видно, как много было в республике финнов и карелов, освещается быт рабочих и культурная жизнь карельского города и деревень.
Документальная лента точно будет интересна тем, кто изучает послевоенный быт и эстетику позднего сталинизма.
«Неизвестное лицо советско-финской войны» (1995, Л. Ховинхеймо)
Документальный фильм, снятый финской командой в Петрозаводске, оцифровал внук узницы концлагеря. Работа основана на рассказах свидетелей оккупации — выживших заключённых финских лагерей в Петрозаводске. Кроме того, в ленте есть множество кадров из агитационных фильмов, снятых оккупантами в Петрозаводске и других городах и сёлах Карелии.
Осенью 1941 года финские войска захватили почти половину Советской Карелии. В Финляндии тогда процветала реваншистская идея присоединения всех земель, населённых родственными народами, идея построения Великой Финляндии. На алтарь этой миссии положили жизни нескольких десятков тысяч «некоренных» жителей Карелии. В одном только Петрозаводске финны построили пять концентрационных лагерей. В ленте собрано большое количество устных свидетельств военных преступлений оккупантов на карельской земле.
«Карелы. Земля легенд и былей» (2006, Н. Серебрякова)
Картина, созданная киностудией «Этнос» при поддержке Комитета по национальностям республики, является своего рода этнографической экскурсией по карельским деревням.
Лента поможет лучше узнать историю карелов, культуру, а также проблемы выживаемости этнических традиций малых народов России. Авторы фильма путешествовали по карельским деревням и записали большое количество бесед с коренными жителями республики. В картине часто звучит карельский язык разных наречий.
Помимо этого, в фильме присутствуют кадры с традиционной карельской архитектурой, праздниками, а также традиционное пение карельских рун, которые складываются в карело-финский национальный эпос «Калевала».
«Финский Петрозаводск» (2017, Арто Ринне)
Сегодня мало кто даже из местных жителей понимает, какой огромный вклад внесли в становление Карелии именно финны. Республика должна была стать «альтернативной Финляндией». После гражданской войны в соседней стране, где белые одержали верх, множество финских коммунистов и сочувствующих бежали, их приняла Советская Карелия. «Красные финны» во многом составили первоначальный костяк руководящих советских кадров в республике и добились множества привилегий для Карелии в составе СССР.
В дальнейшем республика должна была стать плацдармом для экспорта революции в соседнюю Финляндию, но эти планы не сбылись. Этот фильм — сугубо исторический. Он рассказывает историю о двух волнах финской эмиграции — 1918 года и начала 1930‑х годов — и о вкладе этих эмигрантов в государственное строительство, экономику, архитектуру, спорт.
На примере «финской Карелии» прекрасно прослеживается судьба всего СССР рубежа 1920–1930‑х годов. Всё начиналось как строительство нового Эльдорадо на до сих пор невиданных принципах равенства и братства, но мечты идеалистов разбились о консервативный поворот времён сталинизма.
«Финский Петрозаводск» прекрасно раскрывает роль финского фактора в истории Карелии. В конце концов, жители столицы региона до сих пор ходят по улице Ровио и набережной Гюллинга.
«Беломорканал. Вчера, сегодня, завтра» (2019, С. Феофанов)
Беломорско-Балтийский канал, увековеченный в названии самых известных советских папирос, — крупнейшая сталинская стройка в Карелии. Канал соединил Белое и Балтийское моря через систему шлюзов, судоходных рек и озёр. Стройка длилась с 1931 по 1933 год. Как и многие другие грандиозные промышленные объекты, ББК строили в основном заключённые лагерей, как минимум 12 тысяч из них погибли при сооружении канала.
Фильм Станислава Феофанова не про историю канала в узком смысле. Конечно, здесь есть интервью историков, музейных работников, инженеров, описывающих сам канал, но основная часть фильма построена на интервью нынешних жителей посёлков при ББК. Большинство из них — потомки заключённых или тюремщиков.
Помимо съёмок потрясающих инженерных сооружений, в фильме много внимания уделено простому быту далёкой карельской глубинки, доживающим последние дни маленьким посёлках, появившимся во время строительства Беломорканала. Истории, которые рассказывают герои фильма, часто контрастируют с панегириками «великой стройке Севера», каждая из них — это рассказ о страшном времени и испытаниях.
«Древнерусское искусство на острове Кижи» (2020, проект «Кижи онлайн»)
Многие десятилетия Кижи являются главной визитной карточкой Карелии. Архитектурный ансамбль острова состоит из двух деревянных церквей и колокольни XVIII века. Памятники архитектуры внесены в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Ежегодно остров посещают десятки тысяч туристов, для многих попасть на Кижи — основная цель поездки в республику.
Кроме того, что кижские церкви являются шедеврами северного деревянного зодчества, в них сохранились алтари и иконостасы, многие в изначальном виде. В этой ленте авторы стремятся показать в первую очередь редкие русские иконы XVI–XVIII веков, многие иконы с местными карельскими святыми можно встретить только на острове.
«Валаамский архипелаг. Nature of Russia» (2021, А. Переверзин)
Плод сотрудничества независимого режиссёра Александра Переверзина и Министерства природы Российской Федерации. Эта картина об истории красивейшего места — Валаамских островов, на одном из которых находится один из древнейших русских монастырей. Но ещё больше этот фильм о природе Ладожского озера и его островов.
Шикарные виды, медленное тягучее повествование о Валааме и Ладоге в целом, простой и интересный рассказ об особенностях флоры и фауны этих мест. Лента не претендует на уникальность — возможно, немного заурядный фильм об очень незаурядных местах.
«Карелия — большое автопутешествие» (2021, ютуб-канал Discoverus)
Автор фильма пересекает Карелию с запада на восток: начинает путешествие с Сортавалы на границе с Финляндией и заканчивает в столице республики Петрозаводске. Путешествие сопровождается зрелищными съёмками природы и рукотворных достопримечательностей.
Блогер показывает самый «финский» город республики Сортавалу с сохранившейся архитектурой XIX века, посещает Валаам, Рускеалу, знаменитые Ладожские шхеры и наиболее известные достопримечательности Петрозаводска.
Зрители фильма увидят практически все туристически привлекательные объекты Карелии. Это путеводитель для тех, кто решится на путешествие в этот далёкий, но очень красивый северный край.
«Незнаменитая война. Советско-финская повесть 1939–1944 годов» (2022, Б. Нигматуллин)
Достаточно свежая документальная лента раскрывает тему запутанных советско-финских отношений с 1918 года и до конца «войны продолжения» — так принято называть участие финнов в Великой Отечественной войне. Это история военных конфликтов, политических интриг и взаимных претензий двух государств.
В фильме огромное количество архивных съёмок Зимней войны, подробное объяснение хода боевых действий с применением компьютерной графики. При этом авторы нашли и оцифровали видеозаписи с устными свидетельствами ветеранов Зимней войны, которые были сняты в 1990‑х годах в Петрозаводске.
На сегодняшний день это один из самых подробных и беспристрастных взглядов на советско-финские отношения, представленных в документальном кинематографе.
В следующую среду, 24 мая, историк и сотрудница Музея Москвы Екатерина Мельничук прочитает лекцию «Неофициальная культура 1950–1960‑х годов: места встреч». Мероприятие пройдёт в рамках совместного проекта VATNIKSTAN и Музея Москвы «Антропология советской повседневности».
Екатерина расскажет об изменениях, которые произошли в 1950–1960‑х годах. Оттепель, несмотря на все противоречия, привела к оживлению в культурной сфере. В Москве стали регулярно проходить иностранные выставки: выставка Пикассо (1956 г.), выставка произведений восьми современных художников Англии под названием «Глядя на людей» (1957 г.) и другие выставки. С 28 июля по 11 августа 1957 года состоялся фестиваль молодёжи и студентов, который стал настоящим культурным праздником для общества. В результате этих событий происходило оживление во всех областях литературы и искусства.
Это же время совпадает с расцветом неофициального творчества интеллигенции, не вписывающегося в рамки господствующей эстетики соцреализма. В 1950–1960‑е гг. происходит формирование системы «институций» неофициального искусства. Под системой институций подразумевается существование школ подпольного искусства, наличие особой среды: места встреч художников, появление первых собирателей нового искусства, оформление творческих групп. На встрече лектор поделится воспоминаниями участников культурного процесса и расскажет об особой среде неофициального искусства, о местах встреч творческой интеллигенции и первых очагах неофициальной жизни.
Дата: 24 мая, 19:00.
Место: Центр Гиляровского. Москва, Столешников пер., 9, стр. 5.
Во второй половине 2000‑х годов в России сформировалось уникальное музыкальное явление, которому сложно дать однозначную характеристику или определение. Эти люди отказались играть по существующим правилам и создали свои. Опираясь на всю глубину и широту русского языка и культуры, они привнесли новизну, заключающуюся в идеях и подходе к самовыражению. Можно сказать, что в России возникло что-то наподобие эзотерического подполья Британии.
Если же попытаться этот феномен как-то определить, то наиболее подходящим словом можно считать «формейшен». Изначально термин ввела в отношении музыкантов вокруг себя группа «Инструкция по выживанию», а позже присвоили представители московского экзистенциального панк-рока, за которыми он окончательно закрепился после выхода одноимённой книги Феликса Сандалова.
Мы пообщались с участниками «ЛП формейшена», чтобы понять суть явления и узнать, по каким принципам оно существовало. В материале рассказываем, что нового привнесли в музыку группа «Ленина Пакет» и сотоварищи и почему рэп стал панком.
Зарождение
Классическим составом «Ленина Пакет» можно считать Ваню Айвана, Double V и Бабангиду — их голоса были основными на первых релизах. В записях также участвовали Мика, One_Style, gang, Лёва, олдскул, Масловский, нфоникс. Позже читать рэп стал Иван Смех, который до этого работал над музыкой.
Ваня Айван рассказал:
«Часть людей принципиально были не слушающими реп, вписывали всех, с кем общались по принципу, что каждый может пригодиться. Почти сразу придумали параллельно, что под тем же названием пусть делает свои экспериментальные треки Double V, и позвали его. То есть концепция была добиться устойчивости существования проекта за счёт того, чтоб не сводиться к одному составу, одному человеку и так далее. Не один, так другой. И ещё можно достичь большего — каждый делает что-то своё, и ты можешь радоваться за достижения каждого, как за достижения самого себя».
Первые альбомы «Гетто нелепых людей» (2006) и «Нас спонсирует Зюганов» (2009) значительно отличались от существовавшего тогда рэпа и стали глотком свежего воздуха в душном хип-хоп междусобойчике. В первую очередь необычность группы выражалась в темах текстов и экспериментах со звуком. Привычные биты обрастали шумами и неожиданными переходами, а в куплетах прослеживалась ирония. Это выделяло «Ленина Пакет» от остальных: если большинство рэперов стремились заявить о своём пафосе, то «ЛП» старались этот пафос убавить. «Ленина Пакет» стали одними из первых, кто привнёс в русский рэп авангард. Можно сказать, что «ЛП» выступили в роли обэриутов в хип-хопе нулевых.
Члены «Пакета» жили в разных городах (Обнинск, Москва, Калининград) и изначально общались только через интернет. Группа стала популярной на форуме hip-hop.ru, чему отчасти способствовала активность Бабангиды, который также широко известен как участник рэп-баттлов. Примечательно, что Бабана никто не видел вживую, включая и самих участников «ЛП». После выхода сольного альбома «Макаревич» (2012) Бабангида исчез. Какое-то время он ещё появлялся на hip-hop.ru, но релизы не выпускал. Сейчас Бабангида находится в категории рэп-легенд.
Практически с самого начала существовала концепция плавающего состава. От альбома к альбому появлялись новые фиты. Одновременно участники «ЛП» записывали совместные песни для релизов товарищей: The Cold Dicks, Лёши Омского (Боровик Ералаш), Замая, Zerno, SpaceCave, «Труппы трупов», Старика Ореха, Lowkarma, РЖБ, «Бухенвальд флавы», Гнойного (он же Овсянкин), Славы КПСС (он же Гнойный, но не Овсянкин) и многих других. Эти исполнители повлияли на «Ленина Пакет» на разных этапах, хоть и не всех их можно отнести к сообществу группы.
Ваня Айван объяснил:
«В реальности в первую очередь была важна близость в плане общения, а не музыкальные навыки, поэтому, видимо, схожие представления, это и объединяло. Ещё курс на lo-fi и запись вне студий. И ещё принцип „мы не очень похожи между собой, но с остальными мы не похожи намного больше, так что попытаемся находить общий язык тут“. Ну, и схожие музыкальные вкусы».
Группа «Ленина Пакет» оказалась фундаментом формейшена — музыканты не раз сознательно называли себя так. Состав постоянно менялся, что позволяет говорить о коллективе как о сообществе. В то же время сольные проекты участников «ЛП» заслуживают отдельного внимания: они не ограничиваются рэпом, активно используют другие жанры, начиная от постпанка и заканчивая нойзом.
Рэп — это панк
Разнообразие участников и определило неповторимый стиль «ЛП». Важную роль сыграли музыкальные ориентиры: сибирский и московский экзистенциальный панк, а также множество иностранных артистов, упоминания которых встречаются как в открытой, так и завуалированной форме. Из рэп-маяков можно выделить музыку кранк, звучание которого старались наследовать Ваня Айван и Double V. Свою лепту внёс и Deejay Randy M, который отвечал за биты, сведение и мастеринг с первых записей.
В качестве нерэперских примеров можно назвать «Соломенных енотов», Сантима с его «Бандой четырёх» и «Резервацией здесь», «Ожог», «Регион 77», «Лисичкин хлеб», Егора Летова и остальной сибирский панк, включая «Инструкцию по выживанию», а особенно «Коммунизм», «ДК», «Министерство любви», «Мёртвый ты». «Ленина Пакет» стали своего рода продолжателями традиции, заложенной предыдущим поколением арт-панк сцены. Кроме того, повлиял и обширный культурный бэкграунд музыкантов «ЛП»: литература, кино, история и политические идеологии. От каждого феномена и явления бралось подходящее в качестве пищи для творчества.
Участники «ЛП» поддерживают связь с представителями сибирского и московского панка. Например, Ваня Айван брал интервью для зина у Романа Неумоева, общался с Кузей УО, Мирославом Немировым, Александром Рожковым, Боряном из «Лисичкиного хлеба», а также играл с Владом Селивановым из Северного движения формейшена.
Иван Смех отметил:
«В целом наследственность всегда подчёркивалась и транслировалась в творчестве. Ориентируясь на „культовые группы“, перенимали стратегии и работали в этом направлении, это было органично и не очень трудно, правда, сейчас мне кажется спорной задачей».
«Ленина Пакет» — одновременно ирония, провокация, лиричность и серьёзность. Они всегда находятся на грани, сами выбирая, где находится черта дозволенного. Несмотря на значительную долю комичного, затрагиваются и важные социально-бытийные темы.
Вселенная «ЛП»
Немалую роль сыграла и привязка к локальным вещам и людям из тусовки. В текстах «Ленина пакет» упоминают исторических деятелей, писателей, знакомых и придуманных персонажей. В песнях появляются сосед Айвана, бывший эфэсбэшник Анатолий Алексеевич, гражданин Пятка и участник формейшена Масловский, из известных личностей — Александр Дугин, Семён Фарада, Геннадий Зюганов, Александр Бренер, Максим Динкевич и другие знаковые фигуры. «Ленина пакет» сформировали собственную вселенную, которую подхватили дружеские коллективы, понимающие суть такой игры. Подобный метод применял и Борис Усов из «Соломенных енотов».
Так, сатирическая композиция «Грюндик воскрес» полностью построена на отсылках к творчеству лидера «Рабов лампы». На просторах интернета есть подробный разбор песни.
Тексты «ЛП» всегда переполнены юмором, отсылками и цитатами. Любой аспект жизни заслуживает пристального поэтического внимания, равно как и высмеивания. Поэтому творчество группы — одновременно вызов всему миру и насмешка наблюдателя.
Особое отношение у «ЛП» к кавер-версиям, что очень редко встречается на русской рэп-сцене. Взять хотя бы полностью переписанный альбом Децла «Кто ты?», перепевки Devo, «Чёрного Лукича» или даже Лепса с Тимати.
Double V объяснил:
«Общим у всех были отвращение к реп-эстраде того (и этого) времени и юмористический подход ко всему. То есть юморок не знал границ, многих иногда это шокировало, но всегда во главе угла стоял именно юмористический подход или хотя бы какая-то фига в кармане, если, например, трек был серьёзным. При этом шутки ради шуток не особо практиковались, а вот некое высмеивание дурацких явлений было всегда».
Немалую роль в творчестве «ЛП» играет экспериментальная составляющая — например, соединить то, что раньше считалось несоединимым. Ансамбль часто выступает с коллегами из панк-рока и фри-джаза: группы «Бром», «Да, Смерть» и многие другие, которые в какой-то степени можно отнести к сообществу. Эксперимент сводится не только к звучанию и совместным записям, но и выражается в выступлениях, которые могут проходить в клубе, квартире, гараже, подвале, заброшке или лесу. Этим подчёркивается антикапиталистическая направленность движения.
«ЛП формейшен» существует параллельно всем исполнителям и направлениям, которые принято относить к рэпу, включая его абстрактные ответвления, — отсюда и пренебрежительное написание слова «реп». Они отказались от всевозможных иерархий и создали собственные правила, приняв которые каждый мог оказаться частью формейшена. Хотя правил как таковых и не было, здесь не существовало ограничений по темам или жанрам. Скорее, общность заключалась в образе жизни и взгляде на мир. Зачем соревноваться с другими, кто выше, если можно объявить себя великим и внушить это остальным?
Помимо этого, «Ленина Пакет» объединили вокруг себя сообщество поэтов, художников и музыкантов, что и позволяет говорить о коллективе как о сообществе.
Другие проекты
Важно обозначить и сайд-проекты формейшена. В первую очередь это отдельные релизы Вани Айвана, Ивана Смеха, Double V и сольные записи Бабангиды. Также члены «Ленина Пакет» параллельно участвовали в проектах «Пищик Джулюк», «Брежнев клей», «Новаторы авангарда», «Красные п*****ы», «письма с изнанки», Stalin 333, «Роттен эмбрион» и многих других.
Самый близкий к «ЛП» коллектив — The Cold Dicks. У групп множество совместных треков и выступлений. CD образовалась в Обнинске под влиянием «ЛП». Сперва они играли грайндкор и индастриал, но после знакомства с Айваном решили делать рэп. Тематика и подача двух коллективов схожи, но при этом The Cold Dicks, со всей присущей им индивидуальностью, нельзя назвать копией.
Лидер The Cold Dicks Андрей Жильцов вспоминал:
«The Cold Dicks появился как эдакий сателлит, ответвление знаменитых уже на то время „Ленина пакет“. Ваня Айван активно давал советы, как что писать, участвовал в первых концертных выступлениях, зачастую их же организовывал, давал богатейшую обратную связь по услышанному (записанным альбомам)».
Какое-то время группы были неотделимы друг от друга, записывались и играли вместе. В начале 2010‑х годов у ЛП образовался концертный состав, куда входили Дмитрий Лапшин, B. S., Пётр Отоцкий, Полынов, Люся, Kapyushoniha, Маслёнок, Замай и другие. На некоторое время к ним примкнул Боровик Ералаш, который затем вместе с Жильцовым порадовал слушателей проектами «Секс на репточке», «Кисмэн» и антирэп-группой «БРАТДВА». Эти коллективы тоже относятся к волне формейшена. В интервью ютуб-каналу «Депрсна» Ваня Айван говорил, что «Ленина Пакет» может выступать одновременно в разных городах. Таким образом, идеи сообщества каждый участник может транслировать отдельно.
Так или иначе, все, кто оказывался на фитах или упоминался в песнях «Ленина Пакет», становился частью формейшена. Каждый из представителей привносил что-то уникальное и представлял новое ответвление, занимаясь при этом собственным творчеством.
Нельзя не упомянуть про зины и паблики, которыми занимались участники. В какой-то степени они были продолжением песен, но уже в формате публицистических заметок и дневниковых записей на бумаге. Например, Ваня Айван издавал журналы «ГУЛАГ» и «Слегка/Пост Слегка», а после вместе с Андреем Жильцовым — «Гоу скам гоу» и «Тромб Грибунина»; Double V делал интернет-зин «Биттер». Помимо этого, на просторах VK участники формейшена вели паблики. Один из самых значимых — «Лукошко российского глубокомыслия» — о музыке, литературе и обо всём, что около, который курировал Иван Смех. Его перу принадлежит и телеграм-канал «Прогулки по садам российского музицирования». Ещё одним важным местом среди тусовки можно назвать паблик «#0лайков».
«ЛП формейшен» сейчас
В последние несколько лет формейшен сошёл на нет. Каждый из его представителей занят собственными проектами, но сохраняет характерный подход. Айван занимается проектом «Ваня Айван’s Neu Order», Иван Смех выступает под псевдонимом Иван Щеглов, Double V работает над дарк-эмбиент и пост-индастриал проектами в рамках «ПИСЬМА С ИЗНАНКИ» и крауд-техно под названием HagalaR Soundsystem, а Deejay Randy M записывает сольные инструменталы.
Deejay Randy M отметил:
«В ранний период было чуть более чёткое представление о том, как подземка должна звучать, и, как правило, было достаточно выдать максимально плотную версию этого, и все знали, как с этим работать. Сейчас такой монокультуры совсем не осталось. С каждым годом всё больше направлений, куда расти, чем вдохновляться, и каждый видит по-своему. Если сейчас я и Айван распишем подробно, каким будет идеальный продакшн для одного и того же трека, то это будет совсем что-то с разных планет».
Отделившись друг от друга, участники расширили формейшен. Они распространяют методы и идеи, присущие сообществу. Представители «ЛП формейшен» вряд ли соберутся столь обширным составом, как раньше, на что есть ряд объективных причин. Тем не менее это явление всё равно войдёт в историю российской музыки, ведь «Ленина Пакет» — это не только про музыку, но и про культурную стратегию и восприятие мира в целом.
Как показал пример «Ленина Пакет», рамки жанров существуют, чтобы за них выходить, а рэп — не отдельное направление, а фундамент для экспериментов и самовыражения. Феномен «ЛП формейшена» может показаться локальным, но его масштаб и глубину ещё предстоит изучить, так как по своему охвату он заслуживает книги или диссертации.
